— Ох, эмм…
Что, черт возьми, происходит? Вчера вечером я отправила ей нормальное сексуальное фото, после того дурацкого с пастой, но она не ответила и с тех пор, как мы пришли в школу на утреннюю тренировку, почти не смотрит мне в глаза.
— Э-э-э… — Она сглатывает, встает и вновь избегает моего взгляда. — У меня на самом деле уже есть платье.
У нее есть платье… Ладно, и что это значит? Я пристально смотрю на нее, сейчас язык ее тела абсолютно другой. Что, черт возьми, произошло между вчерашним днем и сегодняшним? У нее не получится пойти со мной по магазинам?
Я пытаюсь подобрать слова, но Клэй замечает мое смущение и на мгновение поднимает взгляд на меня.
— Я имею в виду, мы же договорились, что это все без обязательств, да? — наконец произносит она, сопровождая свои слова легким смешком. — Думаю, свидание на прошлой неделе было достаточным риском на некоторое время.
Достаточным риском…
Почему она не смотрит на меня? Может, я и могу сохранить это в тайне еще на некоторое время, но меня настораживает эта внезапно возникшая дистанция между нами. Я не просто девчонка для секса.
Повернувшись, достаю свой телефон и наушники из шкафчика.
— Мне нравится проводить с тобой время не только в постели, Клэй.
Но она не хочет этого. Или не готова это принять.
Клэй тянется ко мне.
— Лив…
— Просто забудь. — Я отстраняюсь и закрываю шкафчик. — Мэйкон был прав. Он всегда прав. А я сглупила.
Она захлопывает шкафчик и проходит мимо меня, пробормотав:
— Иди в душевую, я сейчас подойду.
— Нет, — возражаю я. — С меня хватит.
Я больше не занимаюсь этим. Все изменилось. Мне хочется пойти на выпускной, и я пойду туда со своей, черт возьми, девушкой. И точка.
Я иду в другом направлении, но кто-то проскальзывает мимо меня и преграждает мне дорогу.
— Привет, — радостно здоровается со мной Хлоя, она улыбается, оглядывая меня с ног до головы. — Ты права. Черный определенно твой цвет.
Я заставляю себя натянуто улыбнуться, пока Клэй пытается скрыть свое рычание.
— Спасибо, — отвечаю я.
Она проходит мимо нас к следующему ряду, и Клэй подбегает ко мне.
— Я не хочу потерять тебя, понимаешь, — шепчет она. — Просто дай мне шанс. Я пока еще не готова. Я не уверена. Что, если это не по-настоящему.
Что, если…
Я хватаю ее за руки и толкаю к шкафчикам, металлический лязг эхом разносится по всей комнате. Она ахает, когда я гляжу на нее, мои зубы чертовски напоминают оскал.
Кто-то выходит из-за угла, и я смотрю на Руби.
— Проваливай.
Она быстро оглядывает меня и Клэй, решает не вмешиваться и скрывается из виду. Я прижимаю ладони к груди Клэй, чувствуя учащенное биение ее сердца.
— Когда твое сердце бьется слишком быстро, — выпаливаю я, — оно не перекачивает достаточно крови к остальным частям твоего тела. Это истощает твои органы, вызывает у тебя головокружение, неспособность дышать, слабость, ты не можешь думать… — Я наклоняюсь, прижимаясь к ней лбом. — Я делаю это с тобой. Не он. Я настоящая.
Отпускаю ее, отхожу на шаг и жду. Жду хоть чего-нибудь. Жду согласия. Отрицания. Жду, когда Клэй поймет, что ей нравится быть со мной, и тот факт, что она готова пожертвовать этим, разбивает мне сердце.
Она стоит там и просто смотрит вниз, ее челюсть дрожит, на лице — чистая агония.
— Я не могу… — произносит Клэй одними губами, прежде чем вновь обретает дар речи. — Не могу рассказать родителям, что я лесбиянка. Я никогда не смогу рассказать им об этом. Они больше не станут смотреть на меня так, как раньше. Я их разочарую.
Боль пронзает мое тело, когда все расплывается перед глазами.
— Тебе не следует говорить им, что ты лесбиянка, — шепчу я. — Ты только должна сказать, что влюблена в меня.
Пожалуйста. Я понимаю, как страшно что-либо менять в своей жизни. Бояться увидеть осуждение в глазах людей, которых любишь.
Но Клэй будет жалеть, что не воспользовалась этим шансом. Она может потерять меня, но никогда не перестанет быть той, кем является на самом деле, и однажды это уже невозможно будет спрятать.
— Просто возьми меня за руку, — бормочу я. — Пожалуйста, возьми меня за руку.
Но она медленно качает головой, слезы текут по ее лицу, когда она отходит назад.
Я делаю шаг вперед.
— Клэй…
Она качает головой и вновь отступает.
— Клэй, не делай этого.
— Прости, — говорит она, вытирая слезы.
И я опускаю руку. Хлопаю рукой по шкафчикам, меня словно охватывает адское пламя.
— Черт бы тебя побрал, — рычу я. — Чтоб тебя! Я говорила тебе держаться от меня подальше. Говорила? Я просила, чтобы ты оставила меня в покое!
Я знала, что так все и будет. Я всегда знала, что она дрянь.
Клэй всхлипывает, и я заглядываю ей в лицо.
— Почему ты просто не оставила меня в покое, а?
Но я не даю ей шанса ответить. Обогнув ее, выхожу из раздевалки и несусь через все еще пустую школу, пока не выбегаю из здания и не оказываюсь в миле от нее за считаные минуты. В легких не остается воздуха, я тяжело дышу и останавливаюсь, согнувшись, в попытке вдохнуть и остановить слезы.
***
Несколько часов спустя мои глаза все еще горят.
Но я перестала плакать. Мне не верится, что я вообще это делала.
Играет трек «Heart Heart Head», пока я приклеиваю одну жемчужину за другой к лифу платья. Лавиния уехала по делам в Майами, поэтому магазин закрыт, музыка тихо играет в мастерской, я здесь одна. И очень благодарна за это. Не хочется возвращаться домой сразу после занятий, и я не в настроении, чтобы общаться с клиентами. Я не включила свет, когда пришла сюда после школы. На мне все еще надеты солнцезащитные очки: не хочу видеть слишком много.
Делаю глубокий вдох и выдох, приклеивая одну жемчужину за другой, и все еще чувствую ее запах с каждым вдохом. Почему я до сих пор чувствую ее запах?
Почему я все еще ощущаю ее вес на себе, как той ночью, когда мы проснулись от ссоры ее родителей? Она так идеально лежала в моих объятиях, и я бы не сдвинулась с места, даже если бы дюжина торнадо направлялась в нашу сторону или где-то поблизости рванула бомба. Я бы умерла там.
Мэйкон был прав. Я бы никогда не закончила это первой.
Ненавижу это чувство. И что, возможно, я, наконец, немного понимаю, что испытывала мама. Но я не хочу понимать. Такого рода отчаяние вызывает жалость.
Я закрываю глаза, прогоняя вновь подступившие слезы, но затем слышу, как хлопает задняя дверь.
Поднимаю голову от рабочего стола и вижу, как Каллум Эймс заходит в комнату. Я напрягаюсь, Майло и еще двое парней из нашей школы — Бейли и Киган — заходят следом за Каллумом.
Все внутри меня напрягается, я не на шутку беспокоюсь.
— Что вы здесь делаете? — спрашиваю у них. — Уходите.
Каллум неспешно подходит ко мне, и я уже поворачиваюсь на своем стуле, собираясь спрыгнуть, но он наклоняется, когда остальные занимают позиции вокруг стола.
Я пристально смотрю на него.
— Не прикасайся ко мне.
— Я никогда не прикоснусь к тебе, если ты этого не захочешь, — низким голосом произносит он. — А ты точно захочешь.
Оглядываюсь на парней, солнце за окном уже клонится к закату, и я достаю свой телефон из кармана джинсов, набирая номер.
— Я звоню братьям, — предупреждаю я.
— Звони, — отвечает он. — Ты не в беде.
Я встречаюсь с ним взглядом.
— Никогда не понимал насильников и тех, кто подмешивает снотворное, — смеется Каллум, взглянув на своих друзей. — Какое удовольствие выигрывать то, что приходится красть? — он понижает голос и хриплым тоном продолжает: — Я хочу того, что ты сама пожелаешь мне дать.
О, да брось.
— Поцелуй меня, — требует он. — Поцелуй меня, и я уйду.
Он под кайфом?
Каллум снимает с меня очки, и я резко отодвигаюсь от него.
— Ты когда-нибудь целовалась с мужчиной? — спрашивает он.
— Ты когда-нибудь целовался с коровой?
Он тихо смеется, словно удивляясь моей наивности. Как много раз мне задавали один и тот же глупый вопрос? Словно я должна попробовать все, чтобы точно определить, что мне не нравится.
Каллум приближается, и я прислоняюсь спиной к столу, все еще держа телефон в руках.
— Ты знала, что сегодня мой отец назначает цену за твою землю?
Я пристально смотрю на него.
— Ты ведь в курсе, что у него в планах снести старый маяк? — интересуется он. — На его месте они построят домики.
Его друзья медленно подходят к нам, и он поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Тебе известно, что они начнут работы к концу этого года? — подначивает Каллум.
Комок в моем горле увеличивается, но я стараюсь не реагировать на его слова.
Он лжет. Это слишком рано.
— Ты знала, что сооружение может считаться историческим памятником и не может быть разрушено после того, как ему исполнится сто лет? — добавляет он. — И в то время как секс для меня принесет тебе роль Меркуцио, секс со мной принесет тебе встречу с Рэймондом Фитцхью, чтобы протолкнуть твою петицию о защите маяка? И, по сути, твоей земли? — В уголках его глаз появляются морщинки, когда он пронзает меня взглядом. — На самом деле, хороший секс со мной гарантирует это.
Я сжимаю телефон в руке.
— И ты знала?..
— Заткнись, — я стискиваю зубы и выпрямляюсь.
Каллум поднимает голову.
— Просто заткнись.
И ты знала?.. И ты знала?.. Я должна молчать, но гнев переполняет меня и уже норовит выплеснуться наружу.
— Все в твоем поведении говорит мне, что я должна быть напугана, — произношу я. — Появляешься здесь со своими парнями. Без приглашения. Когда я одна. — Оглядываю комнату и смотрю на них всех. — Что происходит, когда обнаруживаешь, что единственное, о чем мечтаешь, ты никогда не получишь? Ты никогда не почувствуешь себя мужчиной, Каллум.
Поэтому он так поступает. Потому что обиженные люди причиняют боль другим. Он не хочет меня. Он не хочет Клэй.