Я как будто оказалась в уродливом зазеркалье. Искаженном отражении нормальной жизни.
– Потом мама предала отца.
– Как?
– Захотела жить иначе. Избавиться от Аида, отправив темные души в немагические миры, превратив их в подобие нашего. Она считала… У нее было много жутких идей, Аида. Она не собиралась щадить ваши миры. И хранить их – тем более. Отец возненавидел ее за то, что она предала их общие идеи. За то, что сочла возможным уничтожать миры.
– Знаю, что это твоя мама, но спасибо ему, что бы он ни сделал.
– Да. Наверное. В приступе ярости папа сжег дом. Он запер маму в Аиде. А то, что вы называете душой – сущность или сознание – заключил в новый дом. В копию того, где они были счастливы. Справедливое наказание.
– Нет, – покачала головой я. – Так нельзя.
– Дар слышит ее, потому что восприимчив к искусству, у него редкий талант. Он думает, это просто какая-то магия.
– И что мама отправилась на перерождение.
– Да. Правду знаем только мы с Дэвом.
– Боже… сложно представить, каково ему.
У Дэваля отняли мать. А потом его бросил и отец. Невольно станешь скотиной.
– Да, он был привязан к матери. К счастью, он ничего не слышит, иначе бы сошел с ума. Это не она… в прямом смысле этого слова. Просто остаточная энергия.
– Почему ее слышу я?
– Сложно сказать. Может, в тебе есть похожий дар. Не рисуешь? Музыку не сочиняешь?
– Только профессионально играю на нервах.
– Тогда логично. Мама была виртуоз.
Самаэль прошелся туда-сюда вдоль покрытых черной сажей стен.
– Мы еще ни разу не приглашали в дом кого-то из душ. Возможно, у вас выше чувствительность. Но я привел тебя сюда, чтобы объяснить природу шепота и убедить ему не поддаваться.
– Я и не поддавалась.
– Да, и я даже впечатлен. Но не рассчитываю на долговременный успех. Идем отсюда, сейчас опять измажешься, опоздаешь, и мне влетит от жены.
– Не сомневаюсь, что Селин скрупулезно отслеживает мою посещаемость.
– Ого, ты знаешь слово «скрупулезно».
– А еще я знаю слово «чваниться». И ты именно это и делаешь.
– У этого слова другое значение. Я серьезно, Аида. Шепот не может тебе навредить, но в старой части дома небезопасно. Единственный вход туда – через зеркало. Если с тобой что-то случится, а проход закроется, никто не услышит. Ни одного твоего крика. Ты бессмертна, но это не значит, что тебе понравится вечная мука в прямом смысле этого выражения.
– Но ты же поищешь меня там, если что?
– Да, и тебе не понравится, если найду.
Мы вернулись в нормальную гостиную, и она вдруг резко показалась мне почти новой. Подумаешь, немного пыли.
– Я серьезно, Аида. Очень серьезно. Наша история не имеет к тебе отношения. Это не те подробности, которые выкладываешь посторонним. И рассказал я тебе их лишь затем, чтобы ты не пыталась узнать природу шепота сама и не пострадала. Понятно?
– Да. Обещаю не лезть в ту часть дома. Пальцы не скрестила, клянусь!
– И еще одно.
– М-м-м?
– Не говори об этом с Дэвом. Не лезь в эту рану. Он и так бесится при виде тебя, а если узнает, что ты в курсе его слабости…
– Я…
Сначала хотела повторить «обещаю», а потом вспомнила, как сносит крышу в присутствии Дэваля. Как он за несколько минут способен вывести из равновесия настолько, что я сначала говорю, а потом думаю. Пришлось закончить оптимистично, но не слишком самоуверенно:
– Постараюсь.
– Пальцы скрестила?
– Нет.
– Тогда поверю. А теперь, – Самаэль взглянул на часы, – иди в колледж.
– Еще рано. Так как благодаря твоему отцу мне больше не надо бежать к открытию столовой в колледже, может быть… раз уж у меня есть полчасика… может, Стикс замерзнет?
– А не перебор? Я и так сегодня слишком добр.
– Вспомни показания моего кастодиометра. Каждая радость в жизни после смерти может быть последней.
Самаэль обреченно вздохнул. Радостно подпрыгнув, я понеслась за сумкой, чтобы не терять ни минуты.
– Стой! – настиг меня его голос уже в коридоре. – Пригласи в гости друзей.
– Друзей? – нахмурилась я.
– Шарлотту и Харриета. Тебе полезно с ними общаться. Устройте вечеринку.
А вот это уже странно. Куда страннее заключенной в старый дом души и сгоревших воспоминаний.
– В гости?! – Шарлотта округлила глаза. – В дом Вельзевула?! Нет! Да ты что… Нет! Я боюсь!
– Никто тебя там не укусит. Мне разрешили вечеринку! Придешь, мы раздобудем вкусностей, эссенции, посидим у камина, поболтаем, расскажешь о своей жизни. Мы даже толком ни разу не рассказывали друг о друге. Я клянусь, я ни слова не скажу про твоего парня! Дэваль Грейв – запретная тема, обещаю! Ну разве что поделюсь впечатлениями о дозоре с ним, но обещаю найти приличные слова.
– Это же дом Вельзевула! Туда не приглашают таких… как я.
– Честное слово, Самаэль сам предложил. В последнее время он будто… стал относиться ко мне лучше. После того как кастодиометр показал полное отсутствие шансов на новую жизнь, Самаэль как будто жалеет меня.
Шарлотта помрачнела и отвернулась. На нее занятие по измерению душ произвело неизгладимое впечатление. Правда, с неожиданной стороны. Когда я стала выпытывать, почему подруга ходит мрачная, она нехотя призналась:
– Я знала одного парня, совершившего преступление здесь, в Мортруме. Последний раз видела его перед судом, наставник сказал, его приговорили к работе на благо… В общем, я подумала, что это какие-то обязательные работы.
– Его заточили в кастодиометр, – догадалась я. – Что он натворил?
– Уничтожил душу. Встретил одного человека из земной жизни, не сдержал эмоций и перешел границу дозволенного. Этого не должно было случиться, но иногда и всемогущие иные ошибаются. Его наказали. Я просто боюсь сделать что-то не так.
– Не бойся. – Я улыбнулась. – Не буду отходить от тебя ни на шаг! И Харриет тоже.
– Харриет? Твой друг?
– Похоже, что да. Вряд ли он с этим согласен, конечно. Но врач сказал в морг, значит, в морг. В смысле, друг. Тебе он должен понравиться. А ты ему. Я в вашей компании самая безответственная.
Шарлотта слабо улыбнулась, но мне все равно показалось, что идея провести ночь в доме Вельзевула ей не понравилась. С одной стороны, я ее даже понимала. С другой – если тебя приглашают в дом к твоему парню, вроде как надо радоваться. Легальный способ провести с ним еще больше времени. Хотя наверняка в их паре Дэваль решает, сколько времени проводить вместе.
Поняв, что думаю о паре подруги и Грейва больше, чем следовало, я сосредоточилась на грядущем. Волноваться перед первым дозором оказалось неприятно. Я бы и так нервничала, близость к Пределу всегда приводила меня в состояние возбуждения, причем совершенно непонятного – иногда я предвкушала, а иногда страшилась новой встречи с Аидом.
Когда я вышла из колледжа и направилась в министерство, то поняла, что не помню ничего из прошедшего утра – все мысли были поглощены предстоящим дозором.
В холле министерства меня ждал Дэваль. Со скучающим видом он стоял у лестницы и при виде меня лишь поднял бровь, словно не ожидал, что я приду. Неужели думал, что испугаюсь?
– Тебе не говорили про форму? Ты не на экскурсию идешь, а в дозор.
Я распахнула куртку, чтобы продемонстрировать спортивную форму.
– Внизу холодно.
Стражи носили черное, спускались к Пределу в куртках или плащах, а мне выдали лишь малиновое недоразумение. По прошлому заходу в поземные тоннели Мортрума я помнила прохладу, которая вполне могла превратиться в настоящий холод, если бы мы провели там больше времени.
– Первое и самое важное, что ты запомнишь: Самаэль велел, чтобы ты не пострадала, даже если будешь напрашиваться, но я не самый послушный мальчик в семье. Поэтому рекомендую быть вежливой, кроткой и даже немного восторженной.
Я хмыкнула, но промолчала. Могу быть только молчаливой, но смотреть буду красноречиво.
– Второе правило: выполнять все мои приказы. Любые. Все понятно?
– Понятно, – буркнула я, когда поняла, что вопрос вовсе не риторический. – А полезная информация будет?
– А я твой напарник, а не препод. Что такое дозор, тебе должны были объяснить. Обычно я работаю один, но раз уж папуля тебя навязал, сделай одолжение, не мешай. Ври, что ужасно увлечена и устаешь от количества новых впечатлений. Сделай Самаэлю приятное, ты же умеешь.
В последней фразе мне почудился какой-то подвох, но как красиво ответить, я не придумала.
Сегодня мы прошли в подземелья через другую дверь, располагавшуюся в одной из закрытых частей министерства. Меня в такие не пускали. Дэваль отпер ее своим ключом и, пропустив меня внутрь, запер. Честно сказать, я ему не доверяла. Да, приказ Повелителя священен даже для него, да, однажды он уже спас меня от Аида. Но кто знает, какие мысли бродят в голове Дэваля? Вполне возможно, это очередной этап его игры.
Во тьме, почти абсолютной, Дэваль чувствовал себя комфортно. А мне приходилось смотреть под ноги, чтобы не оступиться: местами дорога была неровная и каменистая. Через несколько минут глаза привыкли к темноте, но не настолько, чтобы уверенно идти вперед.
Я запахнула куртку поплотнее. Вместе с тьмой под кожу проникал холод.
– Ничего интересного в дозоре нет. Стоишь возле прорехи и следишь, чтобы из нее ничего не вылезло. Спать запрещено, отлучаться запрещено. Страж – неблагодарная работа, так что будь готова, никто не будет вытирать тебе сопли.
Дэваль вдруг остановился.
– Завяжи.
– А? – Я едва на него не налетела.
Дэваль кивнул на свой ботинок, и, лишь всмотревшись, я заметила развязавшийся шнурок.
– Мечтай! – фыркнула я.
– Что я сказал о приказах?
– Я не буду завязывать тебе шнурки. Правило – это о важных приказах. От которых зависят жизни. А капризы мальчиков со скверным характером сюда не относятся.
– Неужели? – Дэваль откровенно издевался и не скрывал. – Ну вот нагнусь я завязывать, потеряю обзор, оставлю стажерку одну всматриваться во тьму. И что? Ты можешь адекватно оценивать ситуацию? Умеешь видеть признаки появления прорех? А ты знаешь, что прореха может появиться в любом месте и в любой момент? Вот пока ты тут стоишь с недовольным лицом…