— Если б он родился до того, как мы с Лилькой встретились, я принял бы его точно так же, как в свое время вы меня, — Саша смотрел на Игоря, а тот на нее. — Но так… Я не смогу. Мне кажется, я не смогу.
Заставив себя перевести взгляд, Игорь сказал:
— Никто и не говорит, что ты должен пойти на это. Я тебя прекрасно понимаю.
— Она тоже. Она все твердит, что ей не нужен ребенок не от меня. Но он ведь… он уже растет!
— Приведи ее! — громко повторила Наташа, не решаясь выйти к ним. Оставаясь в доме, она могла, по крайней мере, обманываться иллюзией защищенности.
Вопросительно посмотрев на Игоря, который неопределенно пожал плечами, Саша двинулся к калитке, то и дело оглядываясь. Не дождавшись, пока он выйдет, Игорь бросился в дом, и Наташе захотелось, как в детстве, спрятаться в шкафу от всего, что именно ей предстояло решать. Не позволив себе этого, она вышла навстречу. Ей показалось, что у Игоря не хватит сил дойти до нее.
В волосах у него все еще были белые пятнышки черемухи, но это уже не выглядело смешно. Наташа стряхнула эти крошечные лепестки, чтобы Игорь не выглядел нелепым перед Лилькой, и сказала:
— Своего сына ты уже сделал несчастным. Вы почти не видитесь. Может, хоть этому ребенку ты дашь счастливую жизнь?
— Каким образом? — умоляюще прошептал он и поймал ее руку.
Наташа не отняла ее, но произнесла то, что собиралась:
— Я думаю, он послан тебе, как искупление. Ты ведь согрешил… Этот ребенок спасет твою душу, если ты…
— Нет! — закричал он и резко отбросил Наташину руку. Потом снова схватил ее, стиснул и забормотал, путаясь в словах: — Ты что говоришь? Жить с ней… Да ни за что! Именно сегодня, надо же… Ты сказала: тоже… И тут!
— В общем-то, этого следовало ожидать, — у Наташи подрагивал голос, и приходилось часто вдыхать полной грудью. — Нельзя же было не предполагать последствий. Ты же не позаботился…
— Боже, что ты говоришь! Какими словами! — Игорь тискал ее руку, причиняя боль.
Она согласилась:
— Это не те слова, прости, пожалуйста. Но я сейчас не нахожу других. У меня в голове как-то темно.
Разжав пальцы, он тихо спросил:
— Что ты собираешься сделать? Прогнать меня? У тебя такой взгляд…
— Прогнать? Нет, конечно. Но ты должен уйти. И не делай вид, что это конец света! Наверное, она будет хорошей женой, ты ведь считаешь ее надежным человеком.
Игорь вывернул руки, и незажившие шрамы на запястьях уродливо ухмыльнулись ей в лицо:
— Ты все еще не веришь, что я не могу без тебя?
— Теперь все по-другому, — Наташу мучило то, что самые точные слова никак не находятся. — Мы столько неправильного сделали в жизни. Давай хоть теперь поступим правильно. По-божески.
— Неужели Богу угодно, чтобы заключались браки не по любви?!
— Бог послал вам этого ребенка.
— Бог послал мне тебя.
Тот всхлип, который Наташа так старательно душила, все же вырвался наружу. Она заговорила, пытаясь заглушить его:
— Мы все виноваты, понимаешь? А он — нет! Если мы убьем его, то стократно усилим свою вину!
— Я же не люблю ее! — Игорь запрокинул голову, будто обращался к самим небесам.
— Раньше надо было напомнить себе об этом!
— Ты же слышала: она тоже не хочет этого ребенка.
— Это она ему так сказала!
Негромкий скрип калитки проскользнул в комнату, заставив обоих замолчать. Глаза Игоря точно остекленели. Наташе пришлось тряхнуть его за плечо. Ей почудилось: он даже не узнал ее.
Саша первым вошел в дом, предусмотрительно потопав на пороге, хотя во дворе было сухо. Придержав дверь, он пропустил Лильку и указал на старый диван:
— Садись. Мам? Игорь?
Наташа подтолкнула Игоря, чтоб тот, наконец, решился выйти из спальни. На пороге она вскользь оглядела комнату: час назад здесь полно было солнца.
— Добрый день, — первой сказала она.
Лилька только жалко дернула ртом. Лицо у нее осунулось так, что она выглядела тяжелобольной.
— Все уже всё знают, — бросил Саша и отвернулся к окну.
Игорь хрипло спросил:
— Лиля, ты уверена в сроке?
Она подняла глаза на Наташу:
— Я не могла не сказать… Саша не заслужил такого. Так нельзя.
— Не оправдывайся! — оборвал ее Саша. — Человек не должен оправдываться в том, что сказал правду.
— Я знаю. Только всем сразу стало плохо от этой правды.
Наташа качнула головой:
— Прости, пожалуйста, но плохо стало не от этого. Беременность — это всегда следствие.
— Конечно, — Лилька снова опустила голову.
— У тебя токсикоз? — спросила Наташа. — Ты очень бледная. Может, нам всем выйти на воздух?
Она робко улыбнулась:
— Если можно.
— Не надо вести себя так, будто ты одна во всем виновата, — Саша протянул ей руку. — Мы все виноваты.
Игорь посмотрел на Наташу:
— Суд установил наличие вины. Теперь дело за приговором?
Он прихватил четвертый стул и вынес его к черемухе. Но, кроме Лильки, никто не спешил садиться. Наташа прижалась спиной к стволу, и морщилась от боли, следя за сыном, который не мог стоять на месте. Сверху на нее спускался сладкий аромат, который сейчас казался неуместным. Как и солнце, которое, оказывается, никуда не делось.
— Никто не помнит об аборте вечно, — сказал Игорь. — Скоро все забудется. А этот ребенок нас всех сделает несчастными.
— Мы уже несчастны, — обронила Наташа.
— Разве?
Он повернул к ней измученное лицо, и она увидела, что черемуха опять успела запятнать его. Но на этот раз Наташа не стряхнула лепестки. Наверное, в ее волосах были такие же, только этого сейчас никто не замечал.
— Зачем ты это делаешь со мной? — тихо спросил он.
Наташа отвернулась:
— Лиля, скажи, пожалуйста, разве тебе не хотелось бы оставить этого ребенка?
— Мама, не мучай ее! — крикнул Саша, остановившись возле столика. — Зачем ее об этом спрашивать?
— А зачем тогда мы здесь собрались?
— Чтобы зачитать приговор, — мрачно сказал Игорь и сорвал с ветки душистое соцветие. Едва заметно подавшись к нему, Лилька глубоко втянула медовый запах.
"Она будет любить его больше, чем я на это способна, — Наташе опять захотелось закрыть глаза, чтобы не видеть того, что она творит со своей жизнью. — А моему мальчику нужно учиться. Он загубит свою жизнь этим ребенком. Лилькой… "
— Игорь с Лилей должны пожениться…
— Мама, ты с ума сошла?! — снова закричал Саша.
Вскинув голову, Лилька попыталась поймать ее взгляд, но Наташа ей не давалась. Помахивая белой кисточкой черемухи, Игорь бесстрастно произнес:
— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
— Так вы не против? — Сашин голос упал почти до шепота.
— Я — против. Но меня, похоже, никто не спрашивает. И Лилю тоже.
— А подсудимые не вправе сопротивляться решению суда, — Наташа никак не могла заставить себя посмотреть на него.
Лилька встала, и все обернулись к ней. Вытянув шею, она смотрела перед собой, будто обращалась к кому-то, кого никто из них не замечал.
— Вы не можете меня заставить, — голос у нее срывался, хотя Лилька не плакала. — Все зависит только от Саши. Как он решит, пусть все так и будет.
— Спасибо! — с обидой отозвался он. — А потом я останусь главным виновником.
Игорь сердито перебил:
— Я вообще не понимаю, в чем проблема! Лилька не против аборта, я — тем более. Саша, естественно, тоже. Только один человек развел тут какую-то достоевщину!
— Это не достоевщина, а христианство!
— Это дурость сплошная!
— Хватит! — выкрикнула Лилька. Теперь лицо у нее горело. — Я сама решу, что мне делать, раз так. Не вам отвечать перед Богом, а мне. Я решу.
Шагнув к ней, Игорь со злостью сказал:
— Знаешь, что? Ты тоже можешь определить только собственную судьбу! Думаешь, ты вправе решать за каждого из нас?
— А кто вправе? — поинтересовался Саша.
Его щеки тоже покрылись алыми пятнами, как будто мысленно он дрался с Игорем. Наташа подумала, что следует держаться к сыну поближе, на случай, если ему и впрямь вздумается ударить… кого-нибудь.
— Никто. Каждый пусть решает за себя. И давайте обойдемся без красивых жертвоприношений!
— Прости, пожалуйста, но в жертвоприношениях красота сомнительная…
— Тем более.
— Но в них есть смысл.
— Ну, безусловно! — Игорь воздел руки. — Ты сама-то видишь его в том, что предлагаешь?
Быстро взглянув на сына, Наташа улыбнулась краешком рта:
— Я вижу.
Игорь проследил ее взгляд. И сник так заметно, что даже плечи у него опустились.
— Кажется, я начинаю прозревать, — сказал он и шумно втянул сладкий воздух. — Господи! Почему все это происходит именно с нами?!
— Себя спроси, — заметила Наташа. — Если кто и виноват во всем этом, то никак не Господь.
Встав между ними, Саша хмуро сказал:
— Опять мы начинаем выяснять, кто виноват… А пора уже думать: что делать? Черт бы побрал эти идиотские вопросы! Кажется, нам никогда от них не избавиться.
Лилька скрестила руки на животе, будто защищала его.
— Я пошла, — объявила она, но не выдержала этого тона, и подбородок у нее дрогнул. — Вы все перегрызетесь сейчас… Я не хочу… А вы… Ни один из вас не хочет моего ребенка. Зачем ему нужен отец, который его уже ненавидит? Мы обойдемся. Нам ничего от вас не надо.
— Нам? — Саша весь сморщился, не решаясь поверить тому, что слышал. — Откуда этот пафос? Ты что, уже решила оставить его?
— А ты можешь мне запретить?
Он с яростью взглянул на Игоря, хотя обращался не к нему:
— И когда ты это решила?
— Только что, — Лилька беспомощно озиралась, но никто не спешил прийти ей на помощь.
— Только что? Думаешь, это именно так и решается? — вмешался Игорь, но Саша не дал ему продолжить:
— Это мамина теория жертвоприношения заставила тебя передумать?
Наташа возмутилась:
— Прости, пожалуйста, но не я первая заговорила о жертвоприношении!
Лилькин голос прозвучал безразлично:
— Нет, не это. А может, да. Не знаю. Я вдруг поняла, что не отдам своего ребенка. Он будет со мной. Я его вижу, понимаешь? — она умоляюще посмотрела на Сашу. — Ты же знаешь, как у меня это бывает… Я ведь могла потерять его в той аварии, но он остался. Значит, так и должно быть.