не подъем воды, как обычно, а глубокая яма, которая двигалась вместе с катером».
А вот еще одна совершенно потрясающая история, записанная геологом Сергеем Моисеенко из архива комиссии «Феномен» (о самой комиссии будет рассказано ниже):
«Вполне зрелым специалистом уже (за спиной было пятнадцать лет работы в геологоразведке на Колыме, пять – в Молдавии) трудился я в Якутии, немало передвигаясь по безлюдным северным просторам. Отправляясь в незнакомые места, всегда спрашивал бывалых товарищей, что, где и как. Однажды пришлось по спешным делам – ни лодки попутной, ни вертолета не оказалось – двинуть пешком от прииска «Хатыннах» на участок «Партизан». Тогда и услышал впервые местную легенду (или быль?) о страшной и загадочной смерти зэка, случившейся в этих местах.
Путь мой лежал через перевал, соединяющий ручьи Кварцевый и пламя. Название первого объяснялось весьма просто. А вот почему небольшая змейка длиной километров пять-шесть получила столь необычное имя пламя, мне толком никто сказать не мог. В его-то долине и приключилось несчастье с беглым заключенным. Обычно, решившись на побег, лагерники уходили на юг в верховья Индигирки, где, впрочем, ничего хорошего их не ждало.
Этот парень решил перехитрить судьбу и ушел на север. Там его, естественно, никто не искал. Однако далеко уйти «полосатику», как выяснилось, всё же не удалось. Спустя некоторое время на труп его, обожженный со всех сторон, словно кто-то поджаривал несчастного на вертеле, наткнулись геологи в долине ручья пламя.
Молния, если даже она шаровая, изувечить человека подобным образом не могла. Так и осталась гибель несчастного ребусом, разгадать который в какой-то степени довелось мне. По крайней мере, в той же долине хиленького ручейка я стал свидетелем такого, что помогло мне увидеть легенду о смерти зэка в новом ракурсе.
В долине ручья Пламя меня настиг дождь с грозой. В мгновение ока ручей, в котором обычно воды кружка, в минуту разлился мощно и зарокотал бурным потоком, смывающим на своем пути даже довольно крупные камни.
И тут мне улыбнулась редкая даже для геолога-полевика удача – в глаза, несмотря на сумрак грозы и водные потоки, бросился необычный камень весом с килограмм, в центре которого была воронка со стекловидными краями. А сам он состоял из оплавленных докрасна осколков песчано-глинистых пород. Я понял, что подобрал фульгурит – редкое образование, возникающее при мощном ударе молнии в кварцевые пески.
Находка эта позже отвела от меня насмешки товарищей, подтвердив правдивость рассказа о чуде, свидетелем которого я стал минуту спустя, как поднял извилистую стекловидную трубку. Увлеченно рассматривая ее, я, скорее, почувствовал, нежели увидел, вспышку молнии, яркий свет которой полыхнул внизу по сопке над ручьем метрах в пятидесяти позади меня. Почти мгновенно разразившийся мощный удар грома – подобной силы мне еще слышать не приходилось – едва не оглушил меня.
Тут и вторая молния низверглась с небес. И вдруг… В точке, где слепящая стрела вонзилась в землю, молния неожиданно скрутилась в огненный вихрь и помчалась вверх по долине ручья.
Шаровые молнии, стелющиеся над поверхностью, мне приходилось наблюдать не единожды. Но тут было нечто другое! По земле катился не шар, а мчался (к счастью, не в мою сторону, ибо убежать от него я не успел бы) вытянутый вверх слепящий огненный вихрь, то распадающийся на отдельные кольца пламени, то вновь соединяющийся воедино. Огненное крутящееся пламя сжигало на своем пути остатки чахлой растительности, вырывало с корнем небольшие кустики березового стланика, тут же испепеляя их. По мере движения необычный смерч постепенно терял яркость. Под конец огонь набросился на низкорослую лиственницу. Яркая зелень ее веток мгновенно вспыхнула до вершины. Оголив деревце, умирающий сказочный дракон, став из огненного дымным, вскоре исчез, и лишь дымок его рассеивался еще некоторое время по долине.
Вихревая молния промчалась по земле почти сто метров. Я еще долго стоял в изумлении. А воображение рисовало картину, как такой же вот смерч в момент своего зарождения подхватил, закрутил и понес по долине в пламени несчастного зэка…
Свою находку – кусок фульгурита (после увиденного я уже не сомневался, что это именно он), я до сих пор, хотя уже давно на пенсии, храню как напоминание о том, что природа таит еще немало загадок, преподнося время от времени сюрпризы, ставящие хомо сапиенса в тупик».
Так вот, оказалось, догадка о том, что шаровая молния может быть вихревым плазмоидом пришла не только в мою голову: поиски в литературе показали, что здесь я был не первым… Однако, разговор про вихри – как в разрезе бесед о шаровых молниях, так и в другом, совершенно неожиданном аспекте – нам еще предстоит. И большой разговор. Причем под вихрями я здесь имею в виду не только и не столько обычные смерчи, боже упаси, это скучно. Речь пойдет также о вихрях иного рода, настолько поразительных, что они потребуют отдельного рассказа. А мы пока заканчиваем с изучением свидетельских показаний и переходим к ковырянию в носу.
Часть 2. По ту сторону форточки
Глава 1. Надувание пузырей
Дети успешно надувают сопельные (или правильнее сказать, сопливые?) пузыри из носа, а наука – отовсюду!.. Иначе как ковырянием в носу и надуванием бессмысленных пузырей абсолютное большинство попыток воспроизвести в стенах лабораторий шаровую молнию, а также попыток натянуть на это явление хоть какую-то теоретическую модель, я назвать не могу. За одним исключением, о котором ниже.
Классический пример такого научного дуракаваляния мы уже приводили, когда ученые били молнией в мышиное дерьмо. И подобных опытов было много. Что только ни пытались запалить электроразрядом!.. Когда коту делать нечего, он лижет яйца, а ученые повторяют опыты, которые можно было бы и не повторять, чтобы убедиться в их идиотизме: ясно же, что никакими электрическими и магнитными свойствами горящая органика не обладает, соответственно, к настоящей шаровой молнии все эти эксперименты никакого отношения не имели.
Вещественное горение (пламя) не может просочиться через целое стекло, как это порой делают шаровые молнии и «огненные палки». И это проникновение – весьма прискорбный и очень неудобный для «модельеров» факт, который подвиг некоторых физиков глубоко задуматься. А когда физики задумываются, это страшно!
Приготовьтесь, дальше будет почти дьявольщина! Потому что на основе недавно открытых астрономами фактов была выдвинута новая смелая гипотеза: шаровая молния потому проходит через твердое тело (стекло), что в ее основе – шар перегретой темной материи!
Еще когда я учился в школе, был старательным мальчиком, умным и хорошим, я ни про какую темную материю не знал. Потому что не было ее тогда! И сестры ее – темной энергии – не было тоже. Когда я говорю «не было», я имею в виду, что не было не в природе, а на горизонте науки. Но лет двадцать назад, если мне не изменяет память, астрономы, рассчитывая скорости обращения галактик (точнее, звезд в галактиках) увидели, что ни черта у них не сходится: скорость обращения звезд не подчиняется закону всемирного тяготения! Или закон не верен (что вряд ли, он сто раз уже проверен со времен старика Ньютона, который прописал его мирозданию), или в центрах галактик есть какая-то «неподрессоренная масса».
Когда столь крупная неприятность случается, это всегда поражает: как же так, вдруг в посудной лавке науки оказывается слон, которого ранее там никто не наблюдал, но при этом он все время здесь находился!
И не оставалось гражданам астрономам ничего другого, как предположить наличие какой-то распределенной несветящейся массы, потому что, собственно говоря, наблюдения на это прямо указывали! Что же это могло быть? Черные дыры и облака несветящегося межзвездного газа, хотя и стояли первыми в прихожей в ожидании конкурсного отбора, но на эту роль по разным причинам не подошли. Пришлось постулировать наличие чего-то принципиально иного, неведомого, каких-то частиц, которые только «тяготились», то есть с обычным веществом взаимодействовали исключительно путем гравитации, но никаких электромагнитных и ядерных взаимодействий не проявляли. И были они, по всем прикидкам, тяжеленькими, как крохотные серые чугунные гирьки, щедро рассыпанные по космосу. Причем эта темная материя, как выяснилось, играла в формировании нашего мира ключевую роль. Сначала, в первые секунды существования мира именно темная материя комковалась в кучи, которые потом подтягивали к себе обычное вещество.
Так вот, по предположению отдельных господ физиков, материя эта может существовать в виде конденсированных частиц, а не в виде газа, частицы коего летают, как бог на душу положит. Причем сконденсированы частицы темной материи не абы как, а в виде шаров или, точнее сказать, комков. Комки эти болтаются себе по космосу, притягиваясь к массивным телам, и постепенно выпадают на Землю наподобие метеоритного дождя. Поскольку вещество это не барионное, то есть не светящееся, и с нуклонами в сильные взаимодействия оно тоже не вступает, поведение этих частиц напоминает поведение нейтрино, которые тоже не взаимодействуют с веществом и прошивают нашу планету ежесекундным ливнем, летящим от Солнца со скоростью света. Только у частиц темной материи скорости не релятивистские, это довольно холодная материя. И ее невидимые сконденсированные комки напоминают комки пуха, которые оседают на планете, бултыхаясь по ней, проникая в нее. Они нам не мешают, поскольку практически не взаимодействуют с веществом.
По последним данным, темной материи во Вселенной до хренища – и это очень точные сведения
Но когда шарашит обычная грозовая молния с ее тысячами ампер и попадает в такой невидимый и лениво переваливающийся комок «пуха», его частицы «нагреваются». И начинают чуток получше взаимодействовать с окружающей материей – вызывая ее ионизацию, возбуждая атомы газа, которые потом, переходя в обычное невозбужденное состояние, выкидывают фотоны, которые мы и наблюдаем в виде свечения шаровой молнии.