Выходить из Сумрака было нельзя, камер и систем охраны, как мне показалось, здесь было еще больше, чем наверху. Немудрено. В запасниках хранились бесценные экспонаты, выставляемые на общее обозрение только по особым случаям. Скульптуры, полотна, изделия древних цивилизаций, чем больше я размышлял об этом, тем яснее понимал, в какую невероятную авантюру вписываюсь, вдобавок затащив в нее и Мишу.
Мха было очень много. Он лепился к стенам, лиловыми нитями свисал с потолка, напитанный эмоциями людей и энергией полотен, которые еще хранили на себе отпечатки их создателей.
Время шло. Мы бродили по коридорам, но так ни разу и не натолкнулись на что-то необычное. Наконец, когда я уже отчаялся, на глаза Мише попались очертания неприметной двери с еле угадываемой надписью «Хозблок».
– Похоже, это и есть твоя подсобка. Посмотрим, раз уж пришли, – сказал Миша, и мы прошли через несуществующее на первом слое препятствие.
За дверью было темно. Отсутствие света усиливал Сумрак. Мы огляделись. Мха не было тоже. Вообще.
– Порядок, камер нет, – сказал Миша, и мы вышли с первого слоя, синхронно зажигая на ладонях самое простое осветительное заклинание «светлячок».
Ничего необычного. Хлам, сложенный вдоль стен коридора, швабры, пустые рамы, какие-то коробки… Несколько запыленных картин на стенах.
Тихо ругнувшись, я достал из кармана пару шоколадных батончиков, один протянул напарнику. Сумрак поглощал силу Иных, высасывал ее каждую минуту. Чем глубже в Сумрак уходил Иной, тем больше энергии ему приходилось отдавать взамен. А сахар отлично восстанавливал силы.
Взглянув на протянутое мною угощение, Гранкин состроил недовольную гримасу.
– «Сникерс»? Ты чего, Балабанов, жертва маркетинга, не мог батончики фабрики «Крупской» взять? Не патриот ты все-таки, Степа, не патриот. Еще и в футбол за немцев болеешь…
– Мишань, заткнись, ладно? Жуй что дают и не ворчи.
– Извини, – криво улыбнулся Миша, снимая упаковку с батончика, – это у меня от нервов.
– Ладно, проехали, – отмахнулся я.
Подсвечивая себе дорогу, мы двинулись вперед. Я поглядывал по сторонам. Зачем здесь висели эти полотна? Я их раньше никогда не видел, ни в альбомах с репродукциями, ни в самом музее. Правда, и бывал-то я здесь не так уж и часто. Какая-то давно забытая или утерянная экспозиция? Но почему не в запасниках…
Внезапно я остановился. Пучок света на моей ладони выхватил из темноты картину с изображением мужчины и женщины, сидящей в кресле. Мужчина был в парадном мундире и при шпаге, на женщине – длинное платье и кружевная накидка. Но задержало меня не это.
«Графъ Петр Алексеевич Коробовъ с супругой Елизаветой Ивановной. Царское село. 1834 годъ».
– Ты чего? – Ушедший немного вперед Миша вернулся и, встав рядом, тоже посмотрел на картину. – Коробов?
Я разглядывал тонкое, аристократичное лицо с острыми чертами, ухоженной щеточкой усиков и приглаженными светлыми волосами. Но взгляд был какой-то жесткий, недобрый. Картина хорошо сохранилась. Лицо женщины, напротив, было миловидным. Пухлые губки, большие глаза, правильный овал лица…
Покушение на жену. Взорванная карета, стремительный побег из города…
Никакой вуали. Да она была бы здесь и неуместна.
– Думаешь, это тот самый?
– Не знаю, – ответил я, на всякий случай глянув на полотно через Сумрак. Ничего. – Мало ли людей с такой фамилией.
Но год под картиной примерно попадал в промежуток, о котором рассказывал Владимир Вацлавич.
– Ладно, пошли. Мало ли чего тут у них развешено.
Я последовал за другом, обдумывая неожиданную находку. Коридор оказался неожиданно длинным, мы прошли метров четыреста, как вдруг дорогу нам преградила гладкая монолитная стена от пола до потолка.
– Что за… – пробормотал Миша, когда мы остановились.
– Тупик, – сказал я.
– Подожди. – Миша достал телефон и открыл карту подвала. – На чертежах ее нет. Коридор продолжается…
Мы переглянулись и шагнули на первый слой.
Все такая же стена, только ее оттенок чуть изменился, став темнее. Вдобавок теперь было видно, что препятствие выходит за рамки существующих в реальности стен, теряясь где-то во мраке, куда не доставал наш «светлячок». У меня забилось сердце.
– Давай глубже, – предложил Миша и буквально втащил меня на второй слой, где мы увидели дверь. Массивную, монолитную, вроде бы сделанную из металла, абсолютно четкую, имевшую даже ручку.
– Вот он, брат, – сказал Миша, указывая на большую, переливающуюся голубоватым свечением руну, заслонявшую не только дверь, но и приличную часть стены по обеим сторонам от нее.
Я смотрел на печать Инквизиции, чувствуя, как внутри что-то радостно переворачиваться.
Тайник Инквизиции. Мы нашли его!
Внезапно мне захотелось протянуть руку, коснуться ручки, повернуть ее и войти.
– Спокойно. – Миша словно прочитал мои мысли. – Без эмоций. Мы увидели что хотели. Теперь уходим. Так же, как и пришли.
Но я медлил. Вот тут, всего в нескольких метрах, находилось средство, способное вернуть Свету. На мгновение мне показалось, что все на самом деле очень и очень просто. Достаточно открыть дверь и забрать артефакт…
Хорошо, что мы пошли вместе. Миша, твердо держа меня за руку, вывел нас из музея.
Оказавшись на улице, я еще некоторое время не мог прийти в себя.
– Ничего у тебя не выйдет, – сказал Миша, пока мы шли через площадь к арке Главного штаба, где оставили машину и мотоцикл. – За печать ты вряд ли попадешь, а уж как оттуда выбираться, я вообще не представляю.
Я думал. Задача казалась невыполнимой. Но сдаваться не хотелось.
Вернувшись в офис, я сел за свой компьютер. Допустим, внутрь я каким-то образом попаду, но Миша был прав, как выйти обратно из тайника Инквизиции? Амулет такой мощности без лишних вопросов я вряд ли достану. Не красть же у своих, в конце концов, к тому же это сразу заметят.
Провесить портал прямо в хранилище, минуя защиту и опять же не наследив, у меня не хватит силы.
Так, минуточку. Владимир Вацлавич упоминал во время разговора еще один артефакт, одолженный Инквизицией для выставки в Эрмитаже. Я полез в наш электронный архив и уже через минуту жадно вчитывался в текст на экране.
«Минойская сфера.
Один из самых загадочных и редких артефактов. Происхождение неизвестно. Также утеряны знания, необходимые для его создания. На сегодня существует около десятка Минойских сфер, и все они находятся в спецхранах Инквизиции. Артефакт позволяет даже самым слабым Иным провешивать порталы. Как индивидуальные, так и групповые. Причем без ориентиров на той стороне. Главное, четко представить место конечного назначения. Эти порталы отличаются одной особенностью – их невозможно проследить.
Еще одно отличие Минойской сферы – возможность выставить мощную защиту от поисковой магии. Возникшая десятиметровая слепая зона надежно укроет от магического поиска, от технического прослушивания и подглядывания.
Артефакт необходимо регулярно подзаряжать».
Ну, допустим, мне одного раза хватит, подумал я и стал читать дальше.
«Сам артефакт представляет собой костяной шар диаметром пять сантиметров, испещренный рунами и прочими магическими знаками. Артефактом может воспользоваться любой Иной – хоть Светлый, хоть Темный».
Я еще дочитывал, но план в голове был уже практически готов.
Так, вопрос, как покинуть тайник Инквизиции в Эрмитаже, чисто теоретически я решил. Оставалось решить, как попасть внутрь. Откинувшись в кресле, я постучал пальцами по краю стола. Без посторонней помощи мне не обойтись. Но кого позвать? Кроме Миши и Дарии, я особо не мог ни на кого положиться. Девушка обещала помочь, но вот чем? Посмотрим. Чем черт не шутит.
Достав телефон, я поочередно набрал сначала Мишу, а потом Дарию.
Пришла пора действовать.
Глава 8
Миша сидел рядом со мной и недоверчиво смотрел на Дарию.
Мы собрались в моей фотостудии во второй половине дня, и я поделился своими соображениями.
– С Минойской сферой, допустим, понятно. – Я почти физически ощущал исходящее от Миши напряжение, но налившихся кровью глаз пока, к счастью, не было. Друг держал себя в руках, хоть всем своим видом и выказывал крайнее недоверие. Да и размазать Дарию по стенке мог одним движением руки.
Дария же, наоборот, казалась спокойной, лукаво на него поглядывала и, закинув ногу на ногу, неторопливо пила чай.
– Но вопрос с проникновением остается открытым. По-хорошему, мы вообще не знаем, что ждет тебя внутри.
– Я кое-что принесла. – Поставив кружку на стол, Дария достала из небольшой набедренной сумки маленький сверток и протянула его мне.
– Что это?
– Смотри. Я же сказала, что постараюсь помочь.
Я развернул тонкую ткань и с удивлением посмотрел на декоративную брошку, выполненную в виде улитки. Изделие было из неизвестного мне материала, но легким на вес и сработано очень искусно. Панцирь был чуть выпуклый, а в самой середине был вставлен маленький красный камушек.
– Это «глушилка», – объяснила Дария. – Замедляет действия чар и заклятий любого уровня.
– Как «хрустальный шар»?
– Не защищает от магических воздействий, а просто приостанавливает их в радиусе нескольких метров. И сильнее, правда, только на две минуты. Потом надо подзаряжать.
– Темная магия. – Миша еще больше нахмурился, когда я закончил осмотр артефакта и положил его на стол. – Где взяла?
– Какая разница?
– Да вообще-то большая, – хмыкнул Миша.
– Семейная реликвия, перешла от бабушки ко мне.
– Это правда? – продолжал допытываться Гранкин.
– Считай, что да, – невозмутимо ответила Дария. – И вообще сейчас я на вашей стороне.
– Это-то и напрягает.
– Какой недоверчивый у тебя друг, – слегка улыбнулась Дария и посмотрела на меня.
А я думал о своем, слушая их пикировку краем уха. Если это не обман, Дария действительно смогла помочь. Правда, проверить это у меня получится всего один раз. Фактор риска по-прежнему был очень высок.