– Спасибо, что не держишь зла, – с улыбкой ответила Саша, – знаю, тебе нелегко пришлось. Мне тоже. Но ты прав, Татьяна – моя дочь. При этом она уже вполне взрослый человек, а в той ситуации повела себя как обиженный ребенок. Наверное, с каждым из нас такое случается.
– А у меня так это даже пунктик, – горько усмехнулся Лайам. – очень преуспел в инфантильном поведении.
– Какое самобичевание! С чего это вдруг? – спросила Саша, глядя на него с нежностью. Она смотрела на Лайама, и сердце щемило от любви и боли. Он был таким родным, таким близким и… таким далеким и недоступным!
– Старею, надо полагать. Скоро сорок один стукнет.
– Только не надо этих слезных признаний! А мне что тогда делать – ведь в мае мне будет пятьдесят. Черт, когда я только успела состариться? – «И поглупеть», – хотела она добавить.
– Не прибедняйся, Саша. Ты все такая же красивая и элегантная. Не понимаю, с чего все с ума сходят из-за своих лет? Я, впрочем, тоже. Все молодого из себя корчу, а какой из меня юноша? Как ни грустно сознавать, но придется соответствовать возрасту. Не понимаю, почему мы считаем юность таким сладостным периодом в жизни? Моя юность была отвратительной. Так я ее тогда воспринимал. Сейчас же я просто наслаждаюсь жизнью. Жизнь прекрасна!
– Жаль, что не могу сказать того же о себе. – Саша откинулась к спинке дивана и смотрела на него. Как странно! Из любовников они превратились в деловых партнеров, а может, станут друзьями. С Лайамом она могла говорить свободнее и откровеннее, чем с кем бы то ни было. За исключением разве что сына. Но Ксавье – ее сын. Были вещи, в которых она ни за что не призналась бы Ксавье, зато свободно могла сказать об этом Лайаму. Все эти долгие месяцы ей так не хватало человека, с которым бы она могла быть откровенной.
– Ты не должна так говорить! Ты самый умный человек на свете, ты столько всего знаешь! Ты счастливая мать, красивая, элегантная женщина. Талантливый, успешный профессионал!
– Мы два сапога пара, – сказала Саша и прикусила язык, неожиданно смутившись. Она не хотела, чтобы Лайам решил, что она пытается вернуть его. – Я говорю о живописи.
– Мы и в других сферах неплохо ладили. По большей части. Просто иногда у нас случался сбой.
С Сашиной точки зрения, это было очень мягкое определение. За те одиннадцать месяцев, что они были знакомы, они дважды и надолго расставались.
– Ты называешь это сбоем? Ты великодушен, – она допила чай и поднялась. Они уже два часа сидели в баре. Пора было ехать домой.
Швейцар вызвал для них такси, и Лайам, как и накануне, отвез ее домой. Саша бы с великой радостью пригласила его подняться, но понимала, что этого она не должна себе позволить. Она захочет большего и не совладает с собой. Та часть жизни, которую они провели вместе, закончилась навсегда, и оба это знали. Никуда от этого не спрячешься. Не разница в возрасте – сама жизнь их развела. Разные ценности, разный образ жизни. И Татьяна. Иными словами – судьба. Как бы их ни тянуло друг к другу, им не суждено быть вместе.
Перед прощанием Лайам сказал:
– Спасибо за фантастический вернисаж, за успех! – Он помедлил, потом взял ее за руку. – В пятницу я еду в Вермонт. – Он не знал, сколько Саша пробудет в Нью-Йорке. – Можно мне тебя пригласить завтра на ужин, Саша? В знак признательности за сегодняшний успех. Вспомнить прошлое.
– Не уверена, что это хорошая идея. Стоит нам пойти куда-то ужинать, и на нас сваливаются неприятности. Не забыл?
– Можешь мне довериться. Я буду вести себя хорошо, – рассмеялся Лайам. – Обещаю!
– Я не тебя, а себя боюсь. – Она была с ним предельно откровенна, как и раньше, как и всегда.
– А вот это уже интересно! «Успешный художник подвергся насилию со стороны своей галеристки и подает в суд за сексуальные домогательства». Смотри, Саша, станешь приставать – позову на помощь. Что, боишься? Давай рискнем?! – был неподражаем, Саша не могла отказаться.
– Я буду держать себя в руках, – пообещала она с улыбкой. Лайам сгорал от желания поцеловать ее на прощанье, но сдержался. Не хотел портить то, что между ними сохранилось, к тому же видел, что она напряжена. Как и он.
– Я заеду за тобой в галерею в шесть часов. Хочу зайти и полюбоваться на свои работы, пока их не увезли покупатели.
Саша рассмеялась, вышла из машины, помахала на прощанье рукой и направилась к подъезду. Такси медленно отъехало.
Саша вошла в свою квартиру, и воспоминания охватили ее. Она словно слышала снова смех Лайама, а вот он зовет ее из ванной, вот они завтракают на кухне. Теперь этот дом населяли призраки. Артур. Лайам. Даже дети разлетелись. Теперь она в категории одиноких женщин, и это, увы, печальная реальность. Саша сняла пальто и начала раздеваться. Она заснула, едва коснувшись головой подушки.
ГЛАВА 19
Ровно в шесть, как и обещал, Лайам приехал за ней в галерею. Перед уходом он еще раз бросил взгляд на свои картины. Грустно было сознавать, что больше он их не увидит. Это было похоже на то, как отдать своих детей в чужие руки. Он дал этим полотнам жизнь, а теперь должен с ними распрощаться. По дороге в ресторан Лайам пребывал в задумчивости. Он заказал столик в «Сильвано». В июле они с Сашей тут бывали. Это был популярный итальянский ресторан в центре города, в нем всегда царила непринужденная атмосфера. Официанты, например, могли спеть итальянскую песню, а еда была выше всяких похвал.
Они, как и прежде, говорили обо всем на свете. Лайам рассказал, что у старшего сына в колледже дела идут хорошо, младший сын избавился от тика, а малышка – просто прелесть. Потом он заговорил о Бет. Признался, что ему странно представить Бет женой другого. К Рождеству все бракоразводные бумаги будут оформлены.
– Я надеялся, мы хоть друзьями останемся. Получается, что даже это нам не под силу. Мы с тобой хотя бы нашли способ сохранить дружбу, правда, Саша? А это уже немало.
Но оба понимали, что между ними существует нечто большее, чем просто дружба. Их взаимное влечение не ослабло. Во всяком случае, про себя Саша знала это определенно. И это ее испугало. Неужели она никогда не освободится от этого плена?!
Они вспоминали поездку в Италию. У обоих сохранились о ней самые чудесные воспоминания. Тут Лайам бросил взгляд на Сашину руку и увидел, что у нее на запястье подаренный им браслет. Саша все время носила его. Так она будто бы и не расставалась с Лайамом. И сейчас, когда Лайам это заметил, она смутилась.
– Видишь, я старею. Становлюсь сентиментальной.
– Я тоже, – признался он, но объяснять ничего не стал.
– Как собираешься встречать Рождество?
– Пока не знаю. Сейчас вот съезжу к детям, потом вернусь в Лондон. В Вермонте я только выходные проведу.
Мы остановимся в мотеле, домик на озере к зиме не приспособлен.
Она кивнула и задумалась. Она ни разу не видела его детей. А может быть, Лайам когда-нибудь в будущем привезет их в галерею на очередную выставку… Правда, в следующий раз сам Лайам будет выставляться не раньше чем через год, а то и два. Да, он непременно должен будет пригласить детей на следующую свою выставку. Следующую выставку она наметила провести в Париже. А потом можно снова выставить новые полотна в Нью-Йорке. Саша имела на Лайама большие виды, точнее, на его картины. А ничего другого ей, как видно, ждать от будущего не придется.
– А ты? На Рождество в Париже будешь?
– Пока не знаю. Татьяна в этот раз куда-то с друзьями едет. У Ксавье новая подружка, он не хочет с ней расставаться. Думаю, недели три я еще здесь пробуду. А к Рождеству – в Париж. Я подумываю позвать Ксавье вместе с его подружкой. Как годы летят! – Саша улыбнулась, стараясь себя приободрить. Но при мысли о Рождестве – сначала без Артура, а теперь вот и без Лайама – сердце ее начинало ныть.
Им удалось за весь вечер ни разу не коснуться больной темы и не задеть чувства друг друга. Они аккуратно обходили опасные участки, словно пробирались по минному полю. За их столом часто звучал смех. Лайам в конце вечера предложил проводить ее на такси, но Саша отказалась. Лайаму совсем в другую сторону, к тому же недалеко – в Трайбек, а ей предстояло ехать к себе через весь город.
– Не упрямься, Саша! – настаивал Лайам. Но Саша понимала, что, чем бы этот вечер ни кончился, она все равно будет в проигрыше. Если Лайам проявит сдержанность, она будет чувствовать себя отвергнутой. А если вспомнит былую страсть, они оба потом станут жалеть. Пора уже поставить на их романе крест.
Саша обняла Лайама, поцеловала в щеку, поблагодарила за чудесный вечер и села в такси. Всю дорогу до дома она проплакала, ругая себя за такую глупость. Саша твердила себе, что есть вещи, которым при всей их притягательности просто не суждено сбыться. И это как раз такой случай. Они были друг для друга подарком судьбы, но только на очень короткое время. По сути дела, в общей сложности они провели вместе всего-то пять месяцев. Ничтожный срок на фоне целой жизни, и уж конечно, на фоне двадцатипятилетнего брака с Артуром. Роман с Лайамом был быстротечным и сладостным, волнующим и страстным, полным громов и молний. А для долгих отношений требуется человек более предсказуемый, спокойный и надежный. В Лайаме ничего этого не было. Во всяком случае, в его отношениях с ней.
Войдя к себе в квартиру, Саша зажгла свет, переоделась, зашла в ванную и через несколько минут была уже в постели. Не успела она погасить лампу, как снизу позвонили. Консьерж. Саша представить себе не могла, что его заставило звонить в такое время, и встала ответить. Он сказал, что к ней гость.
– Нет, нет, я никого не жду, – удивилась Саша. – Кто это?
Он передал трубку.
– Это я, – раздался голос Лайама. – Можно мне подняться?
– Нет! – крикнула она. – Не надо, прошу тебя! Я уже легла. И вообще, что ты тут делаешь? – Господи! Зачем ей такое испытание?! Саша была близка к истерике. Не нужны ей никакие искушения. Она не позволит ему себя искушать! Хватит с нее!
– Мне надо с тобой поговорить, – тихо сказал он, помня о консьерже рядом. Консьерж был новый, не тот, с которым он был знаком.