ловека. Таким образом, представляется, что проблема страха, которая, как принято считать, играет главную роль в формировании военных неврозов, не имеет ничего общего с обсуждавшейся выше приспособляемостью к войне.
Однако перед тем, как перейти к обсуждению проблемы страха, мне кажется полезным осветить ситуацию и выяснить, в какой степени нам до сих пор удавалось привести явления военных неврозов в соответствие с психоаналитической теорией. Данная теория неврозов весьма обширна и касается проблем бессознательных механизмов, различий между диспозициями, характерных механизмов различных неврозов и многого другого. Я попытаюсь обобщить ее основные положения в простой форме.
1. В своей теории неврозов Фрейд формулирует основное положение, согласно которому симптомы возникают по воле больного. Эта истина, давно предугаданная врачами и неспециалистами и лежащая в основе широко распространенного в последнее время подозрения в симуляции, не нуждалась бы в дальнейшем объяснении, если бы мы имели здесь дело с волей в обычном смысле сознательного, желаемого намерения. Но речь идет не обо всем желаемом, а лишь о его части, причем именно о той, о которой самому пациенту ничего не известно. Таким образом, неврозы не являются, как утверждает французская школа психиатрии, болезнями и несчастьями, которые могут постигнуть человека, а есть явления, которые развивает душевная жизнь из каких-то тенденций и для определенных целей. Фрейд различает три действующих таким образом типа мотивов: один важный и два второстепенных. Важным и абсолютно необходимым мотивом является бессознательное желание получения удовольствия от воображаемого удовлетворения вытесненных и расщепленных импульсов, то есть мотив, принадлежащий отпавшей вместе с «я»-идеалом части душевной жизни. Второй мотив стремится к достижению какой-то цели во внешнем мире, например к принуждению равнодушного супруга к сочувствию, что легче осуществить с помощью невроза, чем каким-то иным способом. Третий мотив служит тем же целям, но использует скорее уже существующий невроз, чем ведет к образованию нового. Последние два мотива обычно, но не всегда бессознательны; точнее сказать, они относятся к предсознанию, то есть возникают из плохо вытесненных наклонностей и, следовательно, легко обнаруживаются. Фрейд называет их первичными и вторичными выгодами от болезни. При нынешних обстоятельствах мне кажется, что это положение о волевом происхождении симптомов в общих чертах уже признано современными психиатрами; основные мотивы ясны и достаточно понятны и в случае военных неврозов: они состоят в желании создания достаточной мотивации для бегства от ужасов войны.
2. Второе основное положение психоанализа состоит в том, что каждый невротический симптом является продуктом не полностью разрешенного внутрипсихического конфликта и представляет собой компромиссное образование между двумя борющимися друг с другом силами. Думаю, с этим утверждением согласятся и исследователи военных неврозов. Маккарди[15], в частности, подробно описал конфликты солдат, разрывающихся между желанием выполнить долг, скрыв растущее ощущение своей неспособности и страшной боязни, и сопровождаемым сильным стыдом непреодолимым желанием бегства от ужаса своего положения. Для некоторых людей невроз – единственное решение для такой раздвоенности, а симптомы, которые, подобно слепоте, часто полностью парализуют способность к действию, являются исполнением желания, с которым они так долго боролись. Таким образом, сейчас мы придерживаемся теории исполнения желаний Фрейда.
3. Третье основное положение состоит в том, что эффективное для формирования неврозов желание должно быть бессознательным. Фрейд употребляет здесь слово «бессознательное» в самом строгом смысле, и в этом смысле еще не удалось доказать правильность данного утверждения для военных неврозов. Однако в душевном процессе существуют разные степени бессознательности, и здесь Фрейд делает акцент не столько на моменте чуждости сознанию, который является лишь доказательством вытеснения, сколько на отделении от «я», на вытеснении, приведшем к этой чуждости. Он как раз утверждает, что формирующее невроз желание является отделившейся вместе с «я»-идеалом частью, поэтому его необходимо по возможности убрать. Всякий, кто читал потрясающие описания Маккарди или Риверса[16] о чувстве стыда, испытываемом солдатами из-за нарастающего страха, об усилиях подавить его, скрыть от других и по возможности от самого себя, поймет, что это упомянутое желание отделено от «я»-идеала и, даже если частично признается, находится на первой стадии вытеснения.
4. Четвертое основное положение состоит в том, что имеющиеся подавленные желания могут вызывать невроз только в том случае, если они оживляют и усиливают желания, подавленные в прошлых неразрешенных конфликтах. Вызванное болезнью разочарование или трудность приспособления ведут, согласно Фрейду, сначала к интроверсии – обращению аффекта вовнутрь; сдерживаемое желание ищет другие возможности удовлетворения. В более ранние периоды жизни оно проявляет склонность к регрессии и, таким образом, к объединению с такими же сдерживаемыми и подавленными прежними желаниями. Только сочетание обоих желаний – настоящего и прошлого – порождает характерный патогенез невротических расстройств, в отличие от других возможных реакций на жизненные трудности.
Фрейд полагает, что почти каждый невроз построен на трех моментах: особой наследственной диспозиции, неразрешенном детском конфликте, который в какой-то момент нарушил индивидуальное развитие (то есть пострадавший застрял на определенной ступени развития), и имеющейся трудности. Эти три момента взаимосвязаны друг с другом, так что при преобладании одного момента другие могут отступить на задний план. Например, при сильном подчеркивании наследственности больной невротически отзывается на самые обычные воспоминания детства и жизни и не в состоянии нормально на них реагировать. Очевидно, что при военных неврозах важнейшим фактором является текущий момент, который до сих пор и привлекал внимание. Мне удалось доказать следы инфантильных моментов только в тех случаях, где локализация истерических симптомов зависела от места прежних ранений; затем в более общем смысле найти их и во многих ребяческих чертах характера, например в сверхчувствительности к пренебрежению, эгоизме и желании тепла, ласки и заботы, чрезвычайно сильное выражение которых мы отмечаем в некоторых случаях военного невроза.
Таким образом, мы видим, что до сих пор лишь половина психоаналитической теории была подтверждена наблюдениями за военным неврозом. Согласно психоаналитической теории, в формировании невроза должны участвовать два типа желания. Первый тип – имеющееся желание, первичная выгода от болезни – отделен от «я»-идеала и потому наполовину вытеснен и лишь частично сознателен (если вообще сознается), был показан большим числом исследователей, а его важность доказана; и действительно, успех лечения зависит главным образом от того, в какой степени удается на него повлиять. Исследование другого, инфантильного типа полностью вытесненного бессознательного желания, которое, согласно теории психоанализа, также должно было играть роль в формировании неврозов, системно еще не проводилось; но мне всегда удавалось находить его в тех немногих случаях, которые приходилось тщательно исследовать. Его наличие или отсутствие пусть и не несет большого практического значения, зато имеет большую теоретическую важность, чем это обычно предполагается. Со своей стороны я ни за что не поверю в то, что имеющееся полусознательное или полностью сознательное желание, каким бы сильным оно ни было, может вызвать невроз; такое предположение противоречило бы не только всем нашим знаниям природы неврозов, но и моему опыту наблюдения за военными неврозами. Вследствие этого мне кажется абсолютно необходимым отложить вынесение окончательного суждения до проведения более тщательных исследований. Практическую сторону уместно рассматривать при обсуждении хронических случаев, в которых военный невроз перетекает в невроз мирного времени.
5. Наиболее сильное сопротивление встретила та часть психоаналитической теории, где первичное вытесненное желание, которому в конечном счете приписывается образование неврозов, всегда является сексуальным, так что таким образом разгорается конфликт между двумя инстинктивными влечениями, на которых строится личность, а именно между инстинктами самосохранения и сохранения вида. Маккарди считает, что так происходит потому, что в мирное время сексуальное влечение угрожает «я»-идеалу сильнее, чем какое-либо другое, но на войне конфликта между инстинктом самосохранения и «я»-идеалом достаточно для вызова невроза. Каким бы правдоподобным ни казалось это предположение, я был бы очень удивлен, если бы оно подтвердилось будущими исследованиями. То, что невроз, который в конечном счете представляет собой нарушение бессознательной душевной деятельности, должен возникать из конфликта между двумя полностью сознательными установками по отношению к реальности, было бы настолько же противоречащим всем нашим выведенным из опыта предположениям, как и образование невроза из конфликта двух принадлежащих «я» тенденций. Обсуждая страх, к которому я сейчас хочу перейти, попытаюсь выдвинуть другую гипотезу.
Фрейд[17] учит, что с определенной точки зрения все невротические симптомы можно рассматривать как меры защиты от развития страха; здесь мы имеем новую точку соприкосновения его учения с исследователями военного невроза, которые, разумеется, признают, что проблема страха занимает центральное место в их работе. Под страхом мы понимаем здесь душевное состояние боязни и ужаса, сопровождаемое выраженными физическими проявлениями. Страх, несомненно, является наиболее частым невротическим симптомом, и для его понимания был проведен целый ряд исследований