— Не зря. Ты же знаешь.
— Ничего я не знаю! Как выяснилось, я вообще не разбираюсь в чужих чувствах.
— А в своих? — ее взгляд скользнул по его лицу и вернулся к земле.
Это почему-то насмешило его:
— А в своих еще меньше! Ладно, поехали.
Поймав его руку, Лилька требовательно спросила, по-прежнему глядя в сторону:
— Зачем это ты так рвешься туда? Не из-за Игоря ведь… Там этот орган… Он тебе нужен?
— Он же сломан, — удивился Саша. — Я же его и сломал. Забыла?
— Ты был маленьким. Может, ты только чуть-чуть повредил его?
— К чему ты клонишь?
— Ты говорил… И те, что приходили к моему деду, тоже говорили, что этот орган дает ту жизнь, о какой ты мечтаешь. Это ведь правда?
Свернутая в трубку нотная тетрадь, равнодушная ночная тишина чужого дома, забывающий ласку мальчик… Саша помнил это так хорошо, будто все только-только случилось. Но разве он когда-то мечтал о такой жизни? Нет, здесь дело не в том, чего хочешь ты…
Лилька, наконец, отважилась поднять глаза:
— Скажи честно, чего ты хотел бы от органа сейчас?
Он рассмеялся:
— Научиться играть на нем. Но я не собираюсь становиться органистом. Я люблю рояль, ты же знаешь. Так что… Я даже в пещеру лезть не собираюсь. Не люблю обозревать руины.
От ее необычно долгого взгляда внутри дрогнуло.
— Что ты задумала?
— Ничего. Ты не перехотел ехать?
— Я выполню свой священный долг до конца. Сегодня я играю Серого Волка. Царевич получит свою красавицу. Посторонний взгляд, конечно, найдет его староватым для царевича, но, опять же, есть еще принц Чарльз, который тоже не мальчик! Так что…
— Перестань! — взмолилась Лилька. — Если хочешь, поехали, только перестань надо мной издеваться!
Оседлав старую "Яву", перекрашенную им в черный цвет, Саша заставил ее взреветь, как следует и, прочувствовав, как входит в тело мощная дрожь нетерпения, крикнул:
— Запрыгивай, Василиса Прекрасная!
— Не такая уж я и прекрасная, — вяло отозвалась она, устраиваясь сзади.
"Прекрасная, — возразил он про себя. — Только ты сама этого не видишь. И твой Иван-дурак тоже…"
Выбравшись на шоссе, он прибавил скорости, чтобы Лилька помалкивала, и можно было подумать о том, почему от него самого она тоже никогда не слышал, что прекрасна? Несовершенством своего лица с коротким носом и слишком узким подбородком… Скромностью роста… Мальчишескими вихрами…
Сашей воспринималось, как нечто естественное, что это он — талантливый и красивый ("Так ведь и есть!"), а Лилька… Это просто Лилька. Он никогда не помыкал ею и не подавлял, с первого дня установив, что они — на равных, но про себя-то не забывал об истинном раскладе. И гордился собой за то, что допустил это равенство при неравных условиях.
"Подло это, — перед самим собой, зная, что Лилька не услышит, Саша мог признать все, что угодно. — А что, если она чувствовала, какую роль я ей отвел? Не говоря уже об этой истории с Бахом… Я — Бах. Это не могло не подавить ее. Может, не сразу, тогда она еще маленькая была. Но потом она ведь наверняка задумывалась над тем, что я хоть один день, но был с ним вровень. Был им. Зря я рассказал ей… Кто сможет с таким сжиться? Я смог. Потому что я — чертовски тщеславная сволочь! Я ни во что не ставил ее все эти годы. Модная игра в демократичность — вот, что было. Лилька права: я ведь мог взять ее с собой. Но не взял. Потому что она слишком… простенькая для Петербурга. А я — в самый раз!"
— Сашка! — закричала Лилька так страшно, что он разом очнулся, и попытался увернуться от выскочившей на обгон машины. Но не смог.
Его ударило, и шея больно дернулась от того, что голова резко запрокинулась. Эту боль Саша не успел прочувствовать до конца, потому что его тут же отбросило, и вмяло в землю на обочине. Воздух внезапно стал тяжелым и таким плотным, что невозможно было вдохнуть. Он давил на грудь с такой силой, что Саше слышалось, как трещат кости… Или это что-то лопалось в голове?
Почти не понимая, что делает, он сел и начал стаскивать шлем, чтобы проверить голову. "Руки целы", — эта мысль прошла стороной, и все же от нее он будто протрезвел. И ощупал череп уже осознанно. На ладони осталась кровь, но боли почти не было, и Саша решил, что это всего лишь ссадина.
Повернув голову, — шея тоже, вроде, работала — он попытался найти взглядом Лильку, но увидел только мотоцикл. Колеса уже не вращались. "Сколько же я так сижу?" — поразился он и вспомнил, что обычно у попавших в аварию бывает шок. Как выйти из этого состояния Саша представлял смутно, но почему-то решил, что главное — встать на ноги, и начал подниматься, старательно отталкиваясь от земли. А когда выпрямился, сразу увидел Лильку. И ее шлем, который валялся в стороне.
— Почему?
Он оглянулся на шепот и только тогда понял, что сам произнес это. Почему шлем слетел? Она не застегнула? Как же он не проследил? Не до того было… Он ведь так спешил выполнить свой придуманный долг.
На каждом шагу Саша будто проваливался в вату, но все же добрался до Лильки и медленно, стараясь не потерять равновесие, опустился на колени. Глаза у нее были закрыты, и он сразу подумал: "Жива", хотя само по себе это еще ничего не значило. Не замечая машин, обдававших лицо горячими порывами дурного воздуха, Саша взял ее руку и долго нащупывал пульс. Но пальцы были онемевшими, и ему ничего не удавалось ощутить. Тогда он попытался губами уловить ее дыхание. Что-то легонько щекотнуло нижнюю, и Саша застонал от радости.
— Сейчас, — прошептал он. — Не шевелись.
Ему показалось хорошим признаком, что нигде не видно крови, но что-нибудь все равно могло оказаться сломанным, и лучше было не трогать Лильку до приезда "скорой". Если только ее уже вызвал тот… Или кто-нибудь… Сколько их уже промчалось мимо…
Саша попытался остановить очередную машину и громко выругался вслед. Но когда пронеслась и следующая, он испугался всерьез и закричал:
— Вы что, охренели? Она же…
И сам оборвал себя, запретив даже произносить это слово.
— Пусть попробует не остановиться, — процедил Саша сквозь зубы и вышел прямо перед летевшим на него автомобилем.
Тормоза завизжали так, что впору было зажать уши, но Саша не шелохнулся. Замерев в каком-то метре от него, синяя "Тойота" содрогнулась от облегчения и исторгла матерившегося водителя.
— Заткнись, — бросил Саша, не заметив, что этот не из тех, кому можно грубить. — У меня девушка… без сознания. Позвони в "Скорую".
Быстро сменив тон, тот деловито предложил:
— Давай тащи ее на заднее сиденье. Этих друзей ждать, легче сдохнуть! Я вас до сельской доброшу… Она мне сиденье не обкровянит?
Он наспех расстелил плед, пока Саша переносил Лильку, все пытаясь еще хоть раз поймать ее дыхание. Но его собственное мешало.
— А мотор свой так бросишь? Он, вроде как, цел…
— Я сзади поеду, — решил Саша, хотя еще плохо соображал.
Но ему казалось: стоит только взяться за руль, который Игорь помог ему сменить на спортивный, и он сразу придет в себя. Чуда не произошло. Саша двигался в полусне, удивляясь тому, как еще держится, хотя его так и кренит в бок.
"Лилька, — повторял он про себя, как пароль, пропускавший сквозь этот горячий, плотный воздух. — Лилька… Только не вздумай умереть".
"Тойота" мигнула, и Саша догадался, что грязного цвета двухэтажное здание и есть сельская больница. Его охватил ужас, от которого прояснилось в голове: "Да разве здесь ее вылечат?!" Одновременно он почувствовал беспомощность человека, у которого нет выбора. Здесь хотя бы могли оказать первую помощь… Заставить Лильку очнуться… Потом он перевезет ее в нормальную больницу… Не сейчас.
Бросив "Яву", он подскочил к машине и вытащил Лильку, подхватив под мышки. Свитер у нее задрался, и бессознательное целомудрие заставило Сашу одернуть его, хотя у Лильки было такое тело, которого не стоит стыдиться. Кто-то поддержал ее и помог ему взяться удобнее, но Саша даже не заметил — кто это. Выпрямившись, он сделал несколько торопливых шагов к той двери, что была ближе, и только тогда со страхом подумал: "А что, если мы в последний раз вместе?"
Глава 8
Главное выяснилось сразу: она жива. И позвоночник цел — это было вторым в очереди страхов, не отпускавших его.
— А что же с ней? — свой голос показался ему чужим. Саше все время хотелось прочистить уши, потому что все голоса доносились, как через подушку. — У нее что-нибудь сломано?
— Сейчас обследуем, — вяло отозвался травматолог.
Это полное отсутствие энтузиазма заставило Сашу собраться, и он заговорил требовательно, хотя не был уверен, что имеет на это право. Кто вылетел на встречную полосу: он или тот на "Волге"?
— А у вас тут есть необходимая аппаратура?
Врач огрызнулся:
— Какая есть, той и обследуем. Пройдите к медсестре в приемный покой, она запишет данные больной.
"Лилька — больная", — соединил он и услышал в этих словах фальшь. На его памяти Лилька болела всего один раз, и то отравилась арбузом, которым ее угостил какой-то кавказец. Тогда ей было лет четырнадцать, а торговец с ходу начал сватать ее за своего сына. "Этому сыну уже двадцать шесть лет, представляешь? — возмущалась Лилька, уплетая арбуз, от которого Саша отказался из ревности. — Такого старика мне подсовывал!" Она ничего не знала тогда о себе будущей…
— Я должен его привезти.
Саша едва не сказал этого медсестре, но успел услышать первые, уже вырвавшиеся слова. Не ее к нему, так наоборот. Чтобы Лильке захотелось вернуться… сюда, она должна услышать тот голос, который хочет услышать. Тогда она не сможет уйти.
— Куда это вы? — сестра с подозрением проследила, как Саша направился к выходу, поглаживая прижатый локтем шлем.
— Я… Мне нужно уехать… А что я должен здесь остаться?
— Да ты же едва на ногах держишься, — неожиданно расчувствовалась она. — Давай-ка, я тебе укольчик поставлю, пока врачей не видать. И лоб вон весь ободрал…
— Давайте, — он действительно не чувствовал в себе сил добраться до Игоря. Наверное, он все же доехал бы на одной только злости, но лучше было подстраховаться.