И он опускается еще ниже. Встает на колени… Его губы на бедрах, а мое сознание где-то за пределами галактики, кажется.
Дрожу, ощущаю дичайшее волнение и вскрикиваю, когда Тимур отодвигает мое белье в сторону, и…
– Стой! Тимур, боже, не все сразу!
– Нет, Саша, – говорит он снова с рычанием и капелькой злости, смотря на меня снизу вверх. – Все. И сразу.
– Тимур…
– Я сказал.
И он сказал. И белье к чертям по швам, обжигая кожу, и его губы такие правильные… И стоны мои такие громкие, потому что не могу иначе, и точно знаю, что никто не услышит.
И так хорошо-хорошо, и так правильно, так жарко! Я снова зарываюсь в его волосы, то ли притягивая, то ли отталкивая его от себя, кричу и не могу найти себе место, мечусь по этой чертовой стене и до боли кусаю губы.
Невыносимо!
Он как всегда творит со мной что-то невозможное, и вот прямо сейчас, в эти минуты, мне, честное слово, плевать на все…
– Тимур… – Начинаю задыхаться, чувствуя скорый оргазм. Я так давно не получала удовольствия, что мне хватает минуты этих сумасшедших ласк! – Ти… Тимур…
– Ну уж нет, – улыбается дьявол. Он встает, оставляя меня ни с чем, на секунду даруя раз очарование.
Но потом он поднимает на руки, несет меня к кухонному островку, сметая с него какие-то вилки, салфетки… Усаживает на столешницу, целует, грубо и почти больно, но так сладко! Поцелуи, в которые я влюбилась, он дарит их много, заставляя влюбляться в него по новой.
Его одежда исчезает со скоростью света, и я помогаю ему от нее избавляться, следом обхватывая ладонью твердый, горячий, возбужденный…
– Черт, Саня… Что ты дела ешь со мной?
– Люблю… – отвечаю ему совсем тихо, точно зная, что он услышит.
И первый толчок немного болезненный, но настолько прекрасный, что я кричу в потолок, не в силах сдержаться.
Это похоже на безумие, но с другой стороны, кто сказал, что это не оно?
Тимур двигается как бешеный, я в такт ему, целую, царапаю, кусаю, кричу и просто до ужаса сильно люблю.
Хорошо до безумия, голова кружится от напора и горящего шара внизу живота, который готов вот-вот разорваться.
Меня трясет, и только его губы и возбуждающие мужские стоны спасают от истерики.
И мы приходим к финишу одновременно, загнанно дышим и без конца повторяем то самое «люблю», которое так важно сейчас, так нужно нам обоим…
Нет сил прийти в себя, я падаю на плечо Тимура и стараюсь восстановить дыхание, устало улыбаясь от того, как нежно он целует меня в шею и плечи.
– Как я скучал, с ума сойти можно, – повторяет он ранее сказанные слова.
– И что, правда в душе… как подросток? – хихикаю, вспоминая все его слова.
– А что мне оставалось? Когда до одури хочу тебя, а ты прячешься.
– Я больше не буду, – тихо шепчу, оставляя поцелуй на крепкой груди. – Спасибо тебе.
– Я тебя очень люблю, Сань, – говорит он. Обхватывает ладонями мое лицо и дополняет, глядя прямо в глаза: – Всегда люблю.
– Знаю, – киваю и пытаюсь не заплакать снова. – Соскучился по мальчишкам? Если хочешь, можем забрать их сегодня…
– Я очень соскучился, – кивает. – И накупил им кучу подарков. Но сегодня они останутся у моей мамы, как мы все и планировали. Потому что на вас, Александра Вячеславовна, у меня очень-очень большие планы.
– Да ну? – посмеиваюсь, но смущаюсь. Знаю я, о каких планах он говорит.
– Да-да! Нам нужно наверстать упущенное. Так что прошу пройти наверх.
– А ужин? – спрашиваю, хотя не то чтобы уже хочу есть…
– Я закажу, через час привезут. А за этот час я пока еще раз отужинаю тобой.
Так сладко она спит, что разбудить ее у меня просто не хватает совести.
До самого утра мы как обезумевшие не спали и любили друг друга, и я очень счастлив, что Саша наконец-то перестала бегать от меня и приняла как данность, что я ее люблю абсолютно любую.
Втолкать ей в голову тот факт, что она совершенно не изменилась и все еще выглядит потрясающе, конечно, сложнее, но я постараюсь. Она и правда стала еще краше, и те самые ненавистные ей плюс шесть на самом деле стали плюсом только в самых нужных местах.
Уже обед, но Сашка спит без сил, и ей правда надо побольше отдыхать, особенно после того, как я проваливаю на выезды. Справиться с двумя пацанами, которые скоро будут весить на пару как вся она – сложно. Пусть отдыхает.
Именно поэтому я не трогаю ее, а еду к родителям, чтобы забрать мальчишек.
Я дико соскучился по этим сорванцам! Но забирать их раньше времени было нельзя. Во-первых, Саша не отдохнула бы, а во-вторых… Мы не наладили наши отношения. А крепкая любящая друг друга семья – залог счастливого детства наших пацанов.
Приезжаю к родителям, застаю их с детворой на кухне. Готовят что-то, мука валяется повсюду, лужи воды или чего-то другого, не знаю. В целом я вообще не удивлен.
– Что за погром? – усмехаюсь и вхожу в комнату. Обнимаю маму и подхожу к пацанам. Такие одинаковые, но такие разные сидят на диванчике, все измазанные в муке и просто счастливые от беззаботной жизни.
– Мы делаем тесто! Развиваем мелкую моторику рук, – говорит мама. Ах, ну если моторику… – А Сашенька где?
– Отдыхает, не стал ее трогать, пусть поспит.
– Правильно, – слышу голос отца, который как раз входит на кухню. Он пожимает мне руку и подходит к мелким. – Идем отмываться, я вам ванну набрал.
– Да у них тут курорт, – посмеиваюсь. – Па, давай мне. Очень соскучился.
– У себя дома нянчить будешь, – строго говорит отец и уносит пацанов из кухни. – А сейчас они у меня в гостях.
– Садись, поешь, – говорит мама. – Он любит их купать, пусть порадуется. А ты и правда дома успеешь все сделать. Расскажи лучше, как у вас дела? Саша была грустная.
– Все хорошо, ма.
Мама – сканер. Сканер всех эмоций и семейных проблем. Не знаю, как она все видит, но реально каждый раз в точку попадает.
– Тимур…
– Ма, правда. Мы решили проблему, поговорили, все обсудили, нашли решение. Было сложно, но уже все в порядке.
Необязательно ей, конечно, знать, о каких проблемах и особенно их решениях я говорю. Просто пусть знает, что все наладилось, и ни о чем не волнуется.
– Хорошо, – кивает. – Если так, то я рада.
Через час купаний с боем отбираю сыновей себе. Усаживаю в детские кресла на заднее сиденье, пристегиваю и проверяю все по сорок раз и только потом еду. Мы немного катаемся по городу, потому что пацанам это очень нравится, и еще через час возвращаемся домой.
Сашка не спит, пьет на кухне кофе, который полюбила после родов, и когда видит нас – становится абсолютно счастливой. Бежит навстречу, хочет забрать малых из рук, но я не даю.
– Не-не, день отца. Мама отдыхает и не таскает никого на руках. Ясно?
– Тиму-у-ур!
– Мурлыкай, мне нравится, – посмеиваюсь от того, как она краснеет. Просто всегда, когда она тянет мое имя, это «мур» в конце звучит так сексуально… – Но я серьезно. Отдохни. Просто не носи никого на руках, я приехал, займусь этим.
– И всем-то он заняться успевает, – бормочет себе под нос, снимая с пацанов обувь, пока они еще оба на моих руках. – И мной, и детьми…
– Чего говоришь, Сань?
– Говорю, проходите, я приготовила сырники! – Снова краснеет и убегает на кухню.
Она стала очень много смущаться, словно не она еще какой-то год назад была самой откровенной девчонкой, которая ничего не смущается.
Сейчас Сашка нежная, такая девочка-девочка, которая держит в кулаке целую ораву мужиков. Это не мешает ей быть моим любимым солнечным лучиком, который греет меня изо дня в день.
Переодеваемся с пацанами в домашнее и идем расцеловывать нашу любимую маму, которая все поцелуи принимает теперь охотно. И даже мои.
Да, нам было сложно. Ну, дерьмо случается, от него никуда не деться. Но я готов до конца жизни разгребать собственными руками все сложности, только чтобы моя семья была счастлива.
Целый день мы проводим вместе, играя с мальчишками во всякие развивающие и музыкальные игрушки, а потом читая сказки. Получается у меня это из рук вон плохо, и в конце концов Сашка берет все в свои нежные ручки, оставляя мне роль волка и медведя, которые упустили Колобка.
Саня засыпает вместе с ними, я переношу ее к нам в постель, накрываю пацанов одеялками и ухожу в гостиную. Хочется выпить чаю и просто обо всем подумать. В частности, о том, что я наконец-то стал чувствовать себя полноценным и счастливым.
– Почему ты ушел? – спускается по ступенькам заспанная Сашка, потирая глаза. – Я хотела тебя обнять во сне, а тебя нет. Проснулась.
– Иду.
Встаю, подхожу к Сане и просто крепко ее обнимаю. Надеюсь, что вчерашняя ночь действительно помогла нам справиться с проблемой, ну или, по крайней мере, начать этот путь исправления.
Если же это была разовая акция… Придется устраивать такие акционные предложения почаще.
– Тиму-у-у-р, – шепчет кошечка мне в шею, нарочно возбуждая. – Ты знаешь, я тут подумала… Я тебя очень хочу.
И да. Я все-таки самый счастливый на свете. Определенно.