Почти каждое изделие, вышедшее из-под инструмента хорошего мастера, имело элементы художественного оформления. Всякий мастер стремился не только устроить жизнь, но и украсить ее. Украшались дома разными колонками, наличниками, коньками. Украшались корабли и крепостные ворота. Затейливая резьба вилась по ручкам ложек и ковшей, рукоятям ножей, мечей, по коробьям и туесам.
Особо уважали в Новгороде огненных мастеров, знавших толк в плавке и литье металлов, кузнечном деле. Всякий металл шел в дело, находил свою форму в нужных изделиях — крепкое железо и мягкий свинец, холодное серебро и слепящее золото, скромная медь и податливое олово.
Кузнецы изготовляли такое множество изделий, что и не перечислишь: от хитроумных замков до крепких насошников, от иголок до мечей.
Кузнецы по злату-серебру во множестве мастерских ежедневно лили, ковали, чеканили, гравировали, штамповали, колдовали над сканью-филигранью и эмалями. Пожалуй, больше всего изготовляли женских украшений: перстни, медальоны, височные кольца, колты и рясна, браслеты и привески, амулеты и фибулы, пряжки, заколки, булавки и цепочки — всего не перечесть.
Много трудились мастера по церковным заказам: чеканные оклады для икон, сосуды для церковных благовоний, кресты-энколпионы, нательные кресты и змеевики. Змеевиками называли специальные подвески, на одной стороне которых изображали святого покровителя — Георгия Победоносца, архангела Михаила, Христа или Богоматерь, а на другой — голову Медузы с двенадцатью змеями вокруг.
Кроме металла для мелких поделок широко применялась кость. Из нее делали гребни и расчески, ручки ножей, иглы, кресты, иконки, ложки, ножны. Кость шла в дело самая разная — кости коров и лошадей, рога оленей и лосей, быков и туров. Особо ценился драгоценный «рыбий зуб» — моржовая кость, которую привозили со Студеного моря.
Работать с костью было непросто. Ее долго вываривали в щелоке — до полного размягчения. А потом распиливали на пластины, зажав в тиски, выпрямляли и затем резали разные поделки, украшали их орнаментами. Особенно любили изображать «лютого зверя», драконов и других восходивших к языческим временам персонажей. Любое изделие из кости обязательно украшалось затейливой резьбой — красоту ценили.
Много было в городе и каменных дел мастеров. Целые артели откалывали, тесали камень и обжигали кирпич для храмов, украшали здания затейливым орнаментом. Художество тесно сплеталось со строительством. Камень шел — розовый шифер, желтый известняк — и на мелкие поделки: иконки, кресты, пряслица, шахматные фигуры. Из камня резались и самые разные литейные формы, потребные тем, кто занимался литейным ремеслом.
Широко использовалась для многих целей обожженная глина. Из нее делалась едва ли не большая часть посуды; соперником здесь было лишь дерево, так как дорогой металлической посуды было немного. Из глины выделывалось большое количество кирпича и изразцов.
Знали новгородцы и тонкое искусство стеклоделия. Из стекла выделывали дорогую посуду, но больше всего его использовали для изготовления украшений: браслетов, перстней, бус. Стекло для этого использовалось самое разное, всех цветов и оттенков, прозрачное и непрозрачное. А уж форм украшений — тех же бус и вовсе не перечислить. От простых круглых шариков до затейливых оригинальных поделок, украшенных расписным орнаментом. Бусинка к бусинке составлялись нарядные ожерелья — мечта новгородских красавиц. К ожерельям добавлялись стеклянные браслеты — гладкие, витые, крученые, рубчатые. А к браслетам подбирались перстни сияющие. Зеленое, красное, желтое, черное, фиолетовое, синее и иной стеклянный блеск и сияние обильно украшали древнюю жизнь.
Много жило в городе кожевников. Тяжелый дух шел из их тесных мастерских. Кожевенное дело требовало силы, выносливости да и знаний немалых. А использовались кожаные изделия очень широко — здесь и мягкие башмаки, и сапоги, и женские полусапожки, и туфли, и детские тапочки. Обувь часто украшали вышивкой растительного орнамента или замысловатым плетеным узором. Кожаными были сумки и кошели, чехлы и ножны, рукавицы и ремни, колчаны, пояски, конская упряжь. Все это часто тоже украшалось и вышивкой, и тиснением.
В жизни каждого простого новгородца — независимо от того, был он ремесленником или мелким торговцем, — обязательным подспорьем служило сельское хозяйство. В каждом дворе был огород. В хлевах и загонах за домом содержались домашние животные. Все пространство вокруг города занимали большие и малые роспаши, луга и лужки, выгоны для скота.
Но конечно, этот большой по тем временам град не мог сам себя полностью обеспечить хлебом и другими продуктами. Много хлеба поставляла в Новгород его сельская округа.
Сельские округа
Новгород был центром огромного края — от моря до моря, от карельских болот до уральских отрогов. Еще на излете I тысячелетия нашей эры словене новгородские заселили местности по берегам Ильмень-озера, вдоль течения Волхова, Луги, Шелони, Ловати, Мсты и других рек. Свидетельства этого древнего славянского продвижения можно найти и на современной карте. Посмотрите, сколько малых и больших селений в Ленинградской и Новгородской областях одинаково заканчиваются на — ичи или — ицы. Боровичи, Молосковицы, Чирко-вичи, Зимятицы, Волковицы, Глобицы, Гостилицы, Домашковицы, Дятлицы, Конюховицы, Летошицы, Плещевицы, Робитицы, Смердовицы, Смолиговичи, Сяглицы, Терпилицы, Холоповицы, Яблоничи — не перечислить всех! Древность таких названий несомненна. В них явственно проглядывают древнейшие времена, когда в этих селах и весях жили патриархальные семьи. Отсюда, от этих первопоселенцев и остались названия, похожие на отчества, их называют патронимическими.
Это самые старые места славянских поселений в новгородской округе. Первопоселенцы ставили их на «диком лесу» — рубили избу, а иногда начинали с полуземлянки, ставили легкие хозяйственные постройки. Но главной работой, пожалуй, было даже не жилье, а хлебное поле. Откуда было взяться ровному полю в плотном северном лесу? Его нужно было создавать многотрудной работой, требовавшей напряженных усилий, умения и опыта. В ближней округе выбирали участок для подсеки. Подрубали на нем деревья, и они год сохли на корню.
Потом участок выжигали, выбирая нужное время, чтоб никуда не перекинулся злой огонь. Корчевали несгоревшие пни, рыхлили и разравнивали землю. Вся семья трудилась, не зная отдыха, с раннего света до поздних сумерек. Участок обычно был немалый: северная дерноватая землица не южный чернозем. Чтобы семью прокормить, большой клин нужен.
В темную от плодородного пепла землю ложились семена. Меряли зерно — и для посева, и урожай — коробьями новгородскими. Велика была коробья — семь пудов зерна вмещала.
Долгое время в земледелии господствовали подсека и перелог. Освоенный земельный клин за несколько лет истощался, терял плодородие, и его забрасывали, распахивая новый участок. Труда на это уходило много, да и участок подходящий не всегда удавалось найти поблизости. Поэтому постепенно рядом с перелогом стало появляться более прогрессивное трехполье, которое не требовало постоянной расчистки все новых и новых пашен. Пахотная земля делилась на три равных поля — озимое, яровое и пар. Паровое поле отдыхало, восстанавливало силу. Озимое засевалось осенью — молодая зелень уходила под снег, а яровое — весной. Поля чередовались между собой, и это чередование позволяло сохранять достаточное плодородие почвы.
Посеяв хлеб, ждал земледелец урожая, не забывая других важных дел. Косил сено на заливных поймах, лесных полянах и прочих удобных и неудобных местах. Женщины и малые дети трудились на огородах, ухаживали за животными. В хозяйстве древнего новгородца были и лошади, и коровы, и овцы, и свиньи, и куры.
Земледелие и животноводство не исчерпывали хозяйственных забот русского крестьянина. Как правило, он был еще и неплохим охотником. Кабан и лось, заяц и хитрая лиса, лютый волк и могучий хозяин леса — медведь, стремительная утка и грузный гусь, драгоценный бобер и юркая белка — на всякую лесную живность умел охотиться древний обитатель новгородской земли.
Но и это не все. Богатство рек и озер служило еще одним важным полем хозяйственных забот. Простые и хитроумные снасти — от удочки до невода, от бредня до сложного заплота на реке — были в ходу у рыбаков. Рыба водилась самая разная — от любимого князьями и посадниками нежного лосося, от знаменитого невского сига до мелкой мойвы, которую бочками солили на зиму.
И озером-рекой не замыкался круг хозяйства! Неотторжимой его частью был окружавший всякую деревню батюшка-лес. В нем рос и водился, не считая птицы и зверя, неисчислимый набор нужных для человеческой жизни вещей. Повсюду на Новгородчине собирали крепкие грибы, сушили, а иногда там, где соль в достатке была, солили. Ягода всякая тоже в запас шла: малина, брусника, клюква, черника, морошка, душистая земляника. Травы пахучие припасались для напитков и снадобий. Собирали в лесу в заветных местах дикий бортный мед…
Лес дарил зимнее тепло — жаркие смолистые дрова. Лес давал бревна для избы, клети, бани. Дарил бересту, из которой выделывались сотни предметов — от большого короба до малой кружечки. И еще многое-многое, от чего непростая крестьянская жизнь становилась легче и светлее.
Конечно, не крестьянин владел землями, лесами, озерами и реками, хотя во многих местах Новгородчины крестьянские общины имели значение немалое. Во все стороны от Новгорода тянулись нити могущественного влияния новгородских олигархов. Огромные волости принадлежали новгородским знатным фамилиям, тем самым, что господствовали в политической жизни Новгорода. Волости и волостки у многих были разбросаны по разным углам, дальним и ближним. Перезывая к себе крестьян, каждый владелец стремился, чтоб как можно больше принадлежавших ему земель вошли в прочный хозяйственный оборот, были заселены и освоены, давали доход. Поэтому нередко перезываемому крестьянину на три, пять, а то и десять лет, если участок был дик и особенно труден для освоения, давалась льгота — освобождение от платежей.