Муж и жена, родитель и ребенок, друг и подруга никогда не удерживают состояние гармонии или единения надолго. Такова природа вещей: за каждым порывом навстречу друг другу следует отдаление. Это не изъян творения и не ошибка в устройстве любви, человека или Вселенной. Это не значит, что ты плохой, или другие плохие, или жизнь несправедлива, или что-то в этом роде. Жизнь пульсирует циклами подъема и спада, движения вперед и назад, расширения и сжатия, синергии и энтропии.
Энергия движется волнами, а волны по определению имеют пики и спады. Без спадов не бывает пиков. Соединение возможно только после разделения, а понимание возникает после недопонимания.
Не будь в отношениях спадов и подъемов, они стали бы для нас кабалой. Вместо динамичного танца начался бы застой. Относительная любовь несовершенна и непостоянна, как и все остальное на этой земле. А человеческий опыт взаимодействия с миром всегда внезапный, незавершенный, беспорядочный. Ничто не длится вечно. Ничто не остается неизменным. Нельзя насытиться раз и навсегда. Все подлежит пересмотру.
Однако мы считаем катастрофой чередование восхитительных взлетов новой любви с падениями в зоны конфликтов и страданий. Этого не должно было случиться! Постарайтесь взглянуть на спады как на неизбежные минимумы волны относительной любви, и тогда размолвки с большей вероятностью станут трамплином для нового понимания и близости.
Посмотрим честно на свою жизнь. Скорее всего, никто рядом с нами не был постоянно и абсолютно надежным. Нам хочется верить, что у кого-то где-то, может быть кинозвезд или людей высокодуховных, бывают идеальные отношения, но это не более чем плод наших фантазий. Проявите больше внимания. У каждого есть свои страхи, слепые зоны, скрытые планы, неуверенность, склонности к агрессии и манипуляциям, болевые точки и триггеры, блокирующие каналы, по которым может свободно течь любовь. Мы хотим любить от чистого сердца, но внутренние ограничители обуславливают колебания и изменчивость чувств.
Живущее в нас стремление к совершенной любви и совершенному союзу по-своему прекрасно и, безусловно, существует. Оно исходит из глубины нашего сердца, и интуиция подсказывает, что есть нечто за пределами возможностей простых смертных. Мы жаждем преодолеть разрыв с жизнью, с Богом, с собственным сердцем. При правильном подходе это стремление может побудить нас совершить что-то значительное, посвятить себя высокой цели или духовной жизни. И это ключ, открывающий дверь для абсолютной любви, чтобы дать ей целиком нас заполнить.
Мы терпим поражение, если адресуем это стремление другому человеку. Надо научиться отличать абсолютную любовь от относительной, чтобы не искать совершенной любви в несовершенных обстоятельствах. Интимная близость сопряжена с проблесками совершенного единения, но не стоит на них полагаться. Единственный надежный источник абсолютной любви – открытое, пробужденное сердце в центре бытия. Только так мы постигаем совершенство союза: все принадлежат нам, потому что мы принадлежим всему. А если мы ждем того же от отношений, чувствуем себя потом преданными, растерянными или обиженными.
Происхождение и развитие травмы
Удержаться на волнах отношений особенно сложно, когда мысли о непонимании, дисгармонии или разлуках запускают нашу глубинную травму, воскрешая детские обиды. В первые несколько месяцев нашей жизни родители, скорее всего, дали нам самую большую дозу безусловной любви и преданности, на которую только были способны. Мы же были такими очаровательными, что они наверняка были счастливы просто от того, что в их жизни вошло такое чудесное создание. Если нам выпало счастье познать материнскую заботу (у нас была «достаточно хорошая»[9] мать), мы получили первый опыт наслаждения чистым солнечным светом любви.
В любящих объятиях матери младенцы расслабляются в блаженном потоке тепла, и через них свободно течет первозданная любовь. Материнская забота – внешнее условие, открывающее ребенку любовь и радость, которые и есть его внутреннее существо. В любви матери младенец обретает покой и убеждается, что он суть тепло и открытость.
Исследования нейропсихологов показывают, что узы любви между матерью и младенцем ускоряют его развитие по нескольким направлениям. Сначала физическое присутствие и забота матери помогают ребенку успокоиться и справиться с возбуждением нервной системы. Здоровая материнская привязанность способствует когнитивному, поведенческому и соматическому развитию ребенка. Это напрямую влияет на формирование лимбической системы мозга, которая отвечает за способность к межличностному общению и эмоциональной отзывчивости. Даже здоровье эндокринной и иммунной систем соотносится с материнской заботой или ее отсутствием.
Для младенца присутствие матери, ее способность управлять его нервной системой более осязаемы и конкретны, чем его связь с основой собственного существования. Поскольку связь с матерью играет огромную роль во всех аспектах развития младенца, неудивительно, что дети воспринимают фигуру матери как источник любви, а в некоторых странах, например в Индии, как почти божество.
Однако это порождает одну из самых фундаментальных иллюзий: источник счастья и благополучия находится вне нас, он связан с принятием нас, одобрением или заботой других людей. В детстве это действительно так, поскольку сначала мы полностью зависим от других. В идеальных обстоятельствах любовь родителей позволила бы нам нащупать собственную внутреннюю связь с любовью. Но чем меньше у нас опыта быть любимыми такими, какие мы есть, тем меньше мы находим убежище в своем сердце. Мы вынуждены искать в других самую важную связь из всех – с изначальной правотой и счастьем бытия, просто тем фактом, что мы живем.
По мере развития ребенка в самостоятельную личность первые блаженные моменты единства с матерью бледнеют. Мы больше не удивительное маленькое создание, не дар небес. Для родителей мы становимся «их ребенком», объектом их надежд и тревог. Их принятие и поддержка зависят от того, оправдываем ли мы их ожидания. Это подрывает нашу веру в себя: мы начинаем сомневаться, что нас можно принимать такими, какие мы есть. Это подрывает и веру в других: неизвестно, видят ли они и ценят ли нас такими, какие мы есть; и веру в саму любовь – может ли она быть надежной опорой для таких, какие мы есть?
Даже если родители безусловно любили нас на самом глубоком уровне, их человеческие ограничения не позволяли им постоянно выражать свою любовь. Это не их вина. Они не были плохими родителями или плохими людьми. У них были свои страхи, тревоги, заботы и тяготы, а также собственные травмы, связанные с любовью. Как и каждый из нас, они были несовершенными оболочками для совершенной любви.
Приходя в мир, дети хотят услышать безоговорочное «Да!» и расти в дружелюбной среде. Это объяснимо. Родители стараются создать такую среду, но чаще всего не могут ее поддерживать. Это тоже вполне понятно: любому человеку трудно постоянно оставаться открытым и говорить «Да!» себе и своей жизни. Поддержание безусловного «Да!» – это способность высокого уровня, которую человек развивает только благодаря намерению или духовной практике. Неспособность наших родителей быть полностью открытыми ограничивала их способность передавать нам безусловную любовь.
Тем не менее дети распознают обусловленную, непостоянную или манипулятивную любовь. От нее в сердце образуется узел страха, поскольку вывод возможен только один: «Меня по-настоящему не любят». Это вызывает панику или вспышки сумасбродства, замораживая тело и разум. Такой тип базовой травмы в психотерапии получил название «нарциссической». Она связана с самоощущением и способностью хорошо относиться к себе, когда разрушается суть представления о самих себе и мы сомневаемся, что можем быть любимы. Эмили Дикинсон описывает эту вселенскую травму в одном из своих стихотворений: «Есть настолько невыносимая боль, что она поглощает все бытие»[10].
Травма настолько болезненная, что дети пытаются вытеснить ее из сознания. Развивается психический нарыв – обида. Обида на других выполняет защитную функцию, делая нас менее восприимчивыми к боли из-за отсутствия любви. Мы растем с одиноким, разбитым эго, в ядре которого таятся травма, дикая паника и закрытость. Главным оружием в нашем оборонительном арсенале становится обида.
Рана не заживает, потому что мы не знаем, что мы прекрасны и привлекательны такие, как есть, но при этом уверены, что другие люди точно должны это знать. Мы очень хотели бы и часто ждем от других, что относительная человеческая любовь станет абсолютной и хлынет на нас потоком безусловного принятия и понимания. Когда этого не происходит, мы начинаем искать чью-то вину: то ли мы недостаточно хороши, то ли другие нас недостаточно любят. Но несовершенство любви родителей или кого-то другого к нам никак не связано с доверием к любви как таковой или вопросу, достойны ли мы ее. Это не имеет ни малейшего отношения к тому, кто мы есть на самом деле. Это лишь свидетельство обычной человеческой ограниченности и ничего более. Другие люди не могут полюбить нас больше, чем позволяют особенности их характера.
В поисках источника любви
К счастью, наши бурные взаимоотношения никоим образом не умаляют вечное фоновое присутствие великой, абсолютной любви. Солнце не перестает светить, даже когда небо затянуто темными тучами.
Конечно, кажется все по-другому. Лучезарная любовь часто совсем скрыта от нас за облаками обиды, непонимания, разочарования и предательства. Вечное солнце сильнее любого облачного покрова, но тучи могут не пропускать его живительные лучи. Эго, лишенное связи со своей основой, которому недоступны открытость и тепло любви, видит относительную правду: тучи закрыли все небо. И все же главная, абсолютная истина в том, что солнце не заходит и не пропадает. Только кажется, что оно пропало, когда облака нависли перед ним.