"Ой-ой-ой! — Лильке захотелось скорчить рожицу. — Какая она сразу важная стала… Сейчас он опять обидится, и мне придется тащить эти одеяла".
Но Турист отнесся к услышанному неожиданно легко, даже улыбнулся, отчего Лилька тоже сразу расцвела, хотя он и не смотрел на нее:
— Так давайте познакомимся, если дело лишь за этим.
Лилька только и успела подумать: "Вообще не за этим", как Иоланта Сигизмундовна уже протянула руку и отчетливо произнесла свое диковинное имя.
— Со мной все гораздо проще: Игорь, — ответил он, слегка наклонив голову.
Лильке понравилось, как он это сделал, и она повторила его жест, выкрикнув, как ее зовут. Все, кроме Сашки, почему-то рассмеялись. Она сконфуженно пробормотала, чувствуя, как разгорелись уши:
— А что? Нормальное имя.
— Красивое, — подтвердил Игорь, по-прежнему глядя только на Наташу.
"Ну, что ж она-то молчит? Нужно же ответить!" — не утерпев, Лилька выпалила, тронув ее рукой, как в "пятнашках":
— А это Наталья Викторовна! Сашина мама.
В следующую секунду, когда уже неудобно было исправиться, она пожалела, что не назвала Наташу просто по имени: "Он-то без отчества назвался… Еще подумает, что она — старуха какая-нибудь! Или выпендрёжница. Как бы ему объяснить?"
По тону Игоря ей не удалось разгадать, что ему на самом деле подумалось, слова же он произнес ничего не значащие, Лилька такие не любила:
— Очень приятно.
— Вот и познакомились, — с облегчением объявила Иоланта Сигизмундовна.
— Вы тоже в поход? — спросила Наташа, не ответив, что ей тоже приятно, и выразительно поглядела на его спортивную сумку.
Лилька осталась недовольна Сашкиной мамой. Самой себе она позволяла быть невежливой, за что дедушка часто и строго выговаривал ей, но в других почему-то всегда замечала такое.
Не обратив на ее промах внимания или, может, сделав вид, Игорь усмехнулся как-то смущенно:
— Да нет… Я здесь живу. Не постоянно, конечно. Вообще-то я — городской житель, а сюда выбираюсь только летом. За вдохновением.
— Вы — художник? — сцепив на груди руки, Иоланта с благоговением затаила дыхание.
В его лице промелькнуло что-то настолько проказливое, что Лилька сразу решила: "Нет, он совсем даже не старый!" И обрадовалась этому.
— Я не художник. Я клоун. Коверный.
— Клоун?! — восторженно взвизгнула девочка. — Ой, правда? Никогда не знакомилась с клоунами!
— Клоун? — Наташа перевела полный недоумения взгляд на Иоланту: "Это он так шутит?"
— Вы разочарованы?
Глаза у него опять стали печальными. А Лильке представлялось, что клоуны всегда смеются. Она не видела Енгибарова и даже не слышала о нем.
— Скажите, пожалуйста, а для чего клоуну вдохновляться на природе?
"Зачем она ехидничает? — Лилька даже брови сдвинула, только Наташа ничего не заметила. — Ей же это ни капельки не идет!"
Эту фразу частенько произносил дедушка. Правда, обычно он адресовал это ей самой: "Не капризничай, тебе это не идет".
Наташе все-таки удалось вывести нового знакомого ("Клоуна!") из себя, и отозвался он слегка раздраженно, чего Лилька никак не ожидала:
— Чтобы стать по-настоящему смешным, нужно многое понять. Здесь тихо… Ничто не отвлекает.
— У вас, вероятно, неподалеку дом? — поспешно вмешалась Иоланта Сигизмундовна, заподозрив, что сейчас разыграется первая драма.
— Крохотный. Но в нем будет теплее, чем в палатке, — Игорь немного выждал и добавил: — Вы и не представляете, как сейчас холодно по ночам. Над вами так и сияют слова: "Неопытные туристы".
Лилька фыркнула, вспомнив, что это его она все время звала про себя Туристом. Так лыжники-профессионалы обычно обзывают любителей, которые только мешаются на лыжне.
— У вас ведь с собой ни матрацев, ни спальных мешков. Одними одеялами вы не спасетесь. Вы собирались заворачивать в них друг друга, как младенцев?
Уловив щекой обжигающий Сашкин взгляд, Лилька чуть подалась вперед и загородила от него мать. "Конечно, в домике будет лучше, — сразу же согласилась она. — Вот охота мерзнуть!"
— Мои кости уже тревожно ноют в предвкушении ночной встречи с землей, — невинно пожаловалась Иоланта Сигизмундовна.
Девочка посмотрела на нее с благодарностью. Еще вчера она и подумать не могла, что они станут союзницами, а Сашка будет с ними бороться. Ну, зачем он так уперся и все портит?!
— Это не совсем удобно, — начала Наташа, потом тряхнула головой, отгоняя неуверенность и, как делал Сашка, задрала подбородок. — Вернее, совсем не удобно.
— Уверяю, вам ничто не грозит.
— Дело в том, — Наташа помедлила, — что нам нечем платить за ночлег.
— Разве я что-то говорил о плате? — теперь у Игоря лицо стало похожим на Сашкино, каким оно было в тот момент, когда он возвращал мороженое.
— А разве это не подразумевается само собой? Теперь принято говорить, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке. Простите, пожалуйста, но ни у кого из нас нет желания угодить в мышеловку.
"Вот сейчас он точно уйдет, — вздохнула Лилька. — И одеяла сама потащу, и всю ночь от холода трястись придется…"
Но вместо этого Игорь улыбнулся и совершенно бесцеремонно тронул Наташину косичку:
— Даже не верится, что у вас такой сын… Вы больше похожи на школьницу, чем на маму. На строптивую старшеклассницу.
Она откинула обе косы:
— И тем не менее, у меня такой сын… Если я и приму ваше приглашение, так только ради него.
Сашка процедил сквозь зубы:
— Чтобы это я угодил в мышеловку? Вот спасибо! Я лучше в палатке посплю.
У Игоря опять болезненно напряглись губы. Лилька внимательно всмотрелась в его рот и подумала, что у клоуна должен быть намного больше. Интересно, он смешной клоун или нет? Так, по виду, вообще не смешной. Но по Сашке тоже не скажешь, что он — пианист.
— Ну, не надо так-то! — взмолился Игорь, на этот раз больше обращаясь к Сашке. — Я уже чувствую себя каким-то тюремным надзирателем, которому вы от беспомощности вынуждены подчиняться.
— Никто из вас и в глаза не видел тюремных надзирателей, — медленно проговорила Иоланта Сигизмундовна, глядя мимо всех. — И не дай вам Бог! Никто из вас ничем не напоминает тех… людей. Все-таки людей, конечно. Только проклятых…
Лильке стало как-то жутковато от ее тона. Ей представились черные демоны, каких показывали в фильмах ужасов, только в форме милиционеров. Хотя в те года, наверное, и форма была другая.
Пристально всмотревшись в изменившееся лицо старой учительницы, Игорь спросил:
— Скажите, а вы не из ссыльных?
— А что, у меня проступает номер на лбу? — она попыталась усмехнуться и демонстративно потерла над бровями. — Нам, мои милые, такого клейма не ставили. Тогда что же заставило вас подумать так… верно?
— Ваш тон. Ваш выговор. Я слышал, что здесь было немецкое поселение.
— О, далеко не только немецкое! Кого здесь только не было, — она разволновалась. — А вы не знаете это место? Вы можете показать, где располагался наш поселок?
Игорь невесело усмехнулся:
— Еще бы не могу… Я там и живу.
— Там?! — вырвалось у Лильки. Она и не заметила, что схватила Игоря за локоть.
Он только скосил на девочку повеселевший глаз, но не высвободил руку:
— Точнее, чуть поодаль. Говорят, что в том месте опасно. Бывают камнепады.
Глава 9
"Позвать ее с собой или не звать?" — Сашка мучился этой мыслью все то время пока они заваривали на костре вечерний чай с сушеной малиной, хотя в доме имелась плитка, потом долго пили его и укладывались спать. Уснули, кажется, все, кроме него, хотя путаные впечатления должны были, если не совсем вытеснить сон, то хотя бы на время оттеснить его.
Уж по крайней мере, у Иоланты Сигизмундовны, которая несколько часов провела в полуобморочном состоянии от того, что ей то и дело чудилось: вот она узнает какое-то дерево или уступ скалы, а через минуту они уже казались ей никогда прежде не виденными.
— Оно мне совершенно не знакомо! — возмущалась она так, словно дерево было до корней виновато в том, что они не встречались раньше.
Не прошло и четверти часа, как Саша перестал надеяться на память своей учительницы и решил проверить собственную. А еще вернее, сравнить свое воображение с дядиным, ведь он не раз слышал, что нарисованное на картине может очень мало походить на то, что есть на самом деле.
Отойдя ото всех настолько, чтобы его не отвлекали не относящимися к делу вопросами, но и не теряли из виду, Саша начал пристально оглядывать все скалы, одну за другой. Хотя все они были такого же, как на картине красноватого цвета, все же казались не похожими друг на друга. Правда, и с той, что изобразил дядя Валдис, ни одна из них не совпадала.
Сашке же в эти часы хотелось найти волшебный орган даже больше, чем накануне вечером или, тем более, утром. Именно сейчас, когда чужой человек так опасно приблизился к его матери…
Опасность была во всем: и в том, что Игорь так здорово пел под гитару совсем незнакомые Сашке песни, но мама их знала, это чувствовалось, хотя она и не вторила ему. И в том, что печеная картошка, которой занимался Игорь вышла такой вкусной, а жареные сосиски шипели так, что желудок сводило. И особенно в тех взглядах, которые проникали через пламя костра, и Сашка угадывал, что его маме все труднее их выдерживать.
В ней нарастало незнакомое ему беспокойство, и Сашке это тоже не давало покоя. Хотя он и понимал, до чего это невероятно, все же подумал об отце: "Если он там, самое время ему выбираться оттуда".
Правда, ему даже себе было трудно объяснить, что мог его отец до сих пор делать в пещере. Не на органе же играть столько месяцев! Он, конечно, обожает орган, но не до такой же степени… Самому Сашке было не под силу усидеть за инструментом дольше часа. Если только Иоланта за ним не наблюдала…
— Я же все сыграл! Ты сама слышала, — возмущенно отвергал он упреки матери. — И все трудные места повторил. Что еще?!
Иногда она печально говорила: