Но пока Саша не мог с уверенностью назвать талантом то, что тревожно бродило в нем, лишь изредка выплескиваясь на нотные листы. Он никогда не считался вундеркиндом, и хотя собирался стать исполнителем (Лилька настаивала — дирижером!) и мечтал о сочинительстве, не был уверен в том, что это может сбыться в его жизни. Саша знал, что другим кажется достаточно самоуверенным человеком, на самом же деле все те годы, что занимался музыкой, он изводил себя сомнениями на счет того, имеет ли право хотя бы соприкасаться с тем божественным, что называлось этим словом. Пока он не дал себе ответа… Лилька безоговорочно верила в его великое будущее, но ее больше не было с ним…
Иногда ему чудилось, что орган издал какой-то звук: то ли вздох, то ли шепот. Саше приходилось оборачиваться, потому что он сознательно сел к нему спиной, однако все сразу стихало. И все же эта тишина больше не была настолько мертвой, как в ту минуту, когда Саша только вошел в пещеру.
"Он ждет, — подумалось ему. — Я нажал клавиши, и он вышел из спячки. Теперь дело за мной…"
Кажется, Саша сам задремал, привалившись боком к каменной стене. Или же впал в бессознательное состояние, похожее на сон без видений. Сквозь этот странный сон тянулось только одно — истончившееся в нить ожидание. Чего именно, этого Саша не мог понять, не проснувшись.
Глава 15
— Это тебя, видать, лукавый кружил… В трех соснах плутала, а выйти не могла.
Старик, похожий на маленького Деда Мороза, белоголовый и с бородой, не обидно посмеивался про себя, это выдавали морщинки у глаз. Тоже смешливых, блестевших совсем не по-стариковски.
Лилька слушала его и кивала, с наслаждением вытянувшись на лежаке в охотничьей сторожке, куда он ее притащил. Еще теплым был суп с потрохами, о каком раньше она только читала, а чай Петр Иванович заварил свежий — с сушеной малиной, чтоб Лильку "пот прошиб". И ей действительно стало легче, когда потеплело в желудке. И почему-то расхотелось спать.
— Вот какая закавыка, — озадаченно проговорил охотник, осмотрев Лильку. — Ни один клещ тебя не тронул. Их сейчас тучи в лесу, а ты, гляди, чистая! Заговоренная, что ли?
— Да нет, — она и сама не понимала, как это ей так повезло. — Невкусная, наверное.
Опустив последнее, Петр Иванович строго сказал:
— Тогда слушай сюда. Я тебе могу заговор открыть, поскольку я малость постарше буду. Только тем, кто тебя самой младше, можешь его передавать. Поняла? А то силу утратит.
К таким вещам Лилька относилась серьезно, ей ли было сомневаться, что "небывалое бывает"? Несколько раз повторив заговор про себя, она убедилась, что запомнила, и невесело усмехнулась про себя, что теперь, если ей случится ночевать на сосне еще раз, по крайней мере, клещей можно не опасаться. Правда, про них она как раз и не вспоминала.
Лильку радовало, что истомившийся молчанием охотник не требует от нее ни вопросов, ни ответов. Рассеянно слушая его, она незаметно осматривала домик. Ей нравилось, что здесь, как на поляне, пахло прогретым сухим деревом и сеном. Рядом с ее лежаком кудлато торчала седая пакля, зажатая бревнами, и Лилька то и дело украдкой трогала ее. Дедушка Ярослав мог бы соорудить из такого клочка паричок для очередной "волшебной" игрушки. Лилька так любила их, а вот делать не научилась.
"Почему же я не выведала все его секреты? — подумала она с тоской. — Я ведь была не такой уж и маленькой… Он поделился бы со мной волшебством, и во мне появилась бы, хоть заимствованная, но незаурядность. Что если я так и не обнаружу в себе ничего другого? На манеж я больше не выйду. Сашка говорил, что я могу стать писательницей… Но это лишь он один и говорил. Что, если никто больше не поверит в меня? А его я потеряла…"
— Ты чего это? — подивился Петр Иванович, оглянувшись. — Теперь-то чего реветь? Это у тебя от напряга, верно. Такое бывает.
Она возразила, не сразу справившись с губами:
— Нет, это… Знаете, мне нужно ехать. Срочно. А то я окончательно потеряю одного человека.
— Да что ж это вы все теряетесь? Жених твой?
— Бывший, — неуверенно сказала Лилька. — Или вообще не жених. Я уже и не знаю.
Ее внезапно охватила жажда исповеди:
— Знаете, мне показалось, что я люблю совсем другого человека. И Сашка узнал, конечно.
— А ты что же? — черные глаза продолжали посмеиваться, но это почему-то не обижало Лильку.
Она ответила ему серьезно:
— А я не представляю своей жизни без Сашки. Я это поняла… Без того, другого, представляю, я ведь всегда так жила. Правда, я и сейчас думаю, что все равно люблю его…
— Это пройдет, — он с невозмутимым видом отхлебнул чаю, который для себя заварил отдельно.
— Вы думаете?
— Я знаю. Не первый год живу.
— Я тоже не первый… Значит, пройдет?
— Если сама себя растравлять не будешь. У всех проходит.
Лилька спрыгнула с лежака больше не чувствуя в себе того бессилия, что уложило ее посреди леса на землю. Старенькие часы с маятником утверждали, что если она не будет мешкать, то успеет даже на предпоследнюю электричку. Она ласково улыбнулась охотнику:
— А вы не займете мне на билет? Я обязательно приеду и отдам, вы даже не сомневайтесь!
— Я тебе еще и подарок дам, — отставив чай, он полез на палатьи, заваленные всякой всячиной, необходимой любому охотнику.
Увидев, что он достал с верхней полки, Лилька едва не задохнулась от смеха:
— Рога?!
Она представила, как явится к Сашке с этими рогами, и тихонько взвизгнула от изнеможения.
— Хорошие рога, — оскорбленно заметил старик и придирчиво оглядел свой трофей. — Лосиные.
Ей удалось успокоиться:
— Очень хорошие рога! Только я их не возьму, ладно? Сашка не так меня поймет, если увидит с рогами. Сами понимаете, такая ситуация… А вы… убили этого лося?
— Этого нет. Нашел я их, — Петр Иванович все вертел рога, осматривая, точно мог бы что-то подправить. — А других случалось. Много кого убивал. Не сосчитать.
Лилька слегка съежилась от этих слов:
— А у вас… жалости никогда не возникало?
— Никогда! — ответил он с непонятной гордостью. — Никого не жалел.
"Игорь говорил, что раненый заяц кричит, как ребенок, — она вспомнила это и почувствовала, что ей расхотелось брать у старика не только рога, но и деньги. — Хотя меня-то он пожалел. Спас".
— Покажите мне дорогу, — попросила Лилька, больше не заговаривая о деньгах.
Недовольно крякнув, Петр Иванович отложил рога.
— А заночевать не хочешь? Солнце уже к закату.
— Я не могу, — сказала она искренне.
— Ну, коли, не можешь, неволить не стану.
Он первым вышел из домика и подпер дверь палкой. Пристроившись рядом, Лилька сказала:
— Вы мне только покажите, как выйти к тому месту, о котором я говорила. Где домик в горах. А там я сама дойду, больше уж сокращать не буду.
Что-то буркнув, охотник ускорил шаг, поразив ее тем, каким быстрым может быть человек даже в старости. Лильке, конечно, ничего не стоило обогнать его, но это сейчас. Она совсем не была уверена, что останется такой навсегда. Несколько лет назад они дурачились с Сашкой и рисовали друг друга в старости. Он изобразил ее скрюченной, зато на лыжах…
— Как близко! — не поверила Лилька, когда они вышли на край леса. — А я ходила вокруг да около. Вот же наш дом!
Ее саму задело, что она сказала "наш", хотя на самом деле даже ощущения такого не было. В этом доме они с Игорем прятались от судьбы, как беженцы, волей не волей вынужденные держаться друг друга. Но они не жили здесь… Шалаш у них был, а рая не получилось.
— Добежишь?
Петр Иванович остановился, и Лилька догадалась, что он ждет от нее каких-то слов.
— Вы спасли меня! — сказала она с чувством и мысленно добавила: "Хоть бы за это Бог простил вам всех этих животных…"
— Знаю, что спас, — в его голосе послышалось разочарование. Может, он ждал, что эти слова о Боге прозвучат вслух? Но, скорее всего, старик ждал совсем другого, вовсе не считая охоту грехом.
— Спасибо, — растерянно прибавила Лилька, в который раз чувствуя себя косноязычной дурочкой. Ей всегда было легче написать о том, что она думает.
Он качнул своей снежной головой:
— Ну, бывай!
И легко затерялся среди высоких деревьев — маленький, симпатичный старичок, который почему-то никогда не жалел тех, кого убивал. "Мой дедушка настраивал инструменты и делал игрушки, — как всегда при мысли о нем, у Лильки потеплело на душе. — Как Иоланта могла хотя бы заподозрить в нем предателя? Мы так мало понимаем тех, кто рядом… Совсем не понимаем".
Нет, конечно, она понимала, почему в тот день Игорь протянул к ней руку… И что это ничего не значило, тоже понимала. Но все равно сделала то, что вынашивала в своих мечтах дольше всех мыслимых сроков. И произвела на свет нечто мертворожденное, к тому же едва не погубившее и тех, кто оказался рядом.
Прыгая с камня на камень, Лилька приближалась к дому, не уставая удивляться тому, откуда в ней взялась эта веселая энергия, позволяющая так скакать. Ведь всего пару часов назад она готовилась умереть…
— Суп с потрошками! — пропела она вполголоса и подавилась последним звуком.
Среди серых валунов, за кустом боярышника стоял Сашин мотоцикл. Она узнала бы его из десятка похожих по спортивному рулю, купленному на "черном" рынке, и по сколотому уголку зеркала. Оно разбилось, когда Сашка подвозил одну девочку из музыкального училища, и вместе с ней улетел в кювет. Оба только исцарапались, и поэтому Лилька позволила себе позлорадствовать:
— Нечего было с ней раскатывать. Это тебя Бог наказал.
— Дурочка, — ответил он, и под глазами у него забавно отяжелело от сдерживаемого смеха. — За помощь Бог не наказывает. Это я сам слишком разогнался.
— Ты совсем не боишься скорости? — спросила она, хотя уже знала ответ.
Сашка перестал улыбаться:
— Знаешь, я боюсь только одного…
В тот раз он не договорил, и Лилька так и не узнала: о ней он говорил или о музыке.