Добравшись до этого пункта наших размышлений, наряду с опасностью патологизма, о которой мы говорили ранее, мы видим еще одну опасность: опасность ноологизма. Жертвой ошибки ноологизма было бы утверждение, что всякая экзистенциальная фрустрация патогенна. Невроз не коренится в экзистенциальной фрустрации, так же как экзистенциальная фрустрация не является чем-то невротическим. Приль из Университетской гинекологической клиники Вюрцбурга сообщает, что он в 21 % случаев органоневроза установил экзистенциальный патогенез. А моя сотрудница Ева Нибауэр, руководительница психотерапевтического амбулаторного отделения неврологической поликлиники Вены, смогла квалифицировать лишь 14 % всех случаев заболеваний в качестве ноогенных неврозов. Аналогичный процент случаев смогли выявить Вольхард и Ланген: 12 % – не больше и не меньше. Это значит, что не всякий невроз является ноогенным, не всякий невроз возникает из конфликта совести или проблемы ценностей.
Если психологизм ошибочно диагностирует любой невроз (в том числе ноогенный) как психогенный, то ноологизм считает любой невроз (в том числе и психогенный или соматогенный псевдоневроз) ноогенным. Для такого явного ноологизма типичными являются следующие утверждения: «Невроз – это всегда преувеличение относительных ценностей»[200] или «Проблематика Бога в любом анализе является центральной проблематикой конфликта»[201]. Если один автор утверждает, что невроз всегда является преувеличением относительных ценностей, тогда он абсолютизирует не только то, что сам называет относительным, тогда речь идет о явном ноологизме. Невроз нельзя свести к абсолютизации относительных ценностей, и эта ценностная абсолютизация не обязательно приводит к неврозу. Не будем святее самого Папы. Представитель ордена францисканцев отец Вандервельдт из Вашингтонского католического университета Америки подтверждает нашу позицию, четко объясняя, что не всегда в основе невроза лежит конфликт в принципе, не говоря уже о конфликте моральном или религиозном. Когда другой автор, вопреки предостережению Вандервельдта, кладет в основу этиологии неврозов не моральный, а религиозный конфликт, причем как единственно возможный, «обожествляет» его (используя его любимое выражение) и утверждает, что проблематика Бога является в каждом (!) анализе центральной проблематикой конфликта, он игнорирует достойное предупреждение Вайтбрехта: «Нам не положено судить о вине, приняв позу священника, не говоря уже о том, чтобы идти на риск и рассматривать заболевание как форму столкновения с божественным порядком. От высокомерного желания видеть насквозь и разоблачать нужно отказываться как от неподобающего врачу».
Рядом со Сциллой психологизма нас поджидает Харибда ноологизма. Если психологист проецирует духовное из области человеческого, которое может конституироваться только благодаря духовному измерению, в плоскость психического, то ноологист интерпретирует телесное однобоко и исключительно в смысле выражения духовного. На самом деле телесные болезни не всегда имеют то значение в истории жизни и ту выразительную ценность для души, которую им так щедро приписывает психосоматическая медицина.
Психосоматическая медицина учит следующему: заболевает лишь тот, кто делает себя больным или печалится. Оказывается, при определенных обстоятельствах заболеть может и тот, кто радуется. Если мы неправильно понимаем слова Ювенала (mens sana in corpore sano[202]), подразумевая, что здоровый дух обусловлен здоровым телом, тогда я, как психиатр, могу засвидетельствовать, что бывает и mens insana in corpore sano, и, как невролог, могу ручаться, что встречается mens sana in corpore insano (например, в парализованном теле). Конечно, любая болезнь имеет свой «смысл», но истинный смысл болезни находится не в факте болезни, а скорее в способе страдания. Этот смысл должен придать болезни сам человек, и это происходит, когда homo patiens[203] в своем искреннем стойком проживании судьбы реализует все еще возможный смысл судьбоносно необходимого страдания. Задача врачебного душепопечительства заключается в освещении такой возможности смысла, то есть в его нахождении.
Заболевания, вызванные из психического, но не имеющие там свою причину, то есть не являющиеся психогенными, мы называем психосоматическими. В отличие от психосоматической медицины, мы не считаем, что специфические комплексы, конфликты, проблемы и травмы становятся патогенными. Легко прослеживается тот факт, что комплексы, проблемы, конфликты и травмы, которых обычно обвиняют в патогенезе, встречаются практически повсеместно. И если их обнаруживают в анамнезе, это еще не значит, что они стали причиной заболевания. Такой вывод был бы подобен заключению, что риф, который становится виден только при отливе, имеет свою причину в отливе. В действительности отлив только обнажает риф. Точно так же различные комплексы, конфликты, проблемы и травмы не являются причинами определенных заболеваний, и в анамнезе они всплывают так часто и в таком разнообразии лишь потому, что подобные пациенты охвачены страхом и тревогой, а их тревожность и есть влияние невротических заболеваний.
Аналогичное применимо, в частности, и к области ноогенеза (не патогенеза в общем). Что касается ноогенных неврозов, экзистенциальная фрустрация, которая может лежать в их основе, настолько распространена, что она сама по себе не может быть патогенной, то есть при ней также должно присутствовать соматопсихическое поражение и психофизический организм должен быть вовлечен. Этиология невротических заболеваний выглядит следующим образом.
I. Личностная реакция.
• Вредная пассивность: бегство от страха – реакция, характерная для невроза страха.
• Вредная активность:
– борьба с навязчивостью – реакция, характерная для невроза навязчивости;
– борьба за удовольствие – реакция, характерная для сексуальных неврозов.
(В противовес этому терапевтическая корректировка направлена:
• на стойкую пассивность, игнорирование невроза, чего можно ожидать и требовать от пациента лишь в той мере, в которой c его стороны возникают действия в соответствии с
• правильной активностью.)
II. Организменный резонанс, при котором, собственно, речь идет sit vernia verbo[204] о реакции психофизического организма на реакцию духовной личности. Организменные резонаторы определяются:
• соответствующей диспозицией;
• соответствующей конституцией.
В том, что касается диспозиции, значение имеет не только чрезмерная нагрузка, но и освобождение от нее. Манфред Пфланц и Туре фон Икскюль смогли показать, что человек, даже с точки зрения внутренней медицины, заболевает только тогда, когда испытывает либо чрезмерную, либо недостаточную нагрузку; иными словами, когда у него нет задачи, соответствующей его силам. Если же она у него есть, тогда она оказывается антипатогенной, поддерживающей его здоровье. Важно, чтобы терапия смогла скорректировать соответствующую нагрузку, которая требуется от человека со стороны того, в соответствии с чем ему нужно действовать (см. выше). Что касается конституции, мы узнали о значении:
1) психопатии (в особенности ее анакастической формы);
2) невропатии (при этом мы выделили преимущественно симпатикотонные и ваготонные клинические картины, в зависимости от симптомов);
3) эндокринопатии, в рамках которой мы говорили:
– о базедовидных (гипертиреоидных);
– аддисоновидных (гипокортикоидных);
– тетаноидных формах.
Нельзя упустить ни один момент, являющийся частью этиологии невротических заболеваний. Нельзя переоценивать ни один из этих моментов и тем самым впадать в соматологизм, психологизм или ноологизм (рис. 15).
Рис. 15
Глава 4. Логотерапия как неспецифическая терапия
Из вышесказанного мы можем сделать вывод, что при ноогенных неврозах логотерапия представляет собой специфическую терапию: ноогенные неврозы как неврозы, происходящие из духовного, требуют логотерапии в качестве терапии, исходящей их духовного. При ноогенных неврозах логотерапия показана постольку, поскольку эти неврозы представляют более узкую область показания логотерапии. В рамках границ данной области логотерапия в действительности является заменой психотерапии. Но существует и другая область применения логотерапии, и ее представляют неврозы в узком смысле слова, то есть не ноогенные, а психогенные. Внутри данной области логотерапия означает не замену психотерапии, а лишь ее дополнение. Логотерапия ни в коем случае не является дополнением лишь психотерапии, она является также дополнением соматотерапии, или, выражаясь точнее, соматопсихической симультанной терапии, которая применяет свой рычаг как к соматическому, так и к психическому, чтобы сорвать невроз с этих двух петель. Мы постоянно наблюдаем, как между вегетативными и эндокринными нарушениями (с одной стороны) и характерными патогенными реакциями на эти функциональные расстройства (с другой) возникает порочный круг, в котором к вегетативной готовности к страху присоединяется реактивный страх ожидания, вследствие чего пациент и доходит до невроза страха. Образовавшемуся таким образом невротическому кругу должны соответствовать терапевтические щипцы, бранши которых охватывают как соматическое, так и психическое. На практике это осуществляется, к примеру, следующим образом: в случаях, в основе которых лежит гипертиреоз, наряду с психотерапией реактивного страха ожидания с помощью инъекций дигидроэрготамина проводится целевая терапия вегетативной готовности к страху. Однако именно в таких случаях мы обнаружили, что подобную терапию можно считать успешной и что невроз будет полностью преодолен благодаря ориентации пациента на конкретный смысл личного бытия, который нужно осветить путем экзистенциального анализа.