– Надо же, – хмыкнул Самаэль, – существуют те, ради кого ты готова поступиться гордостью.
– Кофе, – напомнила я.
– Аида, ступай за слугой, он покажет тебе ванную комнату. Приведи себя в порядок. И не смей покидать пределы дома, пока я или Самаэль не позволим. Ты поняла?
Невесть откуда, бесшумный как призрак, рядом с Вельзевулом появился слуга все в той же темной маске. Похоже, их носили не только на маскараде, но и за его пределами.
– Да. Поняла.
– Тогда я тебя больше не задерживаю. Ступай.
Пришлось проследовать туда, куда меня настойчиво приглашали – вверх по огромной лестнице, по коридору куда-то вглубь особняка, показавшегося мне куда больше изнутри, чем снаружи. Может, то была какая-то магия, а может, шалило воображение. Мы шли недолго, но я насчитала добрых три десятка одинаковых дверей. Как они здесь не путаются?
Возле одной из них слуга остановился и пропустил меня внутрь большой и довольно симпатичной комнаты. У одной стены поражала размерами королевская постель с резным изголовьем, у другой весело трещали поленья в камине, добавляя уюта, а в третьей, напротив входа, виднелась еще одна дверь – в ванную.
– Чья это комната? – спросила я.
Слуга остался безмолвен.
– Вам что, нельзя разговаривать?
В знак согласия он едва заметно склонил голову.
– Ну и нравы.
Из ванны поднимался пар, а на поверхности воды высились горы душистой золотистой пены.
– Поняла. Смыть следы позорной драки. Можно мне остаться одной? Клянусь, сбегать через окно не буду, спинку тереть не надо. Нет, правда, я серьезно. У меня дома крошечная комнатушка с хламом вместо мебели и холодная вода в душе. Через пару часов вы всем коллективом будете отдирать меня от этой ванны, а я буду рыдать и проситься пожить. Мне действительно нужно остаться одной.
К счастью, слуга внял моим просьбам и, немного поколебавшись, ушел, мягко закрыв за собой дверь. Не мешкая, я с наслаждением разделась и опустилась в воду прямо с головой, смывая проклятую эссенцию и запах Дэваля.
Жаль, что вкус его губ так просто смыть не получится. Хотя я все равно постаралась.
Боже, как хорошо! Утром я отдала бы за горячий душ все на свете, но о ванне даже боялась думать! Вода в ней совсем не остывала, пена не опадала, а десяток флакончиков на небольшой этажерке рядом здорово развлек.
– Надеюсь, эти шампуни не отобрали у Селин, а не то она еще сильнее взбесится.
– Нет, – раздался голос Вельзевула. – У Селин никто ничего не отбирал.
Я вздрогнула и ушла под воду по самый нос, чем, похоже, развеселила Повелителя мертвых.
– Не бойся. Я не ем непослушных девочек на ужин.
– Да, тяжелая пища на ночь – это вредно.
Я вздохнула и подула на горку пены перед носом. К счастью, она надежно скрывала от взора Вельзевула все, что положено скрывать от посторонних.
– Ну давайте, начинайте.
– Что начинать?
– Ругаться. Явилась на чужую вечеринку, подралась с наследником, кинула туфлей в жену начальника, что там еще…
– Пообещала плюнуть ему в кофе.
– Ага. Теперь точно в ад, да?
– Не самые страшные грехи. Хотя я рассчитывал на более осознанное поведение. Не думай, что я оставлю это без наказания. И тебе, и Дэвалю придется расплатиться за свое поведение. Тебе не стоило ввязываться в драку, а он не имел права тебя провоцировать.
– Снова отработка в баре? Я еще прошлую не закончила. Может, мне уже там оформиться на постоянку? Явно же не последний косяк.
– Нет, – ответил Вельзевул, – я придумал кое-что другое. Моя цель не причинить тебе неудобства и не довести до истощения, нагружая работой. Мне бы хотелось, чтобы ты приняла мир, в котором оказалась. И смирилась с тем, что он – твой дом, по крайней мере, в ближайшее время. Это непросто, понимаю, правила бесят…
– Правила меня не бесят. Я все детство была в спорте. Каждый шаг подчинен результату. Есть правила питания, тренировок, учебы, режима, даже того, как ты выглядишь, что пишешь в социальных сетях. Никаких объеданий бургерами, прогулов, тусовок, личной жизни. Только лед, зал, школа и соревнования. Но фигурным катанием я выбрала заниматься сама. Папа привел меня на каток просто потому, что я постоянно болела, хотел закалить. Все эти правила я выбрала сама, сама пожертвовала частью детства и подросткового периода ради коньков. А ваши правила я не выбирала. Я не погибла и даже не стала чьей-то случайной жертвой. Жена вашего сына меня убила, причем сделала это в первый же возможный день, явно выжидая момент, когда я смогу попасть сюда. Понимаете разницу?
– Селин тебе рассказала?
– Нет. Вспомнила.
На лице Вельзевула в отражении в зеркале, стоящем напротив ванны, промелькнуло удивление. Что, неужели никто не вспоминает собственную смерть и я такая уникальная?
– Да, полагаю, ты в чем-то права.
– В чем-то?! Вы… ладно, не вы, Селин или Самаэль, не знаю кто, явно не сама она это придумала, притащили меня сюда, обвешали правилами и наказываете за их нарушение. Требуете смириться. Принять ваш мир. Какой мир? Серый, мрачный, лишенный природы, солнечного света и хоть каких-то радостей? Мир, в котором все зарабатывают себе право не отправиться в вечные муки? Можете хоть вы мне ответить, за что?! Зачем я здесь? Почему нельзя было дать мне жить? Ответьте хоть на какой-то вопрос! Почему вы лично вмешиваетесь в наш конфликт с Дэвалем? Почему лично отдаете приказы Самаэлю, зачем велите ему за мной присматривать? И почему…
Голос сорвался, словно тело отказывалось задавать вопросы, ответы на которые я не хотела слышать. Но я упрямо прокашлялась и продолжила:
– И почему мое имя звучит как название места, куда вы отправляете мучиться грешников?
– Аида – не самое распространенное имя, но вполне существующее. Я плохо знаю земной легендариум, но, насколько помню, мифы об Аиде и Персефоне у вас популярны. Почему тебя удивляет женская форма знакового для твоего мира имени?
– Потому что вы только что проигнорировали все вопросы, кроме этого. Что, скажете, просто нашли на Земле девочку Аиду, восхитились созвучием и захотели непременно устроить ее стражем?
– Нет.
Он прошелся туда-сюда вдоль стены, остановившись так, чтобы поймать мой взгляд через зеркало.
– А ты уверена, что готова к ответам?
– Я могу решать за себя.
– Если бы ты хотела, то уже перестала бы спрашивать. Докажи, что готова. Сделай предположение. Реальное предположение, а не сказку о коллекционирующем редкие имена Повелителе мертвых. А я скажу, права ты или нет, а затем дополню.
Я отвернулась, не в силах выносить пронзительный тяжелый взгляд. В облике Вельзевула, в том, как он держался, как говорил, как смотрел, сквозило что-то нечеловеческое. Внешне он выглядел как обычный мужчина средних лет, но порой казалось, стоит отвести взгляд – и за человеческими чертами проявятся другие, пугающие, открывающие истинное лицо существа, стоящего на страже темных душ.
– Так я и думал, – усмехнулся Вельзевул, когда пауза затянулась. – Смотри, Аида. Смотри по сторонам, а не на себя. Все ответы – вокруг тебя. Пока ты не найдешь их сама, каждое мое слово будет превращать тебя в подобие Дэваля. В озлобленное и эгоистичное существо.
– Почему он такой? – спросила я. – Не спрашиваю, за что он меня ненавидит, но почему… так?
– Боюсь, это моя вина, Аида. Дэваль таков, каким я позволил ему быть своим поступком.
– Что вы сделали?
– Я перестал его любить.
Несмотря на горячую воду, я поежилась от мороза по коже. «Перестать любить» – это просто не укладывалось в той картине мира, которую создал для меня отец.
– Так нельзя, – вырвалось у меня. – Нельзя перестать любить своего ребенка.
– Если бы это было мое решение, я бы, разумеется, никогда так не поступил. Но порой мы не властны над чувствами. Дэваль разочаровал меня. Не стал тем, кем я надеялся его видеть. Он это понимает, и это на него влияет. Я не горжусь, но и не могу изображать любящего отца. Тебя это шокирует?
Шокирует? Кажется, в этом мире меня уже ничего не могло шокировать. Нет, чувство, которое я испытала, не походило ни на удивление, ни на отвращение. Мне стало его жаль. Никто, даже Дэваль, не заслуживает, чтобы его перестали любить родители.
– Однажды вы его потеряете, – тихо сказала я. – Не сможете больше отчитать за пьянку, отправить закрывать прорехи, пожаловаться его старшему брату или рассказать приблудившейся девице, как он вас разочаровал. Вам останутся только воспоминания о сыне, о том, на что вы никогда не обращали внимания. Улыбка, голос, счастливые моменты. А его самого не будет.
Я потянулась за полотенцем.
– Вот тогда вы поймете, что такое ад.
Голова взорвалась болью в очередной раз. Дэваль прислонился лбом к холодной стене, но даже сквозь шум и спазмы в сознание пробился приглушенный голос отца.
Я перестал его любить.
Да пусть катится в Аид его любовь!
Разочарование? Не отцу о нем говорить. Он разочаровал своих сыновей не меньше, чем они его.
Он слышал голос Аиды. Но не мог разобрать слов, они слились в фоновый шум, стали частью раздирающей на куски боли. Да, магия и такое количество эссенции – адская смесь. Может, стоило заглянуть на маскарад. Может, стало бы хоть на несколько часов легче.
Мысли о маскараде повели его дальше, к ней. К проклятой девке, его сестре. Она – последняя, кого он ожидал сегодня увидеть. Она не вписывалась в маскарад. Он просто не мог себе представить Аиду Даркблум, отдающуюся любому, кто этого захочет. Не хотел представлять.
А мерзавка улыбалась, наслаждаясь его слабостью. Не отводя глаз, с наслаждением острыми когтями ковыряла нутро, рассказывая, как забавлялась с его братом. И Дэвалю хотелось ее уничтожить. Сжать тонкую шейку руками, заставить ее замолчать, получить власть. Перестать о ней думать.
И снова он не справился. Снова разочаровал, только теперь уже самого себя.
Он до сих пор чувствует теплые нежные губы, запах этого ее вина, противного и одновременно желанного. Помнит ее робкую попытку ответить на поцелуй, тут же пресеченную ею же. Она так выбесила, эта напускная наивность, что он не сдержался. Смыл свои же прикосновения эссенцией, отчаянно желая испытать отвращение, но только стиснул зубы, поймав ее взгляд, от странного ощущения.