имые противоречия личностно-профессионального характера. На доля специалистов и их способности противостоять трудностям и чрезмерным нагрузкам выпадает серьезное испытание.
NB! Для профилактики эмоционального выгорания полезно:
1) нормализовать рабочий режим;
2) отвлекаться от профессиональных тем путем погружения в другие сферы;
3) вносить разнообразие в деятельность и общение;
4) обращаться за советом к коллегам и наставникам;
5) не брать на себя лишнюю ответственность;
6) быть готовым к возможным неудачам.При соблюдении профилактических мер и активном участии в жизни профессионального сообщества эмоциональное выгорание проходит относительно благополучно. Но некоторые не выдерживают и срываются, бросают работу, резко меняют образ жизни, поступают на учебу или посещают сомнительные курсы, соблазнившись быстрым заработком.
Увлеченность тренингами и курсами повышения квалификации не проходит бесследно. Последние годы говорят о появлении особой прослойки тренинг-зависимых . Это чаще всего практические психологи или просто обыватели, все свое свободное время тратящие на формально почетное дело – личностный рост и самообразование. Но по сути многие топчутся на месте, ориентируясь на процесс, а не результат. Они постоянно находятся на учебе или стажировке с себе подобными, получая необходимую поддержку и создавая микрогруппы со своей динамикой и законами.
Суровая реальность их отталкивает – они постоянно убеждают себя: я пока не готов, я еще учусь, мне следует набраться опыта. Только тогда я смогу куда-то устроиться, а пока рано. Но я обязательно научусь, я же талантливый и способный!
После окончания обучения они обязательно празднуют и подводят итоги, уходят в отпуск, а затем соблазняются новым объявлением о наборе в группу и возобновляют цикл обучения. Игра продолжается, все довольны, а делом занимаются другие, позволяя им и дальше репетировать. В этом есть своя целесообразность, ведь немалому количеству педагогов нужно кого-то учить. А благодарная публика, готовая подсесть на модные течения и направления, всегда найдется.Пить или не пить?
Истинно русская забава – выпивать. Наша национальная традиция и мировой имидж. Какой же русский не любит быстрой езды? Какой же русский без бурого медведя и бутылки «беленькой»? Стереотипы, но факт остается фактом: страна неуклонно спивается, а алкоголь уносит миллионы жизней.
Культура пития на Руси не сложилась, да и создать ее не особо пытались. Гораздо важнее культура здорового образа жизни, но и она в нашей стране не создана, как бы все этого ни хотели.
Пьют у нас многие, если не все, начиная с малых лет, наблюдая за взрослыми на частых застольях – это становится ритуалом. В детский ум прочно входит установка: если ты взрослый, значит, должен быть с бокалом или рюмкой. Начиная из любопытства, мы постепенно втягиваемся, замечая, как улучшается настроение от алкоголя.
Зачем решать накопившиеся проблемы, когда можно выпить и почувствовать себя расслабленно и комфортно, тем более язык уже развязан и тянет поговорить. Прежняя скромность, уныние и робость слетели, ближайшая женщина выглядит в сто раз лучше, и себя ощущаешь веселее и развязнее. Охота общаться и по бабам – вот какой допинг, а остальное уже неважно. Как говорится, не бывает некрасивых женщин – бывает сами знаете что…
День за днем алкоголь служит антидепрессантом, но мы не знаем меры. Постепенно человек начинает замечать, что прежнего количества ему не хватает. Грустно? Выпил – и все прошло. Поругался с начальством? Глотнул – и полегчало. В семье неурядицы? Купил пива и разбавил тоску. Самый простой и дешевый способ. Зачем тратиться на психологов, они ведь не только приятные эмоции приносят, но и фрустрируют, напрягают, а так хочется, чтобы все было просто и приятно. Алкоголь дает это ощущение, тем более в приятной компании и под хорошую закуску.
Наши стереотипы склонны закрепляться, формируя психологическую зависимость, а спустя энное количество времени появляются первые признаки похмелья: с утра плохо, но хочется выпить, хотя раньше не тянуло. От спиртного воротило, а сейчас наоборот: лишь бы опрокинуть стаканчик, и без закуски обойтись можно. Выпил – и состояние улучшилось как по волшебству. Недалеки первые запои – сначала выходного дня, затем недельные, и уже не до службы. Но до этого еще дожить надо. Появляется привычка торопить окружающих, все чаще звучит призыв поднажать и еще раз накатить за здоровье.
Дальше утрачивается рвотный рефлекс и открывается путь к деградации. Общественное распитие сменяется одиночным, что, конечно, не красит. Но что делать, если приспичило, а хорошего собутыльника найти сложно. Жена замечает неладное. Заверения пока действуют, но возникает привычка прятать заначку в тумбочке, под кроватью, на балконе, а в минуты уединения или по ночам прокрадываться к заветным тайникам и «заряжаться». Шутки шутками, но бытовое пьянство – дело серьезное, переходная стадия к обычному алкоголизму.
Справедливости ради стоит отметить, что спиваются далеко не все. У кого организм покрепче и наследственность хорошая, тому повезет застрять на бытовом пьянстве. Другой же как начнет, так и падает в канаву, где цветут и пахнут братья-алкаши и бомж-культура – сказочный деклассированный мир. Что греха таить, есть предрасположенность к зеленому змию, и виной тому обнаруженный ген алкоголизма. Давно подмечено, что отпрыски из алкогольных семей часто недалеко уходят и спиваются – кто позже, кто раньше. Но бывают и другие примеры, когда сыны примерных во всех отношениях родителей сходят с дороги благопристойности и ошиваются в подворотнях с последними пропойцами. Значит, уповать на гены не всегда оправданно, есть что-то социально-психологическое в пагубном пристрастии – дефицит определенных личностных черт, дефект эмоционального и волевого начала, забитость неуверенностью и предрассудками, гипертрофированная слабость и пассивность. Обладатели вышеназванных качеств и составляют группу риска. Им следует беречься, иначе придется обращаться к армии наркологов, готовых облегчить страдания, промыть, прокапать и вкатить гору витаминов. В лучшем случае, при особом искусстве врача и внушаемости пациента, вколоть годовой укол или закодировать на срок, чтобы знал: выпьет – умрет. И держится алкоголик на страхе, но многие проверяют: а вдруг не получится, вдруг выживу? Срываются, пьют и за некоторым исключением выживают.
NB! Что стоит запомнить?
Алкоголизм – болезнь хроническая, не бывает бывших алкоголиков, как и бывших наркоманов. Даже если алкоголик «завязал», он навсегда остается им, как бы его ни называли и ни уговаривали поэкспериментировать. Многие алкоголики это знают и берегут себя как зеницу ока.
В семье чаще всего болезнь проявляется у сына, отец которого испытывал страсть к возлияниям. Первый опыт звучит так: «Выпей для храбрости». И его понесло… В мозге давно открыты центры удовольствия, стимуляция которых приводит к ощущению оргазма, а позже выделили эндорфины со схожим действием. Психоаналитически при алкоголизме на первый план выступают неудовлетворенные оральные потребности – поглощать, есть, пить; сохраняется эротизм губ, отчего во взрослом возрасте возникает сильное желание пить и курить.
Известный последователь основателя психоанализа Карл Абрахам утверждал, что алкоголь заменяет секс, и типичные примеры этого находятся рядом. Алкоголь активирует вытесненные представления садистского, мазохистского, инцестного и даже гомосексуального свойства. Употребление алкоголя есть извращенный половой акт. Алкоголика не заводит обычный коитус, он изменяет женщинам с бутылкой и формирует стойкую импотенцию, следствием которой является выраженные идеи ревности. Прием алкоголя – это одновременно уход от реальности и пребывание в мире грез. Воспоминания о далеких успехах и достижениях заставляют алкоголика кичиться ими, он приводит себя в пример и наслаждается собственным величием. Отсюда крамольная пословица: «Пьяному море по колено». Он переоценивает свои способности, превращаясь в «литрмена» с красным носом. В алкоголе многие находят потерянную любовь и молодость, возникает чувство освобождения и бунта против суровой действительности. Алкоголь замещает то, чего не хватает внутри личности, что не получилось взрастить собственными усилиями или что было подавлено жестким или попустительским воспитанием. Длительный алкогольный анамнез приводит к известной всем белой горячке, галлюцинациям, бреду с преследованием, соматическим катастрофам и глубокому интеллектуальному снижению.
Алкоголик не одинок в своих играх. Часто его поддерживает семья, создавая феномен созависимости , где каждый исполняет свои роли. Жена мучает мужа и обвиняет его в том, что он испортил ей жизнь и она потратила на него лучшие годы. Она плачет, угрожает разводом и хочет уйти, но никуда не уходит. В пьяном угаре муж избивает ее, она пишет заявление в полицию, но всегда его забирает. Муж просит прощения, падает на колени, зарекается не пить, но срывается, и скандалы возвращаются. Если он вдруг закодировался, то жена начинает предъявлять массу претензий. Ей становится не по себе, ведь она привыкла к постоянному выяснению отношений. Она начинает с утроенной силой капать на мозги, упрекая его в маленьком заработке или в том, что он перестал с ней общаться. Иногда жена замечает, что на трезвого мужа поглядывают другие женщины – это сильно задевает ее. Происходят разборки, муж срывается назло ей и себе, потому что устал выслушивать ее замечания. И снова он падает на колени, покорный и виноватый. «Кому ты достанешься? Кому ты нужен, пропойца?» – справедливо рассуждает супруга. Он будет только с ней, она полностью завладела им, хоть и страдает частенько, получая увесистые тумаки. Но игра стоит свеч.
Иногда на помощь приходят повзрослевшие дети и уговаривают, буквально разрывают порочные цепи, заставляя мать уйти. Решение дается нелегко, но мать поддается уговорам и прекращает отношения. Периодически она высказывает идеи прощения и готовность вернуться, оправдываясь, что он обязательно пропадет без нее. «Ведь когда-то он был хорошим, я его слепила из того, что было, полюбила, да и вообще это не по-человечески!» Иногда ей удается вернуться, и созависимость восстанавливается. Дочь со своей стороны усваивает образ отца и неосознанно ищет себе мужа по его образу и подобию. Мать замечает смутный выбор дочери и чувствует подвох, но не отговаривает ее, находя в будущем зяте родственные черты, зацепившие ее когда-то в молодости. Так образуется новая созависимая ячейка общества.