Впервые он поднял на Эдмона пронзительный, острый, жаркий взгляд.
– Если вы не станете действовать против интересов России, – заключил он.
Эдмон задумался. Конечно, интересам Франции такая политика никак не соответствовала. Потерпев неудачу в открытом бою, Протектор не оставлял попыток уязвить раненого, но еще полного сил британского льва, где бы тот ни пытался отстоять захваченное. В интересах Франции было бы побудить удельного князя обрушиться на беззащитные колонии Нового Южного Уэльса и Квинсленда… но не в интересах некоего молодого человека из бунтующего Марселя.
Пока министерство иностранных дел соблаговолит заменить самозваного посла, могут пройти годы. И все это время Эдмон будет распоряжаться посольством, средствами на его содержание… вести дела со французскими негоциантами, буде такие заплывут в гавань…
Возможно, сам Тайхоу-сан смог бы ответить отказом на подобное предложение. На миг Эдмону стало зябко – он попытался представить себе, что творится на сердце у человека, которого собственное правительство отправило в ссылку на другой край света, и все же он не только пережил удар, не только заставил чужую землю принять себя, но и не озлобился, продолжая долгие годы трудиться на благо родины, которая столь жестоко с ним обошлась. Но если русский дворянин оставался невольником чести, то сын французского моряка не мог позволить себе такой роскоши.
– Согласен, – решительно промолвил он.
– Я так и думал. – Действительно на губах посла мелькнула едкая усмешка, или это только показалось марсельцу? – Что ж… чай остыл, и гостям пора расходиться. Вы уже достаточно пришли в себя, чтобы добраться до французского посольства? Я могу вызвать носильщиков.
– Благодарю, но не стоит. – Эдмон поднялся с ложа. Затекшие мышцы протестовали. – Легкая прогулка пойдет мне на пользу. Как и знакомство с городом. Судя по всему, мне предстоит пробыть в Изумрудной гавани достаточно долго.
– Весьма на это надеюсь. – Русский тоже встал и хлопнул в ладоши, подзывая слугу. – В таком случае – не стану задерживать. Никита проводит вас. Увидимся, полагаю, в ближайшие дни во дворце.
– Всего доброго… – Эдмон осекся. Ему показалось невежливым обратиться к этому человеку прозвищем, пускай и почетным, когда позабытое настоящее имя не составляло секрета. – Всего вам доброго, господин Пушкин.
– Всего вам доброго… – В глазах посла сверкнул бесовской огонек. – …месье Дантес.