– О, ничего необычного. Примите приглашение, что недавно получили. И мы будем в расчете.
Я не успела справиться с шоком и забросать Харона вопросами. Он так быстро ушел, буквально растворился в толпе! Мы с подошедшим Харриетом дружно проводили его взглядами.
– Чего от тебя снова хотел этот проводник? Как-то слишком часто он с тобой говорит. – Тут Харриет заметил бокал и нахмурился. – Ну вот. Эссенция. Он угостил тебя эссенцией.
– Это очень плохо? – спросила я, уж очень вид у Харриета был поникший. – Что не так с эссенцией?
После знакомства с Дэвалем стоит ждать подвох сразу ото всех.
– Нет, – Харриет тряхнул рыжей головой, – просто эссенция – дорогая штука. Не всем доступная. Я, понимаешь, выбирал тебе самое кислое, а он пришел, махнул рукой – и у тебя ровно то, что ты хочешь.
Я рассмеялась и, схватив бокал, вылила за перила террасы.
– Давай сюда свое кислое.
На вкус коктейль оказался редкостной бурдой, но пришлось изображать энтузиазм. Я даже себя не узнала. Притворяюсь, что мне вкусно, чтобы не расстраивать парня, который меня угостил? О, Аида Даркблум, куда ты катишься? Еще немного – и перестанешь выбрасывать батарейки в мусор.
– Значит, Харон – уважаемый член общества. Раз может позволить себе угостить девушку дорогим напитком.
Прежде чем ответить, Харриет задумался.
– Он странный. То есть, конечно, уважаемый Харон провел через Стикс многих из нас. Самаэль прислушивается к его мнению. Но он какой-то… себе на уме. Вот Селин Сонг – она уважаемый магистр, талантливая, супруга главы министерства. Она открытая, участвует в жизни города, преподает. Использует свой дар на полную. А что Харон?
– Снимает девиц в барах, чтобы вновь почувствовать себя молодым?
– Отказывается преподавать, обучать проводников, всегда работает один, скрытный, молчаливый. Он странный, говорю же. Занимается только работой – и все.
– Кошмар. Страшный грех. А по мне, те, кто после работы идет в местную театральную студию, чтобы ставить там пьеску о счастливой посмертной жизни, куда больше напоминают маньяков. Что плохого в том, что чувак просто работает, никого не трогает и не хочет нести мудрость новым поколениям?
Харриет пожал плечами, а я подумала, что Харон не только работает. Еще таскает контрабанду и собирает со всех желания. Зачем ему мое присутствие на маскараде и не он ли послал приглашение?
– Мы просто не любим таких, как он, – наконец со вздохом признался Харриет. – И оправдываем нелюбовь, как можем.
– Таких – это…
– Некоторые иные обладают особым даром перемещаться в немагические миры без потери памяти. Ненадолго. Достаточно, чтобы подхватить растерянную душу и перевести ее к нам. Ну и по разным поручениям от министерства. Это опасный дар. Ваш мир манит и предлагает то, что нам недоступно. Многие иные выбирают его… остаются навеки там, где им нет места. А мы завидуем. Харон – один из таких иных. Но он верой и правдой служит Повелителю много сотен лет. Почему?
– Так он живет на два мира, – пожала плечами я. – А перейдет – в одном станет предателем, во втором – изгоем.
А вот у Селин Сонг, похоже, тот же дар, только она его почему-то тщательно скрывает. И ходит на Землю не чтобы переводить новые души через Стикс и даже не полюбоваться морем. А чтобы подкараулить расстроенную девятнадцатилетнюю девушку и убить.
Я сжала ножку бокала с такой силой, что едва не сломала ее. Харриет наверняка задался бы вопросом, с чего я вдруг так побледнела, если бы в этот момент музыка не смолкла, прерванная грохотом открывшейся двери.
– Ну и какой идиот решил облить меня с балкона?! – поинтересовался Дэваль Грейв.
Впервые в жизни я увидела, как человек – Харриет округлил глаза – седеет на глазах.
Обведя взглядом зал, Дэваль быстро сообразил, откуда исходила угроза, неторопливо вошел на веранду и безошибочно определил, кого назначить виноватым. Меня буквально окатило его холодной яростью, но если бы я каждый раз, когда какой-то мажор недоволен, впадала в панику, померла бы от стресса раньше и растворилась в атмосфере.
Поэтому я холодно кивнула (папа учил быть вежливой) и продолжила потягивать коктейль.
Разумеется, Дэваль прикинул, откуда прилетел снаряд, сопоставил с расстановкой столиков и направился уже прицельно к нам.
– Ты…
– Мы. Я тут не одна.
Харриет уточнению не обрадовался, а мне вдруг стало весело.
– Ну и кто из вас это сделал?
– Сделал что? – вежливо поинтересовалась я.
– Как тебе идет образ дуры, – усмехнулся Дэваль. – Хотя, может, это и не образ вовсе? Значит, не ты? А кто? Он? Или, может…
И тут, на свое несчастье, официантка в длинном белом форменном платье, чем-то напоминающем саван, принесла мое мясо, из-за чего стала невольной жертвой наследникова произвола. Дэваль схватил ее за руку и несильно дернул, притягивая ближе.
– Может быть, она?
– Я ничего не сделала, страж… – пискнула девица.
Тем временем музыка смолкла, а взгляды присутствующих обратились к нам.
– Не может быть, чтобы чистая душа, страж, подопечная самого Самаэля Сонга, вела себя столь безобразно, верно? Обливать людей с балкона – удел безмозглой прислуги, так?
Я молчала. Харриет и официантка смотрели одинаково огромными глазами, народу вокруг не хватало попкорна, а Дэваль наслаждался производимым эффектом. В том числе и на случайно попавшую под раздачу девчонку. Он словно подпитывался ее страхом, одной своей близостью ввергая в ледяной ужас. Но ее эмоций ему было мало. Дэваль хотел моих. А с ними не работал излюбленный способ всех избалованных принцев «папа, ну купи, купи, купи!».
– Думаю, мне стоит ее наказать. Заставить отрабатывать испорченную куртку. Может быть, если будет стараться, я ее прощу. Что скажешь, Аида?
Я рассмеялась. Не то чтобы это добавило мне политических очков, большинство явно ждало, что ради спасения чужой чести я покаюсь и компенсирую уроду все неудобства. Но этот вариант вообще не пришел мне в голову.
Дэваль, конечно, умел владеть собой, но даже его мой смех вверг в недоумение.
– Ты, кажется, впервые встретил кого-то, кто очень похож на тебя. – Я отправила в рот кусочек мяса и пожевала. Неплохо. В меру сочно, в меру поджаристо. Идеальный посмертный стейк. – Мне плевать, что ты будешь делать. И на нее мне плевать. И на куртку твою. Можешь хоть весь бар заставить тебе отсосать, уважать тебя от этого не станут.
– Что, прости?
– Ой, а ты думал, тобой все восхищаются? Или что… ты для кого-то авторитет? Сделал в своей жизни что-то важное… Ну не знаю, у тебя есть какие-то заслуги, за которые тебя можно уважать? Ну, кроме того, что ты умудрился родиться в нужной семье. Что? Ничего? Ни одной? Пустота?
Я вздохнула с притворным сочувствием.
– Тогда действительно остается только продолжать быть уродом, которому все можно лишь потому, что он умеет жаловаться папочке. Иди уже куда хочешь, наказывай кого хочешь. Воруй, насилуй, убивай, пей капучино на банановом молоке. Культивируй страх, раз это единственный понятный тебе способ добиться желаемого. Правда, бешеную собаку тоже боятся. Но министром-то не делают.
Быть отчитанным на глазах у всего честного народа – определенно новое ощущение в жизни Дэваля Грейва. Даже не знаю, что меня спасло от поэтапного выполнения Дэвалем моего же наставления: шок или проблески рассудка в наследной голове. Но официантку он выпустил, и та молнией унеслась вглубь бара.
А сам парень стащил кожаную куртку, презрительно процедил:
– Постираешь.
И бросил мне в лицо перед тем, как развернуться на каблуках и уйти прочь.
– Вот еще, – фыркнула я, позволив куртке упасть на пол.
– Аида, ты…
– Что? Я не права?
– Дело не в этом… Аида, с Дэвалем так нельзя!
– М-м-м… потому что он разозлится и… заставит постирать его куртку? Или есть какие-то грани настроения его высочества? Просто зол – куртка, в ярости – рубашка, в бешенстве – носки, ну, а не дай бог, Дэваль испугался…
Я фыркнула, увидев выражение лица Харриета.
– Я серьезно. Да, он крутой страж, сын Вельзевула, но он живет в обществе, как и все. Никто даже не пикнул, когда он пристал к официантке! Что он сделает, если вы не позволите себя унижать? Нажалуется папочке или старшему брату? Прости, но у меня не сложилось впечатления, что они разрешают сыночке-корзиночке все.
– Подумай вот о чем. – Харриет зачем-то огляделся, словно хотел убедиться, что нас никто не слушает. – Дэваль – страж. Очень сильный страж. Обладающий властью над Темным Пределом. Одно касание Предела – и ты там, по ту сторону, один на один с темными душами, пропитанными ненавистью. Они жаждут разорвать любого, кто к ним попадет. Перекроить по своему образу и подобию. И никто – ни Самаэль, ни Вельзевул, ни один даже самый талантливый страж – не сможет помочь. Вот почему Дэваля боятся. Перейдешь ему дорогу – и просто исчезнешь.
А вот у него пугать получается лучше. Я поежилась, хотя ледяному ветру на балконе бара было просто неоткуда взяться. Но признаться в собственном страхе казалось мне хуже, чем оказаться по ту сторону Предела.
– Вот и посмотрим, на что у него хватит яиц.
– Прежде чем бросаться в омут, изучи его, Аида.
– Принесешь мне еще один коктейль?
– Конечно.
Когда Харриет ушел, я сделала то, что делала всегда, когда чувствовала себя паршиво: сбежала. И в последний момент зачем-то прихватила дурацкую куртку. От нее странно пахло моими духами.
Ах да, эссенция желаемого. Интересно, что в ней чувствовал Дэваль?
Куртка отлично дополнила образ.
Перед занятиями я покрутилась перед зеркалом, нашла сочетание малинового форменного платья и кожаной куртки оверсайз вполне стильным и не спеша побрела на лекции, насвистывая веселую песенку. Харриет сегодня не пришел, полагаю, обидевшись на мой побег. И, к собственному удивлению, по дороге до колледжа я размышляла, как бы так сделать, чтобы он не злился. Обычно мне плевать, что думают люди, от которых я хочу уйти.