Самое благодатное время наступало к семи вечера. Никто уже не дергал. Можно было спокойно заняться экспериментом, посмотреть, что к чему. Очень выручала свалка, где мы подбирали детали, а иногда и целые установки, выброшенные другими подразделениями [ох, как мне это всё знакомо по советской действительности – и колхозы, и свалки! – А.Н.] Они сразу проверялись на радиоактивность и, если оказывались чистыми, увозились в лабораторию. Монтаж установок и их доводка по ходу эксперимента, как правило, не представляли трудностей. Особенно большую ценность представляли выброшенные приборы с деталями точной механики. Институтские мастерские делали узлы топорно и грубо, а главное очень и очень долго, а экспериментальная физика – дама капризная. Всё нужно делать быстро, иначе мысль уйдет, да и конкуренты не спят! К тому же армия проверяющих могла и установку закрыть, и комнату опечатать из-за каких-нибудь неполадок.
В тот период было поставлено несколько очень интересных экспериментов с ЛМ. Во-первых, фокусировка потока рентгеновского излучения. Во-вторых, эксперименты по управлению радиоактивным распадом…
Наконец, эксперимент! (К этому моменту уже существовало несколько типов генераторов на ЛМ. Конечно, далеких от совершенства. Все они питались от генератора Тесла. Страшно грелись и их надо было охлаждать вентилятором. Кроме того, они были малонадежны.) Все приборы прогреты, проверены и откалиброваны. Тщательнейшим образом проверена стабильность рентгеновского аппарата. Вот вроде и все! Можно начинать. И началось!..
Я не мог предположить такого эффекта. По оптической оси установки отношение яркостей у выходного коллиматора рентгеновского аппарата и в точке измерения стало от 17 до 20 раз больше значений без ЛМ… причем, по условию эксперимента ЛМ находился в 2,5 метрах от оси установки, перпендикулярно пучку рентгеновского излучения.
В результате проведения этого и подобных ему экспериментов я выяснил две вещи. Можно отклонять и фокусировать рентгеновское и гамма-излучение больших энергий, с более короткими длинами волн возможно использование либо соответствующих радиоактивных веществ (радионуклидов), либо ускорителей. Ускоритель я отменил сразу, поскольку это большая установка, и такой вариант явно не подходил. Гораздо проще, как мне тогда казалось, провести эксперимент с радионуклидами. Для калибровки дозиметрических установок и приборов употребляются долгоживущие радионуклиды. К тому же они имеют паспорт, выходные данные. Это небольшие малой активности наборы источников или отдельные источники, изготовляемые институтом. Один такой источник мы имели. Естественно зарегистрирован он был в специальном отделе. За источником строго следили… И, естественно, он был паспортизирован: изотоп элемента, активность, дата изготовления и пр. Вот с таким радиоактивным источником я решил провести эксперимент. Предстояло еще выяснить, влияет ли поле ЛМ на регистрирующую часть. Серия специально поставленных экспериментов показала – не влияет…
Наконец, всё было готово… И начались чудеса. Воочию, на экране спектроанализатора было видно, что распад радионуклида убыстрился, потом, через несколько минут, замедлился, затем возвратился к исходному состоянию. Потом опять, убыстрился, замедлился, возвратился и т. д. Причем, процесс имел особенности: убыстрение распада – увеличение энергии, замедление – уменьшение, остановка – энергия исходная. Период следования колебаний был весьма велик – 3–5 мин.
Так это же волны! Волны активности! От такого открытия дух захватило. Вот это да! Самое удивительное, что и после прекращения воздействия явление продолжалось…
Было поздно. Я всё тщательно убрал, выключил, проверил, обесточил. Источник убрал в сейф и со спокойной, но ликующей душой отправился домой. А на следующий день разразился страшный скандал. Сотрудник нашей лаборатории, который заказывал радиоактивный источник (кобальт-60) и получивший его для своих работ, был в страшной ярости. Источник потерял активность наполовину. Это за сутки-то! Учитывая, что этот изотоп теряет активность наполовину за время немного больше пяти лет, сотрудник решил, что источник был плохо изготовлен, хотя он же сам предварительно измерил его характеристики. Конечно, рассказывая эту историю, я выгляжу в невыгодном свете, но меня оправдывает то, что никто не мог предугадать заранее последствия воздействия излучения ЛМ на радионуклид… [Я рекомендую читателю запомнить этот факт – влияние странно организованного электромагнитного поля на скорость радиоактивного распада. Пока что в глазах физиков этот рассказ выглядит полной фантастикой, но вскоре мы снова с подобным столкнемся и не раз. – А.Н.]
Однако эксперимент надо было продолжать, но с чем? Ведь вот какой парадокс: находиться в институте атомной энергии и не иметь радиоактивного источника для эксперимента.
Да, для меня это было серьезной проблемой. В институте велся строжайший учет радиоактивных материалов… быстрый распад, а значит и ликвидация радиоактивного источника в силу неизвестного физического процесса был равносилен его исчезновению. Исчезновение – воровство, а этим уже занималось КГБ. Ведь всем известно, что на распад радиоактивного источника не влияют никакие обычные воздействия… тогда я не представлял, даже в принципе, возможного механизма воздействия излучения ЛМ на вещество. Мог ли я тогда выступать на ученом совете?! Пока время не пришло, в лучшем случае – засмеяли бы. Гуляй, пока не разберешься. Прецеденты с другими были, и я не рисковал, тем более, что несанкционированную работу могли и закрыть. А так, ну копается человек, по вечерам, никому и ничему не мешает, и ладно…»
Эксперимент 2.
«…Зимой 1963 г. я впервые попробовал вращать ЛМ (лист Мёбиуса) с тем, чтобы избавиться от эффекта «двух фотоаппаратов» [я об этом рассказывал выше. – А.Н.]. В качестве движителя хорошо подходил электродвигатель переменного тока от швейных машин (мощностью 50 Вт, скоростью вращения 3500 об/мин, и напряжением 220 В), который я зажал в химическом штативе. На конец вала был напрессован коллектор с щеткодержателями от другого электродвигателя. В поверхности ЛМ было проделано отверстие. Контакт внутри и снаружи обеспечивали пружинные зажимы. Всё это сооружение венчала гайка М3.
Конструкция получилась очень компактной, в ней были применены серебряные щетки (единственное усовершенствование) вместо графитовых. Силовое питание было то же – 220 В. Время тренировки ВЧ-током от генератора Тесла тогда уже было установлено – что-то около минуты; если 30 сек, то ничего не получается – ЛМ сгорает и все; если 60 сек. – получается шаровая молния; при 90 сек. И более разряд, как правило, не возникает.
Тренировка проводилась при вращении. ЛМ слегка прецессировал, по-видимому, из-за недостаточной механической прочности [при вращении его «мотало», попросту говоря. – А.Н.].
Помещение при этом не затемнялось, горел электрический свет.
С нетерпением ждали, когда всё будет готово. Наконец включили. И ЛМ исчез вместе с установкой. Пропал и всё [с глаз долой, а не дематериализовался. – А.Н.]. Подводящие энергию провода повисшие в воздухе, ни на что не опираясь, вдруг оборвались. И в полнейшей тишине произошло чудо! Внезапно, между установкой и мной возник белый и непрозрачный экран размером приблизительно 1–1,5 м, большой осью расположенный перпендикулярно полу [плазменное полотнище. – А.Н.]. Ощущалось, что экран очень тонкий, по его краям пробегали волны. В следующий момент в экране образовалось овальное отверстие с совершенно ровными краями и абсолютно черное. Это была какая-то глубокая, абсолютная чернота. Потом далеко-далеко вспыхнула фиолетовая искорка и образовался неяркий фиолетовый шарик величиной с горошину. По отдельным неровностям на шарике было заметно, что он довольно быстро вращается… Но в следующий момент картина изменилась: из шарика вытянулись два диаметрально расположенных лучика-рукава травянисто-зеленого, цвета, распушенных на концах. Картина была потрясающе красивая: в глубокой черноте вечности вращалось нечто непонятное, но в высшей степени красивое. Далее вся система претерпела существенные изменения. Лучики изогнулись и вся конструкция, вращаясь с небольшой скоростью, стала похожа на латинскую букву S. Первый этап закончился ярчайшей (но не слепящей) вспышкой. В следующую секунду я увидел на месте шарика, лучиков и экрана хорошо сформированную галактику (еще в детстве я увлекался астрономией, поэтому сразу узнал развернувшуюся передо мной картину).
Представьте себе, что перед вашим изумленным взором величественно вращается «галактика» метрового диаметра, причем отчетливо видны крупинки звезд на периферии: красные, желтые, зеленые, но в основном голубые.
Центральная часть – раскаленный голубой шар, сформированный из звезд-пылинок… Дальнейшие превращения проходили довольно быстро. Лучики-рукава как-то сразу начали втягиваться в центральный шар и застабилизировались в таком положении… А затем остатки рукава быстро втянулись в шар. Шар начал смещаться в сторону от предполагаемого центра вращения, одновременно меняя цвет… Сначала цвет шара стал бело-синим, затем белым, интенсивно черным, прозрачным и, наконец, шар пропал. В этот момент вынырнула из небытия установка с вращающимся ЛМ [исчез загораживающий плазменный «экран», насколько мы понимаем. – А.Н.]. Раздался взрыв и ЛМ разорвало на куски.
При повторении [эксперимента. – А.Н.] такого же эффекта добиться не удалось. Получился вихрь красного пламени и все. Воспроизведение было необходимым, чтобы первой результат эксперимента (столь ошеломляющий!) не выглядел бредом, галлюцинацией…»
Не стоит понимать сказанное буквально – будто через какое-то пространственно-временное окно Шахпаронов увидел настоящую галактику. Он наблюдал в воздухе затейливый плазменный вихрь, похожий на спиральную галактику с рукавами. И поскольку в воздухе опыт повторить не удалось, он и его ребята решили повторить опыт в жидкости. На длинный вал прикрепили небольшой сгораемый элемент, погрузили эту конструкцию в вазелиновое масло и запустили установку.