Невротик попадает в худшее положение, чем подобный гипотетический наследник. Внутри у него затаилось чувство, что, обнаружив интерес к себе и своему развитию, он лишится прав на будущие достижения. Это логично, если учитывать все его предпосылки, ибо в таком случае воплощение идеального Я действительно утратило бы смысл. До тех пор, пока он одержим своей целью, его будет пугать иной путь. Выбор этого пути означает, что невротику предстоит увидеть себя простым смертным, который изнемогает под тяжестью своих проблем, и ему предстоит взять на себя ответственность за них и признать, что только он сам и никто другой может перерасти их и развить именно свои способности и таланты. Эта перспектива наводит на него страх, ибо ему начинает казаться, что он лишится всего. Он может настолько близко рассматривать возможность этого пути – пути к здоровью, насколько он стал уже достаточно силен, чтобы расстаться с решением, легшим в основу самоидеализации.
Сложно понять до конца упорство требований, пока их рассматривают только как безобидное выражение претензий на то, что невротик, с его возвеличенным образом Я, считает обязательным, причитающимся ему, или как понятное желание того, чтобы его многочисленные компульсивные потребности были удовлетворены другими. Упорство, с которым невротик вцепляется в некую установку, – неопровержимый признак того, что эта установка выполняет функции, кажущиеся ему необходимыми и неизбежными в рамках его невроза. Мы получили представление, каким образом требования невротика создают видимость решения многих его проблем. Их всеобъемлющая функция – сделать нерушимыми его иллюзии о себе и переложить ответственность на внешние факторы. Возвышая свои потребности до высоты требований, он отрицает свои расстройства и перекладывает ответственность за себя на других людей, на обстоятельства, на судьбу. Несправедливо, что у него вообще есть проблемы. Он же имеет право на жизнь, устроенную так, чтобы эти проблемы его ни в коем случае не беспокоили. Например, к нему обратились с просьбой о пожертвовании. Он расстраивается и в душе посылает к черту просителя. Но на самом деле он недоволен тем, что нарушено требование не беспокоить его. Что делает его требование столь категоричным? В действительности просьба сталкивает его с внутренним конфликтом, в котором находятся его потребность уступать другим и потребность фрустрировать их. Но пока он (по любым причинам) очень боится или очень не хочет видеть свой конфликт, он вынужден держаться за свое требование. Он скрывает его за нежеланием беспокойства, но если копнуть глубже, то окажется, что, по его разумению, мир должен быть устроен так, чтобы он не сталкивался со своими конфликтами и не был бы вынужден их осознавать. Позднее мы разберемся, почему ему жизненно важно сбросить с себя ответственность. Но уже можно понять, что его требования в результате не дают возможности расстаться со своими проблемами, и тем самым он становится вечным заложником невроза.
Глава 3Тирания «надо»
В основном мы до сих пор обсуждали, каким образом невротик пытается воплотить свое идеальное Я во внешнем мире: через достижения, славу, успех, власть или торжество. Невротические требования также получают конкретную направленность вовне – в виде вечных и всяческих попыток отстоять свое право на исключение в силу своей уникальности. Его убежденность в своем праве быть выше необходимости и законов позволяет ему жить в вымышленном мире, как если бы он и в самом деле был выше их. И в каких бы обстоятельствах он ни оказался существенно ниже планки своего идеала, его требования позволяют ему возложить ответственность за досадное «фиаско» на внешние факторы.
Теперь мы приступим к обсуждению аспекта самоидеализации (кратко упомянутому в главе 1), в котором фокусом является его внутренний мир. Вспомним Пигмалиона, который пытался сделать из другого свое творение, соответствующее его законам красоты. Невротик берется за работу по переплавке в высшее существо самого себя. Он ставит свою душу перед своим же образом совершенства и бессознательно говорит себе: «Забудь о том жалком существе, которым ты являешься; вот каким тебе надо быть, и быть таким идеальным – это единственное, что важно. Ты должен быть в состоянии вытерпеть все, понять все, нравиться всем, всегда быть на высоте». Это лишь немногие из внутренних предписаний. Они беспощадны и непреклонны, и я назову их «тиранией “надо”».
Внутренние предписания диктуют все, что невротику надо делать, чувствовать, знать; кем ему надо быть, а также все его табу: как и что ему нельзя делать. Я перечислю некоторые из них, сделаю краткий их обзор.
Более подробно и конкретно мы их рассмотрим далее, по мере обсуждения характерных черт каждого «надо».
Ему надо быть пределом честности, щедрости, внимательности, справедливости, достоинства, храбрости, заботливости. Ему надо быть совершенным любовником, мужем, учителем. Он должен вынести все, угодить всем, любить своих родителей, жену и страну; или же, напротив, ему нельзя заводить привязанности, ничто не должно иметь для него значения, он не должен чувствовать обиду, а должен быть всегда спокойным и умиротворенным. Он должен всегда получать наслаждение от жизни или же он должен быть выше забав и развлечений. Он должен быть непосредственным, он должен всегда сдерживать свои чувства. Ему надо знать, понимать и предвидеть все. Он обязан не сходя с места разрешить любую проблему, свою или чужую. Он должен преодолеть любые трудности, как только они появятся. Он должен всегда быть бодрым и здоровым. Он всегда должен иметь хорошую работу. Он должен сделать за час то, что остальные делают за два-три часа.
Этот обзор указывает на аппетиты внутренних предписаний и формирует впечатление о них как о понятных требованиях, но слишком жестких и трудных для исполнения. Если мы скажем пациенту, что он слишком многого ждет от себя, он согласится без колебаний, хотя иногда даже и сам об этом знает. И обычно он добавит, возможно и не прямо, что лучше ожидать от себя слишком многого, чем слишком малого. Но мало сказать о чрезмерности требований к себе, так мы еще не раскроем особых черт внутренних предписаний тех, которые проявляются при более глубоком исследовании. У них есть точки соприкосновения, поскольку все проистекают из необходимости превратиться в идеального Я, которую ощущает индивид, и из убеждения, что он это может.
И вот что с самого начала вызывает удивление – как то же самое пренебрежение выполнимостью пронизывает все стремление к актуализации идеального Я. Многие из этих требований превышают возможности любого человека. Они просто фантастичны, хотя сам индивид и не отдает себе в том отчета. И все-таки он не может не признать их у себя, когда на его ожидания падает луч ясного света критического мышления. Но интеллектуальное признание ничего не меняет или меняет не так уж много. Положим, врач, который по девять часов в день ведет прием и вдобавок активно участвует в общественной жизни, наконец ясно осознает, что при таком распорядке совсем не остается времени для серьезной научной работы. Он делает несколько неудачных попыток резко сократить ту или иную деятельность, но в итоге течение его жизни возвращается в прежнее русло. Его требование «Для меня не должно существовать ограничений по времени и силам» оказывается сильнее рассудка. Можем рассмотреть более легкий случай. Пациентка выглядела задумчивой во время сеанса – подруга пожаловалась ей на проблемы во взаимоотношениях с мужем. С мужем моя пациентка встречалась только в обществе. Сама она уже несколько лет проходила психоанализ и прекрасно знала, сколь многие психологические тонкости необходимо выяснить в любых межчеловеческих отношениях, и все же считала, что обязана была сообщить подруге, насколько прочен ее брак.
Я сказала пациентке, что она ожидает от себя того, что никому не под силу, и напомнила о множестве вопросов, которые необходимо выяснить, прежде чем мы получим хотя бы смутное представление о факторах, задействованных в подобной ситуации. Оказалось, что она отдавала себе отчет о большинстве перечисленных мною трудностей, но все же считала, что должна обладать неким шестым чувством, которое позволяет преодолеть все трудности.
Могут быть и другие требования к себе, не такие фантастичные по сути, но они показывают полное пренебрежение к условиям, при которых могли бы быть выполнены. Так, многие пациенты расчитывают, что пройдут психоанализ гораздо быстрее, чем другие, поскольку исключительно умны. Но прогресс пациента мало зависит от его интеллекта. На деле умение рассуждать часто используется для торможения прогресса. Большую роль играют эмоциональные силы пациента, его способность быть честным и брать на себя ответственность.
Ожидание легкого успеха распространяется не только на продолжительность курса психоанализа в целом, но и на процесс достижения глубинного прозрения (инсайта). Например, только научившись замечать некоторые из своих невротических требований, пациенты уже считают, что полностью их переросли. И упорно игнорируется то, что здесь нужна терпеливая работа, что требования никуда не денутся, пока не исчезнет эмоциональная необходимость в них. Они верят, что их ум, как главная движущая сила, преодолеет всё. Естественно, за этим неизбежно следуют разочарование и растерянность. К примеру, учительница может ожидать, что, имея долгий опыт преподавания, ей будет легко написать статью на педагогическую тему. Но если слова все же не стекают сами с ее пера, она испытывает глубокое отвращение к себе. Дело в том, что она проигнорировала или отбросила справедливые и важные вопросы. Есть ли ей что сказать? Облечен ли ее опыт в четкие и полезные формулировки? И даже если ответы на эти вопросы утвердительные, для статьи по-прежнему необходима самая обычная работа по приведению мыслей в порядок и их изложению.