р Герц видит в парадоксальной интенции эффективный метод, который в случаях фобий, неврозов страха и навязчивых состояний является почти что специфическим. Даже в тяжелых случаях невроза навязчивости этот метод позволяет добиться по крайней мере значительного улучшения состояния пациентов. В острых случаях он представляет собой весьма краткосрочное лечение[209]. На симпозиуме по логотерапии, который проходил в рамках 6-го Международного конгресса психотерапии, Герц сообщил о двух следующих историях болезни.
А., 45 лет, замужем, мать шестнадцатилетнего сына, болезнь длится уже 24 (!) года. На протяжении этого периода она страдала тяжелейшим фобическим синдромом, состоящим из клаустрофобии, агорафобии, боязни высоты, страха перед лифтами, мостами и многого другого.
Со всеми этими жалобами она за 24 года прошла лечение у многих врачей, в том числе несколько раз была на долгосрочном психоанализе. Кроме того, несколько раз лежала в больницах, многократно подвергалась лечению электрошоком, в конце концов ей предложили лейкотомию. Последние годы была вынуждена провести в психиатрической клинике. Как электрошок, так и интенсивное лечение барбитуратами, фенотиазинами, ингибиторами моноаминооксидазы и амфетаминами не принесло результата. Кроме ограниченной области возле кровати, она нигде не могла находиться. Несмотря на прием транквилизаторов, постоянно находилась в состоянии сильнейшего возбуждения. Интенсивный психоанализ у опытного аналитика, длившийся полтора года, не увенчался успехом.
1 марта 1959 года доктор Герц взялся за этот случай. Он применял метод парадоксальной интенции. Все медикаменты сразу отменили, но, несмотря на это, данным способом все же удалось устранить один симптом за другим, одну фобию за другой. Сначала пациентке рекомендовали пожелать потерять сознание и вознамериться настолько испугаться, насколько это только возможно. Потребовалось всего несколько недель, и пациентка смогла делать то, что она раньше не могла: выходить из отделения, ездить на лифте и тому подобное – все это с четким намерением потерять сознание и упасть. Например, в лифте она говорила: «Видите, доктор, я так стараюсь упасть или начать бояться – все напрасно, я просто не могу, и все». Она начала впервые за многие годы гулять вне клиники, тщетно намереваясь вызвать у себя страх. Спустя пять месяцев пациентка впервые за 24 года освободилась от всех страхов и отправилась на выходные домой. Лишь с одним она не справилась: не смогла пройти по мосту. После возвращения в клинику Герц в тот же вечер посадил ее в свою машину, подвез к мосту, чтобы она прошла по нему. «Постарайтесь испугаться максимально, насколько это возможно!» – сказал он. «Не получается, я не могу начать бояться, доктор», – ответила она. Вскоре ее выписали. С тех пор прошло четыре с половиной года, которые она счастливо провела в кругу семьи. Пару раз в год она приходит к Герцу, но лишь чтобы выразить ему свою благодарность.
Случай пациента с неврозом навязчивости.
М. П., 56 лет, адвокат, женат, у него есть восемнадцатилетний сын, который учится в колледже. Семнадцать лет назад на него «совершенно внезапно, как гром среди ясного неба» напала ужасная навязчивая идея, будто он ошибся на 300 долларов в расчетах своего подоходного налога и тем самым обманул государство, хотя он качественно и добросовестно заполнял декларацию. «Я больше не мог избавиться от этой мысли, как ни старался», – сказал он Герцу. Он уже видел, как прокуратура преследует его за мошенничество, арестовывает его, видел про себя статьи в газетах и как его лишают должности. Тогда он отправился в санаторий, где проходил сначала психотерапию, а потом 25 раз подвергся электрошоку. Без результата. Тем временем его состояние ухудшилось настолько, что ему пришлось закрыть свою юридическую контору. Во время бессонных ночей ему приходилось бороться со своими навязчивыми мыслями, которые множились изо дня в день. «Едва я освобождался от одной, как возникала другая», – говорил он Герцу. В особенности его мучила навязчивая идея, что может закончиться срок действия его договоров о страховании, а он этого не заметит. Ему все время приходилось их перепроверять и затем класть в специальный стальной сейф, перевязав каждый отдельный договор много раз. В итоге он заключил в лондонской компании Lloyds специально разработанную для него страховку, которая могла его обезопасить от последствий случайных ошибок во время судебной практики. Но практика эта скоро закончилась, потому что навязчивое повторение стало настолько невыносимым, что пациенту пришлось лечь в психиатрическую клинику Мидлтауна.
Тогда Герц начал лечить его парадоксальной интенцией. Четыре месяца подряд три раза в неделю пациент посещал сеансы логотерапии. Ему постоянно рекомендовали использовать следующие формулировки в духе парадоксальной интенции: «Плевать я на все хотел. Черт с этим перфекционизмом. Мне все равно, пусть меня запрут в тюрьме. Чем раньше, тем лучше! Бояться последствий ошибки, которую я могу нечаянно сделать? Можете арестовывать меня – хоть три раза в день! По крайней мере, ко мне вернутся мои кровные денежки, которые я отдал этим господам в Лондоне». Пациент парадоксальным образом намеревался сделать как можно больше ошибок, полностью провалить свою работу и доказать своему секретарю, что он «самый большой мастер по ошибкам». Герц не сомневался, что пациент не только сможет выражать свои парадоксальные намерения, но и формулировать их в максимально юмористической форме, чему доктор, разумеется, должен был поспособствовать. Например, он приветствовал пациента в своей ординаторской следующим образом: «Бог милостивый! Вы все еще на свободе? Я думал, вы давно уже сидите за решеткой. Я уже смотрел в газетах, не написали ли они про большой скандал, который вы учинили». На это пациент обычно отвечал смехом. Он все больше перенимал это ироничное поведение и подшучивал над своим неврозом. К примеру, он говорил: «Мне на все наплевать, пусть меня посадят. В лучшем случае обанкротится страховая компания». Прошло более года после завершения лечения.
Вот что говорит пациент: «Эта парадоксальная интенция успешно справилась с моим случаем. Словно произошло чудо, вот и все, что я могу вам сказать! За четыре месяца ей удалось сделать из меня совершенно другого человека. Конечно, время от времени какой-то старый страх приходит мне в голову, но теперь я сразу могу с ним справиться, теперь я знаю, как с ним управляться!» И со смехом добавляет: «И нет ничего прекраснее, чем когда-нибудь по-настоящему оказаться в тюрьме…»
То, что логотерапия может быть сравнительно краткосрочной, видно в отчете Евы Нибауэр-Коцдеры о статистических результатах амбулаторной психотерапии, которую она проводила согласно принципам логотерапии: в 75,5 % случаев наступало исцеление или улучшение (такое, что какое-либо дальнейшее лечение не являлось необходимым) в среднем после восьми сеансов[210]. Герц поясняет: «Количество необходимых сессий зависит по большей части от того, как долго пациент был болен. Случаи острых заболеваний, которые длились всего от нескольких недель до месяцев, согласно моему опыту, можно излечить за 4–12 сеансов»[211].
Густав Лебцельтерн[212] решительно отрицает утверждение Ганса Гоффа, Штроцка, Бекера и Визенхюттера, что парадоксальная интенция «технически в значительной степени» соответствует известному методу внушения или что внушение по Дюбуа «переживает свое возрождение в форме логотерапии». Герц[213] и Дональд Твиди смогли показать, что парадоксальная интенция не сводится лишь к эффекту суггестии. Согласно наблюдениям Бенедикта, большинство пациентов сначала относились к этому методу явно скептически и вовсе не верили в его успех. Один пациент даже сказал однажды: «Какая чушь! И этим вы будете меня лечить?» И часто больные уходят с большим страхом, когда их призывают желать чего-то в смысле парадоксальной интенции и выполнять упражнения. Они думают: «Это не может помочь!» Но потом пациенты приходят к врачу и говорят: «Не могу поверить, но сработало». Бенедикт говорит в своей диссертации о парадоксальной интенции, что при тестировании на внушаемость пациентов, у которых этот логотерапевтический метод возымел выраженный успех, результаты оказались даже ниже среднего.
«Все же мы хорошо можем понять, что те психиатры, которые потратили годы на то, чтобы получить психоаналитическое образование, редко когда могут преодолеть свою предвзятость в отношении техники Франкла, чтобы самим попробовать и убедиться в эффективности логотерапевтического метода. Но академический дух требует от нас непредвзято проверять все, что предлагает какие-либо терапевтические возможности»[214].
Лечение парадоксальной интенцией возможно также и в тех случаях, когда использующий ее врач относительно своих теоретических убеждений отнюдь не является логотерапевтом. В Венской неврологической поликлинике один коллега, настроенный исключительно психоаналитически, использовал данный логотерапевтический метод как единственно возможный краткосрочный. Член Венского психоаналитического общества попробовал объяснить успешность лечения, которого он добился с помощью данного метода, психодинамически. Американский психоаналитик Эдит Вайскопф-Джоэльсон писала в одной из своих работ по логотерапии следующее: «Психоаналитически ориентированные терапевты могут утверждать, что такими методами, как логотерапия, нельзя достичь реального улучшения, потому что они не затрагивают патологию в ее глубоких слоях, а терапевт занимается скорее закреплением защитных механизмов. Подобные выводы небезопасны. Возможно, они не дают нам увидеть существенные возможности психотерапии на том основании, что эти возможности каким-то образом не вписываются в нашу собственную теорию неврозов. Прежде всего мы не должны забывать, что, когда мы говорим о защитных механизмах, глубоких слоях и закреплении невроза в этих глубоких слоях, речь идет о чисто теоретических конструктах и ни в коем случае не об эмпирических наблюдениях». «В любом случае можно сказать, – поясняет Герц, – что фобии, которые можно интерпретировать как продукт вытесненной агрессии, могут быть устранены соответствующим образом. В смысле парадоксальной интенции пациенту нужно рекомендовать делать именно то, от чего его удерживает его собственный страх; иными словами, прожить свою агрессию хотя бы в символической форме».