Геннадий Петрович прокашлялся и стал перечислять факты нарушения Договора графом Коробовым и его подопечными.
– Убийство Светлых и Темных Иных. Неоднократные нападения с попыткой покушения на жизнь сотрудников Ночного Дозора. Попытка проведения запрещенного ритуала. Создание угрозы для жизни пассажиров поезда номер…
Список был очень долгим. Если бы граф остался в живых, отмазать его от развоплощения не смог бы даже Завулон.
Когда Драгомыслов закончил обвинительную речь и вернулся к нам, Наталья Владимировна впервые за все время заседания не только встала со своего кресла, но и поднялась на подиум. Лениво облокотившись на перила, она сказала:
– Прежде чем высказать официальную позицию моей организации касательно дела графа Коробова, я хотела бы выразить от лица всего Дневного Дозора искренние соболезнования Светлому Иному Степану Балабанову в связи с ужасными трагедиями, постигшими его семью.
От подобного заявления в зале воцарилась мертвая тишина. Думаю, в этот момент челюсти отвисли даже у Инквизиторов. Наталья Владимировна, насладившись произведенным эффектом, продолжила:
– Но вернемся к нашему делу. Дневной Дозор считает абсолютно справедливыми все обвинения в адрес Петра Алексеевича Коробова, Темного Иного второго уровня. Именно на нем висит вся тяжесть вины и главная ответственность за произошедшие недавно в нашем городе и области события. За все события за исключением одного.
Наталья Владимировна вновь сделала паузу.
– А вот и основное блюдо, – выдохнул дядя Саша.
– Будучи не при исполнении, двое сотрудников Ночного Дозора Санкт-Петербурга, а именно Михаил Викторович Гранкин, Светлый маг-перевертыш четвертого уровня, и Степан Александрович Балабанов, Светлый маг седьмого уровня, совершили ограбление тайного хранилища Инквизиции в государственном музее Эрмитаж и похитили оттуда два артефакта, известные как Минойская сфера и Сумеречные клыки. В качестве наказания мы требуем исключить упомянутых Иных из числа сотрудников Ночного Дозора и лишить их магических возможностей сроком на пятьдесят лет. Я закончила.
По спине у меня потекли капельки холодного пота. Полвека без магических способностей. Старение, болезни и никакого больше Сумрака с его возможностями. Вот чего добиваются Темные.
Но по всему было видно, что чего-то подобного Драгомыслов и ожидал. Ни капли не изменившись в лице, он занял место на подиуме и сказал:
– Да, мы не будем отрицать тот факт, что двое сотрудников Ночного Дозора, один из них, кстати, уже уволился из нашей организации в связи с упомянутыми вами, Наталья Владимировна, семейными обстоятельствами, действительно проникли в тайник Инквизиции. Да, они унесли из него два предмета. И со стороны это может показаться вопиющим правонарушением. Но как любят говорить мои коллеги из числа Темных, дьявол кроется в деталях.
– Я попрошу вас рассказывать ближе к сути, – прервал Драгомыслова Инквизитор, сидевший слева от Тамары Анатольевны.
– Конечно, – улыбнулся Евгений Петрович. – А суть такова, что в тайник мои подчиненные забрались отнюдь не с целью грабежа. В ходе расследования Гранкин и Балабанов выяснили, что убийства низкоуровневых девушек-Иных совершает джинн Маймун. И что пойти на эти убийства джинна заставил не кто иной, как все тот же, простите за игру слов, Темный Иной Коробов. И кто знает, сколько еще смертей удалось предотвратить моим подчиненным благодаря их инициативе? Также не стоит забывать о том, что Маймун не делал разницы, у кого отнять жизнь, и вытягивал Силу как у Светлых, так и у Темных. И мне кажется, что Дневному Дозору следует не обвинять, а наоборот, выразить благодарность Гранкину и Балабанову.
– Ага, в письменном виде с гербовой печатью! – скривился в ответ Сергей Руссов, но тут же смолк под взглядом своей начальницы.
– Возвращаясь к вопросу об артефактах. Минойскую сферу бывший дозорный Балабанов унес не специально. Просто во время побега от джинна он упал на пол и инстинктивно схватился рукой за предмет, оказавшийся у него перед глазами. Откуда он мог знать, что это артефакт, который телепортирует его из тайника?
– Так уж и не знал? – вновь подал голос Руссов.
– Может, и догадывался, но оставлять его себе он точно был не намерен. Поэтому он честно пришел ко мне, сдал артефакт и уволился. Сомневаюсь, что в аналогичной ситуации Темный Иной Руссов принес бы Минойскую сферу Наталье Владимировне и покинул ряды Дневного Дозора.
– Да пошел ты, Светлый! – взорвался Руссов, вскакивая со своего места.
– Тишина! К порядку! – повысила голос Тамара Анатольевна. – Госпожа Храмова, я прошу вас лучше контролировать поведение ваших подчиненных.
– Конечно, Тамара Анатольевна, я прослежу. – В голосе Темной ведьмы звучал лед. – Прошу прощения.
– Да ведь эта гнида Светлая сам меня спровоцировал! – не унимался Руссов и тут же умолк, застыв, словно восковая фигура. Наталья Владимировна оценила результат своего заклинания и довольно хмыкнула.
– Еще раз прошу прощения за недостойное поведение моего коллеги. Подобное больше не повторится.
– Будем надеяться, – бесстрастно отозвалась Тамара Анатольевна.
На губах Драгомыслова я заметил довольную улыбку. Черт, а ведь он этого и добивался. Спровоцировав Темного, тем самым он, конечно, не отвел удар по мне и Гранкину, но как минимум снизил жесткость последующего наказания. И сразу становилось понятно, почему в тот день, когда к нам в офис нагрянула Инквизиция, он так легко и спокойно меня уволил. Он просто заранее просчитал все варианты и старался минимизировать ущерб. Не для себя и не для Дозора, как я тогда решил, а в первую очередь для меня.
– Я могу продолжить? – невозмутимо поинтересовался Евгений Петрович у Инквизиторов и, дождавшись утвердительно кивка, достал из кармана бархатный мешочек. – Вот, кстати, и сама Минойская сфера, в целости и сохранности. Если желаете, то можете проверить, Степан Балабанов пользовался ею всего один раз.
Передав мешочек с укрытой в нем Минойской сферой Инквизитору, Драгомыслов вновь заговорил:
– Что же до текущего месторасположения Сумеречных клыков, об этом уважаемой Инквизиции известно гораздо больше, чем мне.
– Ложь! – на этот раз не выдержала сама Наталья Владимировна. – Драгомыслов, куда ты спрятал клыки? Сознайся!
– Спокойнее, Наталья Владимировна, – окликнула ведьму Инквизиторша. – Иначе мне придется применить к вам то же заклинание, которым вы воздействовали на своего подчиненного. Геннадий Петрович говорит правду, ему действительно неизвестно, где сейчас находится артефакт Сумеречные клыки.
Руководительница Дневного Дозора смерила Тамару Анатольевну уничижительным взглядом, но быстро взяла себя в руки и уже через секунду вновь приветливо заулыбалась.
– К чему это я? – Драгомыслов почесал переносицу. – А, вспомнил. В свете упомянутых фактов или, если угодно, деталей я считаю необоснованным наказывать Светлых Иных Балабанова и Гранкина, так как они действовали в рамках Договора. К тому же они спасли немало жизней – как обычных людских, так и жизней Иных. Такая вот структура момента.
Шагнув с подиума, он повернулся, посмотрел в глаза Храмовой и сказал с улыбкой:
– Я закончил.
Эпилог
Заседание специальной комиссии мы покидали в смешанных чувствах.
С одной стороны, мы добились обвинительных приговоров для шестерых Темных Иных. Этим мы сделали наш мир немножечко чище и лучше. Но именно из таких локальных побед и складывается одна большая глобальная Победа в будущем. У Ночного Дозора появилось право на вмешательство, хоть и индивидуальное, но достаточно высокого уровня. А еще нам с Мишей оставили право на использование магии. Бизон, который за время заседания не проронил ни слова, вновь улыбался.
Но старшие товарищи наш энтузиазм отнюдь не разделяли. В коридор они вышли еще более угрюмыми, чем Темные из Дневного Дозора, которые даже не удосужились с нами попрощаться. Наталья Владимировна, сопровождаемая Земфирой, пулей устремилась на выход, забыв при этом расколдовать Руссова. Так что сейчас смутно знакомый мне Темный маг, отдуваясь и сыпля ругательствами, тащил на себе застывшего неподвижным изваянием Сергея.
– Балабаныч, поможем мужику? – хлопнул меня по плечу Миша.
– Да не, – вяло отмахнулся я от приятеля. – Не дай бог, уроним еще, так нас потом обвинят в нападении на сотрудника Дневного Дозора.
Миша залился веселым смехом, и я вновь вспомнил о наших мрачных товарищах.
– Геннадий Петрович, спасибо вам за то, что спасли наши шкуры, – поблагодарил я от всего сердца. – Только я не могу понять, чего вы такие хмурые.
– Потому что, Степа, Наталья смогла добиться вашего увольнения.
– Плохо, конечно, но не смертельно. К тому же дядя Саша вот говорил, что общий счет в нашу пользу.
– Да не мели ты чепуху, ядрена копоть, – взорвался вдруг упомянутый дядя Саша. – Вы с Мишкой, каждый по отдельности, для нас ценнее сотни Темных. И то, что вас выгнали, огромная потеря для Ночного Дозора. Это ты понимаешь? Нас и так мало, теперь меньше десяти Иных на город с населением в несколько миллионов человек. А что Дневному Дозору от потери нескольких слабых Темных? Да тьфу это для них, ядрена копоть. Это даже не потери для Натальи Владимировны, а так, канцелярские расходы.
После этой тирады от нашей с Мишей радости не осталось и следа.
Какой же я идиот. За всеми этими танцами вокруг дела графа Коробова я своим неопытным взглядом не разглядел главную интригу Дневного Дозора. Им же действительно было плевать на погибших шестерок из числа прислужников Коробова. Да и на самого графа им скорее всего было наплевать, ведь он гастролер, сегодня здесь, завтра там. А вот вывести из игры пару Светлых дозорных, причем чужими руками, это ли не радость для Храмовой?
– Вот я дурак. – Я виновато посмотрел на бывшего начальника. – Геннадий Петрович, простите меня.
– Степан, это не твоя вина, не кори себя. И Михаил тоже ничего не мог с этим сделать. Наоборот, вы молодцы. Ведь это правда, вы спасли много жизней. А насчет работы в Дозоре… что-нибудь придумаем.