– Я понятия не имел, что у меня есть сын. Все эти годы. Ровно до момента, пока мне не прислали тест на ДНК, с указанием места работы твоей дочери. И я спрошу еще раз, Олег Сергеевич. Ты это сделал? Потому что если не ты, и не Тая, тогда… – нарочно не договариваю, возвращая на свою физиономию мрачную ухмылку.
Прокурор тоже мрачнеет. Призадумывается. Молчит довольно долго, сверля меня суровым, сканирующим взглядом.
– Надо найти, кто, – делает верный вывод.
Не то чтоб я сразу верю в него и его честность, однако…
– Найди, – киваю. – Если не хочешь, чтобы я на тебя и дальше думал, – не скрываю очевидного.
– Даже так? – моментально бесится прокурор. – А ты не многовато ли просишь, Орлов?
– Я не прошу. И сам не маленький. Без тебя тоже прекрасно обойдусь. Но в твоих же интересах ускорить этот процесс.
– В моих интересах, чтоб ты держался как можно дальше от моей дочери и внука! – красные пятна на его лице расходятся лишь отчетливее. – И ты не думай, что я это просто так оставлю! Не отстанешь от моей дочери, я тебя упеку далеко и надолго, так и знай! – звучит фактически угрозой.
Но я не ведусь.
– Если б мог, давно бы сделал, – пожимаю плечами.
Похоже, все именно так и обстоит, ведь на искаженной яростью физиономии мелькает обреченность.
– Если не смог вчера, это не значит, что не смогу сделать это завтра. Не с твоим послужным списком, Орлов. Моя дочь не будет жить с тобой и терпеть все твои зверства! – выплевывает, как ядом швыряется, и разворачивается к своей машине.
Вот тут-то мы и приближаемся к основной теме того, из-за чего я здесь.
– Если думаешь, что теперь, когда твоя дочь рядом со мной, станет легче, и она тебе поможет, с тем, чтобы упечь меня далеко и надолго, то ты ошибаешься. Не станет.
Прокурор на ровном месте запинается.
А я охотливо продолжаю:
– Если вдруг запамятовал, то я тебе напомню: пятьдесят первая заповедь основного закона нашей Родины-Матушки. И ты ничего не сможешь сделать. Хоть землю жри. Хоть Богу молись. Хоть Черта призывай себе в помощь. Хоть сам закопайся. Меня закопать тебе не по силам.
– Что? – оборачивается медленно и неохотно Платонов, быстро сообразив, о чем я ему тут вещаю.
Так и быть, не томлю его дальнейшими разъяснениями.
– Говорю, я на ней женюсь. На твоей дочери.
То ли он резко глохнет на фоне столь громкой новости, то ли вдруг тупеет внезапно, потому что смотреть с непередаваемым шоком и неверием не перестает.
– Даже не думай, Орлов, – произносит тихо, но весомо.
– Я не думаю. Делаю. 8 марта. Дата назначена. Если есть желание, можешь взять свою жену и прийти. Уверен, Тая будет рада видеть вас, несмотря на то что папаша из тебя дерьмовый и никчемный, насколько я успел уяснить, – отзываюсь, со спокойствием выдерживая его очередной гневный взор.
Хруст его суставов, когда он разжимает и заново сжимает кулаки, я даже с разделяющего нас расстояния различаю.
– Да пошел ты, Орлов! – окончательно психует прокурор.
Дверца его тачки захлопывается не менее громогласно. Уезжает, только грязь из-под колес во все стороны летит.
Хотя в чем-то он прав.
Да. Пойду.
К своей новой семье…
Глава 11
Тая
– Ну, как вы с папой время провели? – спрашиваю у Максима, как только мы отходим от кабинета Игната, двигаясь в сторону лифтов.
– Хорошо, – кивает он, держась за мою руку и идя рядом со мной вприпрыжку. – Папа придумал подарок тебе на Восьмое марта.
А вот это… неожиданно.
– Папа? Мне? Подарок? – переспрашиваю неверяще. – И что придумал? – уточняю заинтересованно.
– А это секрет! – прикладывает он пальчик к губам. – Папа не сказал, – добавляет уже расстроенно. – Сказал, позже расскажет.
Улыбаюсь.
– Раз сказал, то обязательно расскажет, вот увидишь, – ободряюще сжимаю его ладошку чуть крепче.
– Но я тебе не скажу, что он придумал, – сообщает Максим тут же.
– Понятное дело, раз секрет, – соглашаюсь с ним.
К этому моменту мы как раз к лифту подходим, и я нажимаю кнопку вызова.
– А чем еще занимался? Папе не мешал? – продолжаю расспросы.
– Нет, я раскрашивал, пазлы собирал и лабиринты проходил.
В общем, всем тем, что я ему приготовила на сегодня.
– Много прошел? – спрашиваю о лабиринтах.
– Два. Они сложные, – признается уныло. – Но я смог, – дополняет гордо.
– Ты молодец, – хвалю его за старательность. – И знаешь что? – понижаю голос, склоняясь к нему. – Это нужно отметить мороженым, – нажимаю на кончик его носика.
Получаю в ответ радостный вскрик.
Как раз и лифт приезжает, и мы наконец покидаем этаж нашего офиса. Едем до самого низа, где на первом этаже располагается относительно недорогой ресторан. Там я выбираю место у окна. И пока я изучаю меню, для Максима приносят специальный стул, чтоб ему было удобнее.
Дальнейший час мы посвящаем важным беседам. Важным по мнению ребенка четырех лет. Впрочем, мне его думы не менее интересны, так что я с удовольствием слушаю детские размышления о жизни и разных мелочах. Изредка посмеиваюсь, но не пытаюсь прервать поток излишней фантазии. По итогу даже пропускаю момент, когда к нам присоединяется Игнат. Лишь когда слышу над головой насмешливое:
– Все еще не закончили с обедом? Или меня ждете?
Не дожидаясь ответа, усаживается напротив меня, рядом с Максимом и жестом подзывает к себе официанта, даже не взглянув в меню, называя несколько блюд. Их приносят довольно быстро. Мне же ничего не остается, как наблюдать за внушительным мужским аппетитом, благодаря которому он быстро расправляется с едой. Кофе – и тот допивает залпом, вставая на ноги.
– Все, идем. У нас еще полным-полно дел на сегодня, – командует.
Не для меня, для ребенка. И сам же помогает ему спуститься со стула, после чего удобнее перехватывает за ладошку и, бросив несколько купюр на стол в качестве оплаты, разворачивается ко мне спиной. Я искренне стараюсь не цепляться за этот факт сознанием, отгоняя так некстати возникшее разочарование от его поступка. Как и идти за ними не спешу. Даже когда меня зовет Максим, я лишь качаю головой в ответ, следя за тем, как они уходят.
И нет, делаю я это не из-за обиды или чего-то подобного. Просто мне нужно привыкать делить внимание сына с его отцом.
За пять лет я настолько свыклась с мыслью о единстве с Максимом, что, когда утром Игнат сообщил о желании провести с ним весь день, меня как молнией шибануло. Возникло непреодолимое желание забрать ребенка и исчезнуть. Ведь Макс только мой и больше ничей! Это как рвать себя пополам. Ведь это же я его вынашивала. Я рожала. Растила. Воспитывала. Я. Не Игнат. Он ведь всего тройку дней как является отцом официально. И это так… неприемлемо. В моей голове. Почему я вообще должна делить сына с незнакомым мне мужиком? Даже если по факту, он совсем не незнакомый.
Вот и сижу теперь в ресторане, пережидаю бурю в своей душе, стараясь вести себя мудро и делать, как лучше для ребенка. И в офис возвращаюсь с опозданием. Зато без желания творить глупости. Правда, недолго длится мое спокойствие. Заканчивается вместе с появлением Эльвиры. Та, как всегда, выглядит раздражающе безупречно и надменно. А еще явно настроена на скандал, судя по тому, как нагло преграждает мне путь.
И почему людям обязательно нужно влезть в чужую жизнь? Осудить… Чем явно и собирается заняться брюнетка. Можно подумать, у меня других забот нет.
– А вот и наша тихоня, – показательно одаривает она меня брезгливым взором с ног до головы. – Я уж думала, ты из своего офиса так и не выйдешь больше.
– Здравствуй, Эльвира. Ты извини, но я тороплюсь, – собираюсь обойти девушку, но она снова преграждает мне путь.
– Да что ты? И куда же ты так торопишься? Уж не в кабинет ли начальства? – уточняет ехидно Эльвира. – А ведь мы все почти поверили в твою правильность. Такая вся из себя миленькая, добренькая, а на деле просто искала кого побогаче все эти месяцы, да, тихоня? – шагает ко мне ближе.
Так и хочется сказать, что если б действительно искала богатства, давно бы нашла. Но я молчу. Жду, что она еще скажет. И та не разочаровывает.
– Вот только зря надеешься, что ты хоть когда-нибудь будешь по-настоящему нужна такому, как Орлов, – продолжает уже тише, нависая надо мной с высоты своих десяти сантиметровых каблуков при росте в метр семьдесят шесть. – Такие, как он, любят играть с хорошими девочками, а после все равно возвращаются к привычному образу жизни. Тем более, у тебя ребенок. Не стремно втягивать его во все это?
Тут мне, определенно, стоит развернуться и уйти, оставив ее мучиться своими ошибочными доводами дальше. Стоит… но во мне так много напряжения скапливается за эти дни… Да и девушка давно напрашивается.
– Ты знаешь, нет, – говорю с видимым безразличием. – В конце концов, как может быть стремно строить отношения с любящим тебя мужчиной? – улыбаюсь как можно спокойней.
Ответом мне становится смех и недоверчивый взгляд.
– Господи, да ты еще наивней, чем мне представлялось, – качает она головой. – Правда веришь в то, что такой, как Орлов, может полюбить простую девушку вроде тебя? Да еще с прицепом за спиной? Еще скажи, что он на тебе женится.
Мое раздражение выходит на новый виток.
– Допустим, я не так проста, как ты думаешь, – отзываюсь холодно. – И не столь уж наивна. Но только не тебе меня судить, Эльвира. Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни об Игнате, ни о наших с ним отношениях. И уж точно ты не смеешь говорить ничего подобного о моем сыне! – шагаю к ней ближе.
Несмотря на свой более низкий рост сейчас я ощущаю превосходство. Не только над ней. Над всем миром. Мой мальчик – не прицеп! И никогда им не будет! Ни для меня, ни, уверена, для Игната. Ни для кого.
– Еще раз хоть как-то оскорбишь меня, моего сына или Игната, вылетишь из этой фирмы с волчьим билетом. Уж я об этом позабочусь.
Не знаю, насколько серьезно она воспринимает мои слова, но я вот ни