Несмотря на мои усиленные убеждения в том, что ничего страшного со мной, в общем-то не происходило, а то что произошло – в моем случае вполне нормально, меня продержали в больнице еще что-то около 40 дней[5], подвергнув самому детальному обследованию, которое только могли сделать… но так ничего и не нашли. Я так и не смог обьяснить врачам, как же мне удалось так вот весело ожить, отсоединить всю аппаратуру и пойти возмущаться на тех, кто меня здесь реанимировал, после того состояния, которое по законам Соединенных Штатов Америки является клиническим диагнозом смерти. Ведь у Буржуев смертью считают не остановку сердца, а прекращение сигналов активности мозга… Да, хорошо все-таки, что я живу не в США. Ведь это у них живут мозгом. А у нас – сердцем.
Да собственно и мои обьяснения не могли носить более чем сухой характер. Вовремя поняв, что мне может грозить, если я начну рассказывать ОБО ВСЕМ, что со мной произошло, я ограничился лишь тем, что придя домой, просто лег спать… а потом проснулся на больничной койке в реанимации. В своей больничной карточке, попавшей ко мне в руки про тот случай я прочитал лишь “Перманентная кома в результате невыясненной патологии мозга”. И все.
Положенного при этом анализа по ЭЭГ к карточке не прилагалось. Да и не могло. Кроме АЦПшки в той бедной и несчастной машине, которой не посчастливилось быть ЭЭГометром в моей стойке, еще и полетел винт и часть материнской платы. И надо было видеть глаза того инженера, которому предстояло это все восстановить. По его заключению машина умерла “в результате воздействия статического электричества в измеряемой цепи”. Как мог обычный человеческий мозг создать “статическое электричество”, от которого повыскакивали из корпусов все кристаллы микросхем, а идущие к ним дорожки почернели и поотслаивались, он по-моему и сам не понял.
Вернувшись домой, я так и не смог обьяснить… но уже там… кто же все-таки включил машину и запустил коммуникатор уже после того, как мое тело на неотложке увезли реанимироваться. И главное – откуда у меня на столе, перед монитором, оказалось воронье перо… и некая странная ленточка с большим и красным камнем посередине, которая еще и не дает себя взять, пропуская сквозь себя руку, как хорошо сработанная голограмма, и, по-видимому, дожидающаяся лишь Того, Кому она предназначена.
С тех пор прошло немало времени. Хайратник и перо до сих пор лежат у меня в столе. Вместе с уже напечатанным, но так и не подписанным, заключением о моей собственной смерти. Я живу “как и все” и в моей жизни больше не было подобных странностей (а если и были, то зачем Вам это знать?). Но я берегу эти вещи. Как память. Лишь память, которая осталась о том, что я просто не могу забыть. Всего лишь одну картинку. Девушку посреди комнаты, смотрящую на то, как в ее руках стремительно раскручивается маленький полосатый шарик…
Я знаю, кто она и где она теперь. Ведь в отличии от меня, ей пришлось пережить всю бездну не одного десятка тысячелетий и не одной сотни перевоплощений. Я знаю кто она и где она. Но это ничего не меняет. Ибо в ней мало что осталось от той, в чьем теле мне пришлось побывать много тысяч лет назад. А время не знает возврата.
Воланд был прав. Я поздно это понял. Но мне просто НУЖНО БЫЛО ВЕРНУТЬСЯ в свое тело. Хотя бы раз. Хотя бы для того, чтобы это понять…
Я живу “как все” (или пытаюсь жить. Хотя… какая Вам разница?). Но лишь иногда, в светлые лунные ночи, мне безумно хочется одеть этот хайратник, взять какой-нибудь ножик и убежать подальше в близлежащий лес… В лесу найти старый, трухлявый пень посреди полянки, воткнуть в него ножик, и, произнеся старое, как и этот мир, заклинание, прыгнув через этот пень, вновь обернуться Одиноким Волком. Обернуться лишь с единственной целью. Лишь для того, чтобы жалобно и громко, завыть на полную луну. Завыть, не обращая внимания ни на кого и ни на что в этом лесу. На столь же одинокую луну. И может быть когда-нибудь, услышать лишь волчьим слухом, способным ЭТО уловить, когда-нибудь и где-нибудь, пронзивший тьму времен и бездну измерений… Такой же одинокий вой в ответ.
Kali S. Storm
1995-2000-2001
[1] Не знаю, пользовались ли Полина и остальные персонажи, встречающиеся с этой книжкой одной и той же книгой (произошедшее далее немножко не совпадает с завершением ЕЕ книги). Но это, видимо, так и останется одной из неразрешимых загадок Темпорального поля.
[2] контрольный остаток предыдущего сегмента оказался равен 666 байт (кто работал на Ямахе – знает, что это такое) и я не стал этого менять. Да, забавное, однако, начало для сегмента omega.13 -)
[3] Не знаю, знал ли Глай эльфийский (в первоисточнике об этом ничего не сказано). Но Заклинание было написано на нем. Это известно доподлинно от автора сего заклинания.
[4] Да простит меня Профессор за столь вольное упоминание Первоисточника. Но как раз тогда мне просто вспомнилась первой та самая песенка мастера Бильбо Торбинса про дорогу. А свершившегося уже, как известно, не исправишь (Одинокий Волк).
[5] Описывающая ТЕ события история до сих пор еще гуляет по местной сети, известная как “40 дней BOFHа”… Но это уже совсем другая история…