– Ты так серьезно настроен?
– А ты полагаешь, что я приехал бы в Бреден, где столько желающих переломать мне кости, из-за пустяков?
Эльф загасил в пепельнице очередную сигарету. Пристально посмотрел в глаза Штима. Произнес спокойно и взвешенно:
– Я верю, Герберт, что для тебя это очень важно, раз, и дело чистое, два. Я согласен. Но учти, мои возможности весьма ограничены. С бывшими коллегами отношения не поддерживаю, но кое-какую информацию из управления получить смогу. Технические служащие ко мне всегда хорошо относились.
– А твой штат?
– У меня четверо молодых ребят. Обучал сам, работают неплохо.
– Надежные?
– Для такого дела – нет. Полностью положиться нельзя ни на одного. Но под легендой можно использовать для слежки, сбора сведений.
– Уже неплохо. А платные осведомители?
– Есть. Консьержи, бармены, горничные, портье и прочая обслуга, которая повседневно общается с людьми. Но с ними надо быть очень осторожными. Большинство из них связано с полицией тоже. Их вводить в операцию можно только до определенного предела, который обусловлен моим статусом частного детектива.
– Что ж, будем действовать в этих рамках.
– Теперь ты мне ответь на два вопроса и можешь считать, что я приступил к делу. Ты гарантируешь, что этот русский задержан против своей воли?
– На сто процентов.
– Соображения о ключевой фигуре на стадии исполнения?
– Михаил, или Майкл, Квятковский, профессор местного университета.
Детектив брезгливо поморщился:
– Слышал о таком. Завязан на агентство безопасности. И не только.
– Думаешь, работает на братцев-американцев?
– Наверняка.
На этом деловая часть встречи была окончена. Остаток ракэ они добивали уже под разговоры о шансах мадридского «Реала» на победу в Кубке чемпионов и не совсем благочестивые анекдоты.
Вечером следующего дня Герберт Штим получил от детектива конверт с первой информацией.
В гостиничном номере Штим ознакомился с восемью страницами машинописного текста. Четким профессиональным языком были описаны многочисленные связи Квятковского в разных кругах бреденского общества. Наиболее перспективной для последующей разработки оказалась личная секретарша Квятковского.
Сорок лет. Двенадцать из них – в персональном штате профессора. Долгое время была его любовницей, даже рассчитывала на брак. Этого не произошло, и отношения между ними обострились. Кэтрин Верде пьет, устраивает своему шефу пьяные скандалы. В кругу друзей, приняв лишнего, называет его жуликом и прощелыгой, сломавшим ей жизнь.
Коллеги неоднократно советовали Квятковскому отделаться от чересчур агрессивной секретарши, но он в ответ говорил, что очень ценит Верде, считает ее отличным специалистом, что вряд ли сумеет заменить ее равноценной помощницей. Ну а недостатки – так у кого их нет? В срывах Кэтрин отчасти виноват и он сам. В свое время не отвадил ее от рюмки, и вот теперь пристрастие к спиртному переросло в болезнь. Он надеется уговорить Кэтрин лечь за его счет в хорошую клинику, излечиться от алкоголизма.
Хорошо знающие Квятковского люди удивлялись, почему этот достаточно жесткий и решительный человек терпит рядом с собой опустившуюся женщину, платит ей высокое жалованье, в то время как она лишь компрометирует его своими выходками. Правда, ходят слухи, что у Кэтрин подозревают рак печени. Возможно, именно поэтому Квятковский и терпит ее: коли развязка, и скорая, произойдет сама собой, тогда никто не обвинит его в бездушии. Но кое-кто высказывал и другое соображение: Верде располагает негативными сведениями о профессоре, и он просто боится уволить ее…
Что ж, это, пожалуй, уже версия.
…До прихода Эльфа оставалось два часа, вполне достаточно, чтобы поработать над материалами, полученными от Берштайна, о положении иностранных рабочих в Бредене. Тут были вырезки из газет и журналов, брошюры, данные статистического бюро, отчеты опросов общественного мнения, выступления депутатов парламента и муниципалитета на эту тему. Иностранных рабочих в Бредене было множество, официально – свыше ста тысяч, сколько на самом деле, не знал никто. В поисках лучшей доли сюда наехали турки, греки, югославы, африканцы, португальцы, итальянцы. В последнее время к ним прибавились поляки и граждане Израиля. В большинстве своем – люди, не нашедшие работы на родине, молодые, не имеющие специальности, но встречались и высококвалифицированные рабочие, даже дипломированные инженеры и врачи, согласные на любую, самую непрестижную здесь должность или занятие. Процент наркоманов и правонарушителей среди иностранных рабочих по вполне понятным причинам был много выше, чем среди коренных жителей. Это приводило к серьезным столкновениям, порой с трагическими последствиями. Правые партии, особенно полуфашистские, открыто требовали «поставить чужаков на место», а то и выбросить их за пределы страны.
На самом деле власти не собирались их высылать. Пребывание иностранных рабочих было выгодным. Эти обездоленные люди довольствовались самыми низкими ставками и думать не смели о забастовках; им не полагалось льготных пенсий и надбавок к лечебным пособиям и многого другого, чего добились за последние годы местные профсоюзы. Наживались на них и владельцы предприятий, и – особенно – хозяева старых, давно не ремонтировавшихся жилых домов в бедных районах.
Так что вся кампания против иностранных рабочих носила сугубо политический характер: во-первых, отвлекала внимание обывателей от подлинных проблем и бед страны, во-вторых, устрашая приезжих, помогала удерживать их в безропотном состоянии.
Эта тема (и тут ссылка на прихоть редактора была просто игрой) действительно интересовала и волновала Штима. Он давно собирал соответствующие материалы, а тут еще так получилось, что проблема иностранцев, их взаимоотношений с местным населением удачно оправдывала приезд в город, где у него были не только друзья, но и достаточно могущественные враги.
Эльф объявился в точно условленное время, но подниматься не стал, позвонил от портье. Штим спустился вниз. Стояла превосходная погода, и они решили прокатиться по городу, который журналист еще и не видел толком.
После нескольких фраз, которыми они обменялись в машине, Штим понял, что Эльф в качестве рабочей версии тоже остановился на линии Верде.
– Удалось проверить, что врачи поставили ей именно такой диагноз? – спросил Штим.
– Проверили, это действительно так. Она обречена, но в клинику ложиться не хочет.
– Почему?
– Неизвестно. Возможно, просто взбалмошный характер. Дома принимает обезболивающие наркотические средства и, конечно, продолжает пить.
– Подход возможен, или она слишком деградировала?
– Возможен.
– Легенда?
– Уже подобрал. Если одобряешь, примерно так. Сталелитейный концерн хотел бы заполучить Егорова как консультанта. Обратились ко мне, как к частному детективу, за помощью, так как сами подобраться к русскому не сумели. Имя заказчика я пока раскрыть не имею права по условиям договора.
– Неплохо. Одно только «но». Как я понял, Кэтрин в последнее время отошла от дел Квятковского и о Егорове может ничего не знать.
– Завтра попытаюсь познакомиться с нею и что-нибудь выяснить.
– Главное, – предупредил Штим, – чтобы после встречи с тобой она не побежала к Квятковскому. Получим двойника, не мне рассказывать тебе, чем это может кончиться для нас обоих.
– Не думаю. Сейчас у нее с ним не такие отношения. Я умею работать с женщинами. Брошенные любовницы, обиженные и озлобленные неудачницы легко идут на сотрудничество. Судя по всему, она ненавидит этого типа, и месть доставит ей только облегчение. Не надо забывать к тому же, что она нуждается в деньгах. Тратит на наркотики бешеные суммы.
В способностях Эльфа нравиться сорокалетним одиноким женщинам Штим не сомневался. На всякий случай осведомился о другом:
– Надеюсь, что ты представишься ей под вымышленным именем?
Эльф понимающе улыбнулся:
– Ты остался таким же мнительным и осторожным, Герберт. Это же прописная истина. У меня есть лицензия с фотографией на имя частного детектива Карла Редли. Для полиции не годится, но для Кэтрин вполне сойдет. Где тебя высадить?
– Сверни в этот переулок. Встречаемся после твоего звонка на семнадцатом километре Северного шоссе.
Долгий опыт подсказывал Эльфу, что с людьми типа Кэтрин Верде не следует назначать встреч заранее. На них нужно выходить внезапно и сразу излагать суть дела. От агента, осуществлявшего наружное наблюдение за секретаршей, он уже знал, что Верде в час дня выходит из дому в ближайший супермаркет за провизией и очередной бутылкой виски.
Уже в половине первого Эльф подъехал к соседнему зданию и, сидя в машине, стал наблюдать за нужным подъездом. Наконец отворилась дверь, и на улицу вышла стройная женщина в белом плаще, с короткой стрижкой. Внешность Кэтрин была знакома детективу по фотографиям, и он сразу узнал ее. Через минуту белый плащ мелькнул уже у входа в супермаркет. Эльф вышел из машины и не спеша проследовал по улице в том же направлении. У киоска он остановился, взял с витрины свежий «Ньюсуик», стал перелистывать неспешно. Хоть у него и был огромный опыт «случайного» знакомства с женщинами на улице, он все же каждый раз ощущал себя кем-то вроде брачного афериста. Однако работа есть работа. Ему приходилось делать вещи и похуже…
Вскоре Кэтрин снова показалась на улице, теперь с объемистой пластиковой сумкой в руке.
– Госпожа Верде? – окликнул ее Эльф, когда женщина поравнялась с киоском. При этом он выдал самую обворожительную улыбку, на какую был только способен. Кэтрин остановилась, смерила его с ног до головы изучающим взглядом. Наконец отозвалась:
– Да. В чем дело?
– Простите, пожалуйста, за беспокойство. Я Карл Редли, частный детектив. Мне нужно поговорить с вами. Если угодно, вот моя лицензионная карточка.
Эльф вынул из кармана удостоверение, но Верде жестом остановила его.
– Оставьте при себе. Зачем я вам понадобилась?