Мартин Лютер Кинг-младший, Дорин Раппапорт, ред., Большие слова Мартина (Нью-Йорк: Гиперион, 2001).
Далай-лама тоже утверждает, что «к несчастью, любовью и состраданием в очень многих сферах социального взаимодействия пренебрегали слишком долго. Обычно их применение ограничивается домом и семьей, а в общественной жизни считается непрактичным, даже наивным. Это трагично». (В книге «Мировое сообщество и необходимость всеобщей ответственности».) Русское издание подготовлено Центром тибетской культуры и информации, г. Москва (The Global Community and the Need for Universal Responsibility (Somerville, Mass.: Wisdom Publications, 1992.))
Существует и целая «политика обиды». Политическое разделение между левым и правым крылом и сильный антагонизм (особенно в Америке) вырастают из двух противоположных способов реагирования на детскую травму, связанную с любовью. Один из способов, с помощью которого дети справляются со своей беспомощностью, болью и бессилием в семьях, где их не очень любят, – психологическая защита, называемая «идентификацией с агрессором». Это идентификация с карающим родителем (обычно отцом), который находится в положении сильного: «Если я смогу быть таким, как он, я буду в большей безопасности». Ребенок находит видимость силы в ситуации бессилия. Это психологическая стратегия тех, кто оказывается на крайне правой позиции.
Правые выступают за закон и порядок, национальную безопасность, жесткие меры, владение оружием, привилегированное положение властной элиты и патриотизм (от латинского корня pater – «отец»). Поскольку эта структура характера построена на отрицании своей уязвимости, правые обычно мало сочувствуют угнетенным, часто демонизируя их как «мошенников с социальным обеспечением», неудачников или отбросы общества. Для них Америка и индустриальная цивилизация – это взрослый мир, в то время как жители третьего мира, слаборазвитых стран воспринимаются как безответственные дети, которых нужно держать в узде и указывать им, что делать. Такое отношение формирует основу для колониализма, построения империи и тоталитарных тенденций, которые подавляют народное инакомыслие.
Потребность правых видеть себя сильными и решительными, а не беспомощными или слабыми объясняет, почему рабочие часто голосуют за жестких правых лидеров, которые на самом деле работают против их экономических интересов. Им гораздо важнее поддерживать идентификацию с сильным лидером (родителем), чем заботиться о собственных интересах (как дети). Это позволяет людям чувствовать себя в безопасности, избегая необходимости сталкиваться с собственной ранимостью и страхом. Одновременно они испытывают ужас перед «либералами с кровоточащим сердцем», которые сочувствуют угнетенным.
Левые силы, с другой стороны, отождествляют себя с ребенком-жертвой, который находится во власти несправедливого, бесчувственного или деспотичного родителя. Поскольку они признают и чувствуют боль от своих травм, их привлекает подход, основанный на сострадании и социальной справедливости. Левые выступают за права трудящихся, системы социальной защиты, которые заботятся о бедных и угнетенных, а также более справедливую и гуманную внешнюю политику. (Моя точка зрения согласуется с моделью Джорджа Лакоффа, где «строгий родитель справа» и «заботливый родитель слева», но подчеркивает психологический аспект того, как эти два полюса возникают из разных стратегий взаимодействия с любовной травмой.)
Однако большое количество левых настолько отождествляют себя с жертвой, что не могут доверять власти или кому-либо, находящемуся у власти. Этим объясняется странная ситуация, когда прогрессисты часто стреляют себе в ногу, саботируя любую возможность удержать бразды правления. Они часто отказываются изменить свои принципы, чтобы создать широкую коалицию, которая могла бы править, или самодовольно выказывают недовольство установленным порядком, или голосуют за кандидатов, у которых нет шансов на победу. Объединяющим лозунгом наших левых стало: «С нами поступили несправедливо, и мы не собираемся с вами играть».
Таким образом, левые и правые демонстрируют противоположные способы справиться с одной и той же травмой: отсутствие ощущения, что тебя любят, о тебе заботятся и тебя уважают. Их взаимный антагонизм и отсутствие диалога проистекают из жизненно важной угрозы, которую они представляют друг для друга. Правые с их образом авторитарного, карающего родителя наводят ужас на левых, которые всегда настороже в ожидании угроз ползучего фашизма и посягательства полицейского государства на гражданские права. Вседозволенность левых, в свою очередь, пугает правых, которые боятся размытия жестких моральных принципов, отсутствия патриотизма и мягкости в отношении преступности – это угрожает подорвать позицию сильных родителей, их чувство безопасности.
«Любить – значит излучать свет» – Ульрих Бер, изд. «Руководство поэта к жизни: Мудрость Рильке» (Нью-Йорк: Современная библиотека, 2005). «To love is to cast light» Ulrich Baer, ed., The Poet’s Guide to Life: The Wisdom of Rilke (New York: The Modern Library, 2005).
Пролог
Дети воспитываются в семейном окружении. На самом глубоком уровне человеческое существование поддерживается и становится возможным благодаря основным принципам, которые на Западе называют Божественный Закон, а на Востоке – Путь или Дхарма (буквально означает «то, что удерживает»). В нашей современной культуре, которая больше не признает и не понимает естественный, священный порядок вещей, семьям становится все труднее обеспечивать сбалансированную поддерживающую среду, которая способствует здравомыслию, уверенности и здоровью детей. Современная культура Америки порождает людей, лишенных внутреннего ядра благополучия, им трудно любить и быть любимыми.
Когда родители обеспечивают достаточное количество и близости, и пространства, создается благоприятная среда для здорового развития и здоровых отношений. Слишком часто современная жизнь в семье не обеспечивает детям той близости или пространства, которые необходимы для развития. Детские сады, телевизор и компьютер в качестве устройств для ухода за детьми, нестабильные браки, занятость и стресс – все это противостоит важнейшей потребности в надежной связи между младенцем и матерью.
В то же время растущая тенденция родителей постоянно чем-то занимать, нагружать и развлекать детей работает против потребности ребенка проводить время в неструктурированных состояниях бытия. Гринберг и Митчелл так описывают точку зрения Винникотта на потребность в пространстве: «Нетребовательное присутствие матери делает возможным переживание бесформенности и комфортного одиночества, и эта способность становится центральной чертой в развитии стабильного и личностного „я“… Это позволяет младенцу испытать… состояние „продолжающегося бытия“, из которого… появляются спонтанные жесты» (Джей Р. Гринберг и Стивен А. Митчелл. «Объектные отношения в психоаналитической теории». Издательство Гарвардского университета, 1983, с. 193) (Jay R. Greenberg and Stephen A. Mitchell, Object Relations in Psychoanalytic Theory, Harvard University Press, 1983, p. 193).
Прерывание «переживания бесформенности и комфортного одиночества», которое Винникотт назвал «вторжением», заставляет детей резко отделяться от непрерывности их «продолжающегося бытия». Затем ребенка вырывают из состояния покоя и заставляют реагировать… и приспосабливать себя к тому, что для него предусмотрено.
Основным следствием длительного воздействия является фрагментация опыта младенца. По необходимости он становится преждевременно и навязчиво настроенным отвечать требованиям других… Он теряет связь со своим собственными спонтанными потребностями и жестами… [и развивает] ложное «я» на основе уступчивости (там же).
Глава 1. Прекрасная любовь – невыносимые отношения
Монах-бенедиктинец Дэвид Стейндл-Раст так описал состояние включенности. Дэвид Стейндл-Раст. «Благодарность: сердце молитвы» (Рэмси, Нью-Джерси: Паулист Пресс, 1984). David Steindl-Rast, Gratefulness: The Heart of Prayer (Ramsey, N.J.: Paulist Press, 1984).
Индийский гуру Свами Праджнянпад описывает этот феномен такими словами… Свами Праджнянпад был необычным и интересным учителем Адвайта-Веданты. Он читал Фрейда в 1920-х и разработал собственную версию психотерапии для своих учеников. Он не очень хорошо известен на Западе за пределами Франции. У него был небольшой ашрам в Бенгалии. Умер он в 1974 году. Его цитаты в этой книге взяты из писем и расшифровок бесед, которые он вел со своими французскими студентами. Хотя его работа не была доступна на английском языке, издательство Hohm Press (Прескотт, Аризона) готовит книгу о его учении, написанную одним из его главных французских учеников.
«Такова пафосная меланхолия нашей судьбы». Мартин Бубер. «Я и Ты» (Нью-Йорк: Скрибнерс, 1958, с. 16–17). Martin Buber, I and Thou (New York: Scribners, 1958, p. 16–17).
Однако это порождает одну из самых фундаментальных иллюзий: источник счастья и благополучия находится вне нас. Я не утверждаю, что относительная человеческая любовь не обязательна, и не выступаю за то, чтобы мы превзошли нашу потребность в ней. Напротив, в других книгах я утверждал, что проблемы человеческих взаимоотношений являются важными ступенями для личного и духовного развития. Я также выступал против распространенного в определенных кругах представления о духовной практике как способе преодолеть вовлеченность в игру двойственности в отношениях, игру «Я и Ты». См.: Джон Уэлвуд. «Двойное видение: двойственность и недвойственность в человеческом опыте»(John Welwood, «Double Vision: Duality and Nonduality in Human Experience»), «Священное зеркало», Джон Прендергаст, Питер Феннер и Шейла Кристал, ред. (Сент-Пол, Миннесота: Дом Парагона, 2003) (The Sacred Mirror, John Prendergast, Peter Fenner, and Sheila Krystal, eds. (St. Paul, Minn.: Paragon House, 2003). Попытка использовать духовные идеи и практики, чтобы не разбираться с незаконченными делами эмоциональной сферы – в частности, с нашей травмой, связанной с любовью,– обычно имеет катастрофические последствия, особенно на Западе, часто приводя к психологическому дисбалансу и деструктивному поведению. Мой термин для такого рода диссоциации и отрицания –