Кто– то даже изобразил лезгинку в предвкушении розлива хмельного послания. Посылку вскрывали все сразу, скопом. От этого нахватали заноз и раскровянили пальцы о гвозди. Рвали бумагу упаковки. Задние наседали: «Ну скоро вы там!»
Затем была сцена, трагичней той, что изображена у Гоголя в ревизоре. Только вместо фразы о едущем ревизоре в тишине почтамта раздался дружный и единодушный в порыве морской мат: «Ох, е… мать! Твою в душу, вымбовкой в анал троекратно!!!» Их урезонили женщины почтовики: «Полно-те, ребята! Вы же не в казарме!» Как бы в ответ – оправдание один из вскрывших посылку воздел над собой внушительный булдыган – голыш килограммов на 12. Таких было полно у пирса и один лишь вернулся в родные пенаты на Камчатку. Правда с доплатой. Через неделю пришла такая же по величине посылка, но оплаченная. Охотников её получать было единицы. А зря: там была 10-литровая канистра с искромётным и душистым вином.
Серая бестия
Положим, ежели спросить любого моряка, гражданского, либо военного: что есть крыса? И убей меня бог лаптем, любой из них скажет: «А бог её маму знает, тварь та ещё… но на корабле нужная». И как ни крути, жить на корабле людям приходится буквально бок о бок с ней. А хитрющая – спасу нет!
Иной раз лежишь на коечке, а она, зараза, над твоей головой сидит. Примостилась на кабель – трассе и хвост свесила. Усиками шевелит, глазками– бусинками поблёскивает. А то ещё и умываться начнёт своими когтистыми лапчёнками. И ведь кой чёрт её тянет в каюту, либо кубрик? Жрать тут нечего. Разве что «караси» (носки потные) в рундуке, так туда ещё попасть надо: рундук-то железный! Так нет, видно тараканов едят! А уж таракан… и мылом сыт бывает.
Раньше на подводных лодках крыс не видели. Всё съестное в цистернах и задраено герметично. Но и тут завелись твари! В брезентовых мешках с отходами и живут, и питаются. Но ведь эти мешки время от времени отстреливают со всем содержимым за борт на глубине под 100 метров и более! В первое же мгновение после выхода контейнера в океан животину попросту порвёт на клочья. Но ведь всё таки прижились на субмарине!
А с другой стороны, крысы на корабле, подобны кошкам, коих первыми запускают в дом: отворотится животное от жилья – жди беды! По любому, в этом доме житья не будет. То же самое – крыса. Коли бегут с корабля, то наверняка эту посудину ждёт погибель. Но стоит построить корабль и спустить его на воду, как по швартовым канатам и ТРАПУ(!!) они сотнями а то и тысячами пролезут на борт. Сам не раз, стоя вахтенным у трапа, состязался с этими тварями. Бесполезно! А по канатам лезут строем: одна за другой, а то и по спинам собратьев. На отбойниках (это в виде здоровенных тарелок, нанизанных на канат от крыс) они сыплются горохом в воду. А выплыв на берег, снова лезут на этот же трос.
В каютах многие ставили крысоловки. Это страшное сооружение с шипами и рамной пружиной сечением с ученический карандаш. Но получалось, что эти зверюги обращали убойные поделки против нас самих! Капканы заряжали вдвоём и раскладывали под столом на кожухе вдоль борта. С этого момента бестии носились по каюте ещё резвее с неким бандитским посвистом, но не по палубе, а под самым потолком-подволоком. И случись кому зайти к хозяину каюты в гости пообщаться, да сесть в кресло и блаженно вытянуть ноги в тапочках под стол… Как бедняга с воем вылетал из «гостей», спотыкаясь о доски крысоловок и с разбитыми пальцами ног.
И чего только не делают на кораблях для избавления от серых сожителей! Даже отпуска матросам «за хвосты» дают: принёс боцману пару дюжин – получи отпускной у писаря. Но всё это тщетно. Случалось, что некоторые особи вступали в дружбу с моряками. Мой друг доктор (док) как-то выбился из сил, выдворяя непрошенную квартирантку, но в итоге плюнул. Уж больно настырная и хитрая попалась. Смеха ради занялся её дрессировкой. То сухарик ей подкинет, то ещё чего… И бестия сразу вняла к хозяину. Бывало за иллюминатором беснуется стихия, натужно скрипит корабль и грохочет океан, а Нюська (так её назвал Александр) сидит себе на другом краюшке стола и посвистывает. Но никогда не позволяла себе шляться по столу. А приборщик в каюте приметил: в углах и под рундуком не стало крысиных какашек.
Дальше – больше: Нюська прямо-таки превратила скос перед иллюминатором в сцену. В солнечную погоду вытворяла самые настоящие концерты. Кульбиты, бега по вертикали, разливистые посвисты и прихорашивание пушистых усов. Она уже не пугалась посетителей и не прерывала представления. И док поплатился своей дрессурой: вызвал старпом и дал взбучку «Ты чего это вытворяешь на корабле! Крысятник разводишь, мать твою в душу! На НСС (неполное служебное соответствие) нарываешься!» Спас отец-командир, не узрев в действах капитана Саши криминала. И добавил: «А пусть попробует сам приручить животину, так и у него, глядишь, меньше срать будут! Служи, доктор, не печалься!»
А по кораблю слушок прошёл: у старпома крысы фирмовые джинсы погрызли. И не просто так, а сварганили ему широченную прореху… без пуговиц. В ателье ему дыру реанимировали под гульфик, но уж больно сексуально и смешно. Старпом матерился и поминал доктора всуе.
А Нюська как ни в чём не бывало закатывала концерты. Вроде как развлекает публику. А ещё доктор заметил, что в его каюте других крыс не стало. Хотя раньше бывало уснуть не давали: как начнут визжать, да скакать, хоть святых выноси.
Былое непонимание с начальством вскоре забылось. И случилось как-то, старпом занёс к нему в каюту канистру медицинского спирта. Пусть, мол, у тебя постоит, всё целее будет. Да и от посторонних глаз подальше. А днём Александр более был в санчасти. Как вдруг заметил среди прохода зверька. Пригляделся: неужто Нюська?! И на самом деле она. Видно за ним прибежала. Только странная какая-то: делает круги и пищит и всё норовит на выход вроде показать. Доктор и пошёл за ней, отдраил дверь, серая шмыгнула в неё и к каюте. Что за оказия? Снизу слышался скрежет дрели под каютой из трюма. И аккурат под канистрой со спиртом. Так что не убери он посуду вовремя, быть отверстию в её днище: сверло тотчас выскочило наружу.
Вот ведь какая история. И это не выдумка для очередной побасёнки: крыску эту Саша демонстрировал друзьям. Знал её и не трогал матрос, делавший приборку в каюте. Полный консенсус, одним словом. Если бы не очередная выходка Нюськи. В ремонте, как известно, многие офицеры и мичмана «холостякуют». Попутал бес и Сашу. Привёл он по пьянке на корабль ночью девицу. Трали – вали…, а под утро док ушёл в свою больничку. Пассию закрыл на ключ, пообещав в «адмиральский час» в обед свести её по трапу. Уставшая за ночь дамочка почивала, раскинулась во сне. Отобедав на скорую руку, наш ловелас влетает в свою каюту. Затворница тотчас заключила его в объятия: «Я желаю тебя! Такой чудный, эротический сон! Ах, Саша, шутник, где мои трусики?» Действительно: трусиков как не бывало… спереди. Резинка и задняя часть тотчас нашлись. «Нюська, зараза! А не «эротический сон»! В том втихаря и препроводил. Вскоре об этом узнала вся кают-кампания. Видно проболтался док душевному другу, а уж тот… Так что старпом получил сатисфакцию по полной, чем гордился.
Хулиганила крыска и позже, коли что было не по её. Пришёл единожды командир ЭКГ (механик) не совсем трезвый со схода утром. А на любом корабле есть правило: «Если хочешь спать в уюте, то ложись в чужой каюте!» Вот и попросил у дружбана дока ключ поспать до обеда. И всё бы ничего, вот только потные «караси» снять забыл. Проснулся, а от носок остались верха и пятки. Конечно же опять Нюська блюла «этикет»: «Спать в носках неприлично!» Вот и получается, что она вроде как тварь… но на корабле нужная.
Поднял бы денежку
Было сыро и холодно. Маршрутки, брызгая грязью, большей частью проносились без остановки: заняты. Ну, прямо-таки Владивосток в ноябре. Но теплая «аляска» грела лучше флотской шинели. Согбенная старушка, как видно, не чувствовала холод, а вернее потеряла чувство к нему, как и к годам. Её когда-то драповое демисезонное пальто в отдельных местах, особенно на спине, напоминало мне парусину бригантины, завершившей кругосветку. Щеголяя остроносыми туфлями и $ 500 джинсами, жевал нечто детина с рыбьими глазами. Он пил из полуторалитровой бутылки. Подошла полупорожняя маршрутка. Чуть не столкнув в грязь старую женщину, вальяжно внёс себя в салон нашенский денди. Такие более вписываются в БМВ, либо Вольво, а то и в Мерседес. Его внешность и полубрезгливое выражение лица говорили, вернее – кричали, что это чуждая ему среда. И он просто вынужден терпеть вокруг себя этих «лохов». Я помог женщине войти. Сели. Бабулька с костыликом примостилась у окна. Околосветский жлоб напротив, вытянув ноги в проход. Мне досталось место за стойкой.
«Газель» ошалело рванула в поток машин. Севшие начали передавать плату за проезд. Я взял деньги из трясущейся сухонькой руки мамаши и, привстав, передал водителю. Парень достал купюры и без счёта подал их за спину. При этом одна купюра упала в слякоть на полу. Похоже, что денег всё– таки хватило. А оброненная денежка так и осталась на полу. Франт даже не покосился на бумажку. Это была десятка. То есть поллитра молока, выпиваемого пенсионеркой за день на её скудную пенсию. «Шынок, ты уронил денежку! Ай не видишь? Затопчут ведь…» – прошепелявила беззубым ртом возможно, бывшая учительница. Кто их теперь разберёт: бывший научный работник, либо бомж. Всех трудяг «причесали» под нищих. «Может тебе не надо, так я подниму. А?»
– Подымай, подымай, бабка! Мне она без надобности. Грязная!»
– Ничего, сынок, для меня это деньги… Спина вот только…
– Слышь, парень, – не выдержал я унижения к женщине, – подними пожалуйста десятку и отдай старушке. Не изгаляйся над человеком!
Тут «денди» словно встрепенулся. Увидев визави с открытым и независимым видом, он исподволь почувствовал его превосходство.
Затем носком ботинка придвинул купюру к себе. Шумно и с расчетом на публику, процедил: «Па-ажалста!