Что же мне так не везет?
– Будет и на твоей улице праздник! Погуляем еще на вашей свадьбе. Я буду свидетельницей, если ты не против, – не унималась Машка. – Главное, покончить с Мреем… Бреем… Тьфу, как его там? Греем, во!
– А ты всегда остаешься оптимисткой. Давай еще по бокалу, а то в горле пересохло, – расчувствовалась я от ее пьяных фантазий.
– Пьем за избавление от пленивших разум страшилок и за будущую счастливую семейную жизнь! – Мария чокнулась со мной и отпила вина. – Ну-с, красавица, расскажи любой сон. В детстве я очень любила слушать страшные истории – нравится, когда по коже мурашки!
Я собралась с мыслями. Хмель ударил в голову, но я очень хотела поделиться с подругой, поэтому вспомнила одно из ночных посланий Грея и осторожно приступила к повествованию, заново переживая каждый фрагмент отпечатанного в памяти сна.
…Я находилась на рабочем месте. Давно за полночь, а у меня по контракту хоть и ненормированный рабочий день, но так поздно я никогда не оставалась.
Казалось, в соседних кабинетах царит пустота, только мне суждено сидеть сверхурочно. Я пишу какой-то отчет, хотя никогда не делала этого раньше, и уже исписала кучу бумаги. Моя должность – секретарь-референт, и в обязанности входит многое, но не написание отчетов. Пусть этим занимается начальство, а мне и так хватает работы.
Многие с ухмылкой заявят: «Секретарша, тьфу, как это пошло звучит! Что за работа? Приносить шефу кофе, выполнять все его прихоти, отвечать на звонки и мило улыбаться клиентам. Нехитрое это дело!». На самом деле я загружена на сто процентов. Мне, извините, в туалет некогда сходить: бегаю с кипами документов, договариваюсь обо всем. Я как единый информационный пункт для всех подразделений и региональных точек продаж, правая рука босса – он без меня пропадет. Я не зря получаю свои кровные полторы тысячи долларов плюс премию каждый квартал. Я работаю, а не просиживаю юбку, как некоторые куклы этажом ниже, принятые в штат только за красивые глаза и длинные ноги. У меня, в конце концов, высшее экономическое образование и диплом с отличием! Говорила мне мама: «С красным дипломом, дочка, еще труднее устроиться. Слишком умные тети мало кому нужны». Но я устроилась в приличное место, выдержав жесткое собеседование с многочисленными анкетами и долгие разговоры с менеджерами по персоналу. Эти толстые тетки-психологи – как я их ненавижу! Особенно напрягали их вопросы: «Кем вы видите себя через десять лет? Чем именно вы сможете помочь нашей динамично развивающейся компании?». Выдержала конкурсный отбор, пресловутый испытательный срок и завистливые взгляды сослуживцев.
Беру из кипы очередную бумагу и ставлю свою подпись. Потом читаю: что же такое подписала? Быстро пробегаю глазами и начинаю дрожать всем телом.
«Уважаемая Анна Леонидовна! В качестве скромного вознаграждения за ваши профессиональные успехи и самоотверженный труд примите в подарок от заботливого коллектива наемного убийцу. Он сегодня же исполнит общественный заказ так, как вам будет угодно: быстро и безболезненно или слегка помучив. Киллер только что выпущен на свободу и поэтому очень голоден – вам нельзя обмануть его ожидания. Корпоративное сообщество верит в вас!»
Внизу подписи: начальник финансового отдела М. С. Бугровский, главный бухгалтер А. И. Гавина, председатель профсоюза банковских служащих Грей. И в самом низу мое имя: А. Л. Фласт (по словам родственников, у меня немецкие корни). Вот блин, я уже расписалась!
Он скоро придет за мной?!
Внезапно зазвонил офисный телефон. По звуку я поняла, что это кто-то из наружной охраны – проверяет, чем занимаются оставшиеся в здании сотрудники. Отбросив свой смертный приговор, я взяла трубку в надежде позвать на помощь.
– Анна Леонидовна? С вами говорит служба охраны, на проводе старший смены Липчук, – прохрипел нетрезвый голос. – К вам посетитель, некто господин Жмон. Говорит, что пришел за вами. У него и пропуск имеется, выданный начальником охраны. Вы спуститесь или лучше ему подняться?
– Какой на фиг Жмон?! Не пропускайте, арестуйте его! Он хочет меня убить! Он надругается и прикончит меня, вы слышите? – завопила я в трубку.
– Ничем не могу помочь, госпожа Фласт, только посочувствовать. Мне жаль, что вы покинете мир старой девой. Привет от Грея, – процедил охранник.
В порыве отчаяния я запустила телефон в стену. От удара он разбился, но из трубки по-прежнему доносился прокуренный голос Липчука, желавший мне доброго здоровья и скорейших похорон.
«Привет от Грея», – звенело в ушах. Нужно срочно бежать, укрыться, чтобы никто не смог найти, постараться продержаться до утра. На рассвете, если останусь в здравом уме и твердой памяти, уберусь отсюда ко всем чертям, даже не напишу заявление по собственному желанию. Хороший подарочек за долгий самоотверженный труд! Вот до чего доводит излишняя старательность и инициатива. Нужно постараться выбраться на улицу, позвать на помощь, поймать такси! Мы почти в центре города, здесь в любое время суток многолюдно.
Это же надо додуматься: собственный охранник дает зеленый свет киллеру! «Вы хотите убрать ее? Добро пожаловать, она на четвертом этаже! Я бы вам подсобил, да служба, не могу отлучиться. А так нет проблем, всегда пожалуйста, милости просим! Вот вам моя визитка: старший помощник любого уголовника, бывший офицер, гражданин Липчук». Ни на кого нельзя положиться!
Думай, Анна, думай… Из окна не выпрыгнуть – слишком высоко, боюсь не отделаться переломами. Сверну шею, а если чудом останусь жива, Жмон спокойно добьет меня. И не думай, я не стану облегчать тебе задачу, никакой халявы! Где они только откопали этого уголовника, да еще с такой идиотской фамилией?
Я выбежала в пустой коридор. Кругом никого, только слабый свет ламп. Не зная, что делать и как себя вести, постепенно теряя контроль над собой, я устремилась к лестнице. Ноги сами несли меня навстречу неизвестности.
Добежав до конца коридора, я остановилась из-за одышки и посмотрела вверх: глазок видеокамеры внимательно наблюдал за мной, не давая ни единого шанса укрыться. Всевидящее око знало обо всех моих передвижениях. Убийца мог наблюдать за мной, глядя в мониторы на главном пульте банковской охраны. Казалось, из видеокамеры на меня смотрит его пронзительный голодный взгляд. Я села на пол и уставилась в объектив, моля невидимого палача о пощаде.
Секунды тянулись целую вечность. Вдруг я услышала шаги. Если это не супермен спешит мне на помощь, значит, убийца нашел меня и идет выполнять корпоративный заказ. Я вскочила на ноги и отбежала подальше от лестницы. Шаги слышались с обеих сторон – на четвертый этаж можно было подняться и слева, и справа. Я оказалась в ловушке.
На лестнице показалась громоздкая тень, и киллер наконец предстал передо мной. В десяти шагах от меня стоял похожий на гориллу субъект в черном обтягивающем костюме и держал в правой руке длинный нож, а в левой – седую голову Липчука. Кровь капала на пол и тут же впитывалась в ковер. Лицо охранника не выражало ужаса, как будто он с радостью отдал голову на отсечение. Скорее, оно выражало смирение и покой счастливого самоубийцы, отправившегося на тот свет по собственному желанию.
Вершитель моей судьбы стоял неподвижно, покачивая отсеченной головой сторожа. Придя в себя, я собралась с духом и попробовала заговорить с ним, чтобы отсрочить свою смерть:
– Не подходи ко мне, сволочь! Я исчезну и больше не появлюсь в этом гребаном банке. Хочешь, я заплачу тебе? Сколько тебе за меня заплатили?
Верзила стоял не шелохнувшись, словно его удерживала неведомая сила – марионетка исполняла любую прихоть сумасшедшего режиссера. Сейчас требование заключалось в том, чтобы господин Жмон застыл как истукан, приведя меня в трепет и отчаяние. И у него это, надо признаться, получилось.
Я предприняла новую попытку:
– Послушай, мы так и будем молчать? Ты пришел убить меня? Вперед, я готова! Хочешь изнасиловать меня? Я вся твоя! Что же ты молчишь, сукин сын! Что же ты молчишь?!
Киллер не двигался с места. Он глухонемой? Так, наверно, удобнее – если его поймают, то не смогут выбить показания. Он будет стоять как памятник и показывать знаками: «Я не виноват! Отпустите меня, я и мухи не обижу». Что будет делать правосудие в такой ситуации, ума не приложу. Конечно, улики будут иметь первостепенное значение. А если он мой труп возьмет с собой и где-нибудь закопает или сожжет? Кто опознает мои останки? А я всегда хотела быть похоронена по-человечески: на ухоженном кладбище с симпатичной могилкой, чтоб цветочки вокруг росли и трава зеленела. Неужели и загробного комфорта мне не видать как своих ушей? Не зря говорят: «Если ты неудачник, то это навсегда».
Я никогда не предполагала, что могу отправиться в мир иной так по-дурацки и буду лежать в земле в компании червяков и личинок, сожалея о недостойном расположении. А если будет пепел да зола, то и с червяками не пообщаешься, только на удобрение сгожусь…
Жмон не двигался и, казалось, окаменел. Надо бежать, но я тоже не могла шелохнуться: словно приросла к полу, подчиняясь сатанинской воле. Вдруг отрезанная голова раскрыла рот и издала несколько звуков. Меня чуть не стошнило, когда сторож высунул здоровый лиловый язык и стал с любопытством оглядываться. Скосив глаза, он пробурчал:
– Держите нежнее, господин Жмон, а то оторвете скальп. А ты, детка, подойди ближе. Дяденька плохо видит и не может тебя рассмотреть.
Киллер подтянул Липчука поближе и, не бросая ножа, стал гладить синюшную голову. Липчук довольно заулыбался и подмигнул мне:
– Сейчас и тобой займемся, горе-секретарша. Почеши лучше затылок, Жмон! Зудит, будто в муравейник сунули.
Киллер молча повиновался. Ручкой ножа он стал старательно чесать голову Липчука, не выпуская меня из поля зрения. Зрелище было настолько противным, что я отвернулась. Но настырный охранник как ни в чем не бывало снова обратился ко мне:
– Анна Леонидовна, знаете, сколько Жмону заплатили, чтобы он порубил вас на куски?