Вот так в общих чертах выглядело политическое положение и сильно разнящееся отношение примыкающих к границам соседей. Что же касалось физической сущности Гиблых Топей, то их геологическая структура одним своим строением вызывала головную боль у любых исследователей. Причем только своей наружной частью. Террасовой границей попросту говоря. Что творилось на внутренних территориях, никто толком не знал и не ведал. И пять гигантских внутренних плоскогорий никогда не были обследованы хоть бы по минимуму. А сама граница называлась Террасовой из-за своего строения, потому как спускалась на сопредельные государства гигантскими, примерно метр высотой, ступенями. Словно кто-то когда-то расплавил скальные породы в невероятной печи, и эта смесь стала расползаться наплывами в разные стороны, да так и застыла то ли по заказу неведомых сил, то ли просто из-за потери нужной температуры. Но верхняя ступень осталась идеально плоской и самой широкой, до двухсот метров, и, самое уникальное, на одном уровне по всей протяженности. Этот уровень и назывался официально: Нулевой отметкой. То есть граница являла собой как бы высокий вал оплавленных минералов. Причем вал был цельным как со стороны Энормии, Сорфитовых Долин и Царства Огов, так и со стороны океана. Разве что там Террасовая граница застыла за несколько сот метров от прибоя и была многократно выше, чем со стороны континента.
Из-за такого внушительного и непроницаемого для влаги вала из Гиблых Топей не вытекало ни единой речки, ни единого ручейка. Ни в море, ни на сушу. Внутреннюю воду пить вообще не рекомендовалось, так как после нескольких попыток разумные существа теряли над собой психический контроль, их мучили непонятные приступы паранойи, шизофрении и преследовали жуткие галлюцинации. А в тяжелых случаях чуть ли не смертельными становились приступы каталепсии. Крайним исключением являлось разрешение пить воду, дважды прокипяченную в посуде из серебра.
За валом Террасовой границы сразу же начиналась дикая смесь всех мыслимых и немыслимых ландшафтов – лесов, полей, холмов, озер, песчаных дюн и редких скальных нагромождений. А вокруг этих островков чего-то привычного и понятного располагались собственно Гиблые Топи, поросшие тростником ядовито-желтого цвета, покрытые густым и вязким туманом и отдающие порой такими жуткими и неприятными запахами, что многие эти испражнения небезосновательно считались ядовитыми. Причем Топи не являлись стабильными, они постоянно двигались, заполняя и погружая в себя те самые частички знакомого для человека мира. Несколько гектаров столетнего леса могли неожиданно просесть в неведомые пучины за один-два дня. А затем вновь через несколько лет вознестись над ядовитой поверхностью безжизненной грудой омертвевшего песка.
Поэтому составлять подробную карту местности было делом бесполезным. Даже те районы, которые наблюдались непосредственно с верхней ступени Террасовой границы и которые считались самыми стабильными на территории Топей, несколько раз в году могли претерпеть существенные изменения. За ориентиры брались лишь изгибы границы, выходы скальных пород на высоту, превышающую Нулевую отметку, ну и сами плоскогорья, которые обозначались лишь схематично и очень приблизительно.
У любого слушателя сразу же возникал справедливый вопрос: а почему же нельзя построить форпосты цивилизации на этих самых плоскогорьях? Ведь можно одним стремительным и решительным переходом за день добраться до этой тверди и там окопаться, а затем уже с двух сторон планомерно бороться с Топями?
После такого вопроса опытный рассказчик на некоторое время замолкал, прогоняя перед мысленным взором тех жутких и немыслимых монстров, которых ему довелось увидеть, а потом после тяжелого вздоха добавлял: «Там обитают просто кошмарные создания, аналогов которым не существует во всем мире. И для половины из них плоскогорья – родной дом. Да, в некоторых узких местах достичь тверди можно за дневной переход. Да, можно там окопаться и выстоять сутки, двое, а то и трое. Но вот потом начинается сущее светопреставление. Ведь однажды легендарному и самому удачливому царю огов удалось дойти до ближайшего к ним плоскогорья. И даже создать там уникальную по темпам возведения крепость. Но и она пала на четвертый день своего существования, фактически скрывшись под телами нахлынувших со всех сторон обитателей Топей. Лишь двоим Эль-Митоланам удалось вернуться к границе, и только поэтому кровавое сражение стало достоянием истории…»
И суть не только в том, что в Топях полно больших и неимоверно зубастых созданий, но и в том, что там до сих пор не подсчитанное разнообразие всяких летающих тварей. Спасает то, что вся эта мерзость отправляется на охоту только ночью. Но все они без исключения опасны для разумных созданий – начиная от летающих ящериц и кусачих пятисантиметровых шмелей и кончая бабочками-пиявками с полукилограммовым телом. Такая красотка с прозрачными крылышками если присосется незаметно к спящему человеку, то утром тот уже и не проснется, умирая во сне от потери крови.
Есть еще несколько видов насекомых, среди которых самыми опасными являются зеленые муравьи двадцати сантиметров в длину, передвигающиеся со скоростью бегущего человека. Они своими жвалами запросто откусывают палец хоть на ноге, хоть на руке. Перекусывают ремни, веревки, ткань и превращают в труху любую древесину прямо на глазах. Именно из-за зеленых муравьев на площадке верхней ступени, на Нулевой отметке, никогда не велось строительства ни одного опорного сооружения. Достаточно разбить хотя бы временный лагерь, как к вечеру со стороны Топей целыми толпами выползают блестящие малахитом тельца и беспощадно зачищают все постройки, живность, ткань и дерево. Если, конечно, что-то успевали возвести из камня, муравьи это не трогали, но вот все остальное перемалывали с жутким хрустом и с неимоверной скоростью. То ли кто-то создал их для работы «санитарами» границы, то ли они такой инстинкт выработали за время существования, но ничего построить, вернее, завершить строительство не удавалось никогда. Муравьев можно было уничтожить, и весьма легко. Например, ударом каблука. При условии, что муравей стоял бы на месте, а не метался рядом, пытаясь залезть по штанине и вцепиться во что угодно. Пусть даже в ухо. А если муравьев собиралось больше десятка, они нагло и безбоязненно атаковали человека.
Еще эффективнее было сжигать этих зеленых «санитаров». Огонь расправлялся с насекомыми беспощадно и быстро, но при этом от сожженных хитиновых оболочек поднималась такая вонь, что разумные существа падали в обморок после нескольких вдохов. А других способов борьбы с топианскими муравьями еще не придумали.
Помимо всего прочего, Террасовая граница являлась еще и барьером во всех отношениях. Самым главным минусом было то, что над ним и сквозь него Эль-Митоланы не могли проходить «отделенным сознанием». Хоть поодиночке, хоть аккумулируя энергию сотен колдунов для этого действия. Не отделялось сознание и на самой территории кошмарного природного образования. Благо хоть в остальном силы разумных, которые владели тайнами мироздания, не терялись, и они могли ими пользоваться в полной мере.
Но самым главным плюсом Террасовой границы являлась полная непреодолимость ее для любой твари из Гиблых Топей. Кроме одного всемирно известного исключения, барьер никогда не выпустил наружу ни одного порождения Топей – ни летающего, ни ползающего, ни бегающего. Даже зеленые муравьи по своим «санитарным» надобностям редко опускались ниже пяти, максимум десяти ступеней в сторону материка. А более крупные монстры вообще старались не приближаться к оплавленному и застывшему навсегда барьеру. Разве что в некоторых, исключительных случаях.
То есть Террасовая граница не только служила преградой для разумных существ, не давая им в первую очередь произвести магическую разведку, но и ограничивала распространение смертельно опасных существ по всему миру. А это было самое важное. Ведь подобных пространств, непреодолимых для «отделенного сознания», на планете существовало всего три. И все три были смертельно опасны для любого разумного существа. Будь то человек, сорфит, таги, дракон или колаб. Пройти через них пока не было суждено никому. Ни через Гиблые Топи, ни через Зачарованную пустыню, ни через Пустыню Умерших Духов. Даже таинственные сентеги не прошли через последнюю и никогда на дали о себе весточки в Южные княжества. Так и живут себе где-то на Южном полюсе. Если еще живут…
Но обе пустыни вообще не имели обитателей – ни злых, ни кровожадных, ни агрессивных. По имеющимся на сегодняшний день данным, там жила только смерть, убивающая все живое или растущее. А вот из Гиблых Топей могли вырваться на свободу очень большие неприятности. Если бы не барьер…
Коперрульф закончил описывать цель их предстоящего марш-броска как раз к тому времени, когда отряд остановился для короткого привала. По общему согласию решили не ужинать, а сделать это уже непосредственно на месте ночлега. Лишь быстро протянули по нескольку плодов спикировавшим вниз боларам. И так было маловероятно, что отряд успеет к своей цели засветло. Люди пересели на отдохнувших основных лошадей и двинулись со всей возможной скоростью. Тут уже стало не до пространных рассказов, хоть каждый мысленно перебирал в памяти только что услышанные факты, сведения и описания. А ведь дворецкий не успел и словом обмолвиться о множестве хищных монстров, с которыми им, возможно, придется сразиться. Поэтому путники лишь фантазировали на эту тему, не забывая, впрочем, тщательно следить за дорогой и проплывающим по сторонам пейзажем.
За весь день им встретилось лишь с десяток крестьянских телег с различными дарами природы, два небольших каравана торговцев да три добродушных пограничника на похасах. Воины проводили плановую инспекцию дороги и, перекинувшись несколькими фразами с дворецким, не стали задерживать ни себя, ни отряд, а поехали дальше по своим делам.
До небольшого пограничного селения Скалиды добрались уже в сгущающихся сумерках. Прежде чем въехать на запыленные улицы, Кремон долго и обстоятельно пообщался с боларами, накормил их и убедился