Слишком хорошо. Уже чересчур. Таких ярких снов у меня еще не было.
Или…
Открываю глаза ровно в ту секунду, как Саша садится на меня. Че-е-ерт! Это реально не сон или он просто слишком реальный?
Протягиваю руки, сжимаю ее бедра, веду до талии, груди, касаюсь всего восхитительного тела, наконец-то понимая, что это реально не сон.
Мы не закрыли шторы вчера и не оделись, отрубились в объятиях друг друга, и это точно было лучшим решением.
Саша, двигающаяся верхом на мне в свете утренних солнечных лучей, – лучшее, что я видел за последние черт знает сколько лет. А ее инициатива – это сумасшествие. Я уже могу считать, что она сдалась? Раз сама решилась начать наше утро вот так сладко.
Она двигается чуть рвано и трогает свои волосы, стонет так вкусно, что я готов есть эти стоны на завтрак, обед и ужин до конца своих дней.
Сжимаю руками бедра, не контролирую себя, все еще дико сонный и удивленный от такой восхитительной дерзости.
Сашка красивая до одури просто, невозможно насмотреться, жизни не хватит, чтобы налюбоваться этой невыносимой красоткой.
– Иди сюда… – Тяну ее за руку и прижимаю к себе, обнимаю руками крепко-крепко и начинаю двигаться быстро и резко. Так, как явно хочется сейчас нам обоим. Саша касается губами моих губ, стонет громко и всхлипывает, бормоча что-то совершенно невнятное. Я целую, глубоко и сладко, и чувствую себя охренительно счастливым в этом моменте.
– Притормози, сумасшедший, – говорит она шепотом и вырывается из кольца рук. Садится ровно и снова руководит процессом, меняя темп на размеренный, а движения на жутко плавные. Но я готов смотреть на эту картинку вечно. И каждое утро видеть первым ее грудь, которую Саша сжимает своими тоненькими пальчиками.
До слуха доносится звонок телефона, и это точно не мой, у меня другая мелодия. Я замечаю, как Саша старается не обращать внимания, но эта суперответственная девушка, готовая себя положить на алтарь работы, не может отвлечься полностью.
Дотягиваюсь рукой до тумбочки, хватая в руки ее мобильник, и смотрю на экран.
– Кто такой Илья Владимирович? – спрашиваю, сжимая ее бедро чуть сильнее положенного. Ревную до одури. Потому что какой к черту еще Илья Владимирович?
Саша морщится, словно ей неприятно слышать это имя, и откидывается назад, упираясь руками в мои бедра и меняя угол проникновения, убивая нас обоих.
– Он… Боги! Это отец одного из моих… м-м-м… детей, – говорит она, прерываясь на стоны. Сколько я раз уже говорил, что она восхитительна? – А еще он пытается за мной ухаживать. Противный тип.
Отлично. Восхитительно. Какой-то хрен, который пытается ухаживать за моей Сашей, звонит ей с утра пораньше именно тогда, когда мы занимаемся любовью. Бесит!
Психую. Очень. Так сильно, что снова на несколько суперрезких движений беру инициативу в свои руки, срывая с губ Саши пару громких криков.
Она уже почти на грани, дышит чаще, зажмуривается, откидывает голову. И мне хочется быстрее подвести ее к пику, но… Но и доказать всему миру, что она моя, хочется тоже.
– Алло? – беру трубку ее телефона, сделав это быстрее, чем успеваю подумать о том, что творю.
Саша сразу же замирает и садится ровно, пытается вскочить с меня, но я удерживаю ее свободной рукой за талию и смотрю в глаза пристально, без слов говоря ей, что не надо никуда уходить.
– А кто это? – звучит из динамика растерянный голос. – Мне нужна Александра.
– Вячеславовна, – поправляю его я, а потом громко и очень ощутимо шлепаю Сашу по бедру, умоляя ее продолжать двигаться. Я тоже уже на грани, как и она, и останавливаться сейчас – просто кощунство.
– Да, Вячеславовна. Она где?
– Она очень занята. Что-то срочное?
Я хожу по краю. Саша меня четвертует, я клянусь. Но как она красиво сдерживает стоны… Ох, я готов болтать по телефону каждый наш секс, чтобы видеть эту картинку.
– Пусть перезвонит мне, – говорит слишком недовольно этот Илья Владимирович, и я едва успеваю ответить ему хоть что-то, как бросаю трубку и кончаю одновременно с Сашей, заполнив комнату громкими стонами.
Она дрожит и тяжело дышит, падает мне на грудь, и я чувствую, в каком сумасшедшем темпе бьется ее сердце.
Это было… вау! Я, конечно, рискую лишиться яиц после этой самодеятельности, но перчинка получилась что надо. Надеюсь, Саша получила удовольствия больше, чем испытала гнева на мою выходку.
– Доброе утро, – шепчу ей на ушко и поглаживаю по волосам, пока она все еще лежит на мне и пытается привести дыхание в норму.
– Я тебя убью, клянусь, – говорит негромко и слишком лениво для той, кто реально собирается убивать.
Я, кажется, прощен. А еще, кажется, она наконец-то решила сдаться.
– Саш, я каждое утро такое хочу, – наглею окончательно, закидываю удочку на продолжение наших отношений. Я просто не уверен, что мы с Сашей сходимся в мыслях по поводу этого утра. Она вполне может сказать, что это была просто слабость, и я снова буду бегать за ней до тех пор, пока она не поймет, что никакой слабости между нами точно уж нет.
– Не мечтай, – говорит она, и я закрываю глаза. Ну конечно. Размечтался, и правда. Ладно, что уж. Будем добиваться и дальше. Я намерен доказать этой женщине, что настроен к ней абсолютно серьезно. – Не мечтай, потому что я слишком ценю свой сон, которого и так мало. Я встаю строго по будильнику, который стоит на самое крайнее время для сборов, поэтому времени на утренний секс не хватит точно. Это я просто сегодня выспалась и проснулась раньше. И ты тут весь такой… голый.
Меня не отвергли только что?! Мне послышалось?
– То есть ты хочешь сказать, что секса утреннего я не дождусь, потому что ты просто любишь подольше поспать, а не потому, что ты не хочешь меня больше видеть никогда в своей жизни и никаких совместных пробуждений у нас быть не может?
Она молчит. Замирает, даже дышать на пару секунд перестает. А потом поднимает голову, смотрит прямо в глаза и говорит:
– Я устала, Тимур. Устала пытаться тебе сопротивляться. У меня больше нет ресурса пытаться остановить твой бронепоезд. Да и… да и желания, если честно, сопротивляться тебе больше тоже нет.
– Это звучит как «да, Тимур, я согласна стать твоей девушкой», – говорю ей с такой улыбкой, как будто я поехал крышей, не меньше.
Просто… Ну а как иначе! Я втрескался в нее еще летом на свадьбе Савельевых. Только увидел, сразу пропал. А потом на конференции снова, еще сильнее. С первого взгляда, я в такую любовь раньше вообще не верил! А она отталкивала меня кучу времени, каждый раз разворачивала меня на сто восемьдесят, и приходилось начинать все заново. Мы с ней пережили уже столько всего… И конференции эти чертовы, и ее помощь мне, и отъезд на серию игр, и открытие ресторана, и поцелуи, за которые я потом расплачивался ее молчанием, и ее болезнь, и… Столько всего! И каждый раз я слышал «нет» в свой адрес, а потом искал новые пути к ее сердцу, чтобы таки добраться и завоевать.
А сегодня впервые услышал «да». Первый раз за все эти недели она не ворчит, не отталкивает, не пытается уйти, ничего из этого.
Только закрывает глаза и кивает, словно смирившись со всем происходящим.
И я ворую у нее поцелуй, потому что нет сил не целовать ее так долго…
А потом мы носимся по всей квартире как умалишенные, потому что оба не слышали, как звенели будильники, а теперь опаздываем.
У Сашки сегодня первые уроки после больничного, она обещала мне не брать всю нагрузку сразу, но утром все равно нужно быть на месте. А у меня утренняя тренировка, завтра игра, опаздывать точно нельзя, иначе есть вариант попасть под гнев Палыча. Он как с женой развелся, злой стал – просто жесть. Мы с пацанами даже думаем ему найти кого-то, а то он на нас как собака срываться стал.
Кормлю Сашу бутербродом, пока она прыгает на одной ноге, натягивая на другую чулок. Стараюсь не думать о виде Саши в одних чулках и белье, иначе мы точно сегодня везде опоздаем.
Сашка вызывает такси, потому что я никак не успею ее подвезти, и я, усадив ее в машину, прыгаю в свою и улетаю на тренировку, точно не на машине, а на крыльях любви.
Саша обещала позвонить, когда освободится, чтобы я ее забрал, и это еще один огромный шаг вперед! Потому что до этого она садилась в мою машину, только когда была без сознания.
Правда, мне нужно будет еще успеть заехать в здание для будущей Сашиной школы и проверить ход работ. Там все в целом было довольно неплохо, и заехать можно было хоть вчера, но я решил, что «неплохо» – это не уровень для моей девушки. Все должно быть идеально. Поэтому еще дней десять работы, и тогда у моей Саши будет своя школа, как она и мечтала. А мне только в радость ее мечты исполнять.
Приезжаю в ледовый даже чуть раньше, повезло доехать без пробок. В раздевалке уже почти все наши, я здороваюсь со всеми, сажусь переодеваться и замечаю на себе пристальные взгляды. Почти всех, кто тут есть.
– Что? – спрашиваю. Что такое-то, правда? На мне помада Сашкина? Так не красила она губы вроде…
– У тебя от улыбки щеки треснут, – говорит Серега.
– Ага, и как солнечный луч светишься. Колись, что случилось? – говорит Леха, хотя улыбается так, как будто и сам все понял. Он-то единственный из всех знал, что Саша у меня была все эти дни. Я не любитель трепаться об отношениях, не по пятнадцать же нам всем, в конце концов. Но тут, видимо, я и правда улыбаюсь как идиот. Даже сам не замечаю. – Так что случилось, Сабир?
– Взаимность случилась, – говорю коротко и ясно, встречая понимающие взгляды. Все такими были, чего уж там. – Счастливый я теперь.
Глава 24
Как же хорошо на работе! Как же я скучала по своим детям!
Отдыхать, конечно, восхитительно, но вот эти маленькие создания, бегущие ко мне в объятия с криками «наконец-то вы вернулись», – лучшее, что можно себе представить. Я правда очень скучала. Они хоть и выматывают просто безумно, но дарят энергии намного больше. Я начала работать с детьми, еще пока училась в колледже, и с тех пор не могу и не хочу переставать это делать. Открою школу и точно стану самой счастливой.