Я настолько ошарашена масштабами праздника, что не сразу замечаю, что меня ждут. Только когда мой взгляд наконец сосредотачивается на другом конце зала, где на небольшом подиуме установлена широкая арка, украшенная все теми же розовыми пионами и лентами, замечаю две фигуры. Игнат и Максим. Одетые в одинаковые черные костюмы с белыми рубашками, с одинаковыми прическами – они как никогда походят друг на друга. Один в один.
Пока иду к ним, успеваю прокрутить в голове сотню причин нашего здесь нахождения, но с учетом отсутствия хоть какой-то мебели, в голову так ничего и не приходит. Но ведь неспроста же этот зал так шикарно украшен?
– Ого! – выдыхает восторженно Максим, стоит мне только приблизиться. – Мама… Ты такая красивая! Прям «Ух»!
Улыбаюсь. И улыбаюсь еще шире, заслышав:
– Ты не это должен был говорить, – тихонько произносит для сына Игнат, демонстративно выразительно покосившись на небольшую коробочку в руках мальчика.
Подумала бы о том самом, но упаковка уж слишком объемная для подобного сюрприза. Вот и не спешу делать выводы. Жду.
– Ну да, – согласно кивает Макс и мешкает еще пару секунд, набирая в легкие побольше воздуха. – Дорогая наша единственная женщина! – выдает торжественно и громко, а с моих губ срывается короткий смешок. – Самая красивая, милая, добрая, нежная и удивительная! Оставайся всегда такой же прекрасной и совершенной. А мы с папой, в светлый день 8 Марта спешим поздравить тебя с женским праздником и подарить тебе этот подарок.
Не сразу справляется с тем, чтобы приподнять крышку коробочки. А там… полураскрытый бутон белой розы на маленьком стебельке длиной, наверное, в пару сантиметров, не больше. Откровенно теряюсь. Чего-чего, а такого уж точно не ожидаю при всей своей активной фантазии. Но под выразительным взглядом обеих пар синих глаз послушно беру презент в руки, попутно раздумывая, что мне с ним теперь делать. Не в карман же пиджака Игнату его вставлять, как ту же бутоньерку? Вот и кручу его в своих пальцах. Как прокручиваю, так и застываю, неверяще рассматривая его снова и снова. Точнее, то, что на нем написано.
«Будь моей женой», – выведено алыми чернилами на одном из лепестков каллиграфическим почерком в три ряда.
Перечитываю еще несколько раз, прежде чем посмотреть на Игната. Не знаю, о чем он думает. В его глазах штиль. А вот я вряд ли способна сейчас скрыть хоть немного собственную растерянность и прочее, что одолевает с каждым мгновением все больше. Хочется плакать. В хорошем смысле этого слова. Потому что ни разу за эти недели не задумываюсь о чем-то подобном для нас с ним. В отличие от него. Аж с двадцать третьего февраля, получается. Почти самое начало нашей с ним совместной жизни. Вот и молчу. Просто не знаю, что сказать. То есть знаю, но в голове такой кавардак, ни слова не могу из себя выдавить. Даже самого простого «да».
– Мам, – дергает меня за руку сын, вынуждая вернуть ему внимание. – Отвечай. Ты ведь согласна, да?
«А у меня есть выбор?» – чуть не срывается с губ, но я вовремя прикусываю язык.
Хотя по чести, об отказе и сама не думаю.
Просто все еще растеряна.
По итогу сперва ласково улыбаюсь Максу, а затем делаю шаг к его отцу, становясь максимально близко. Он по-прежнему выглядит безмятежным и равнодушным, но я, как и не раз до этого, физически ощущаю исходящее от него напряжение. Но впервые меня это не пугает. Наоборот. Расслабляет. Приятно знать, что не одна я тут волнуюсь.
– Просто скажи это… – негромко, чуть хрипло произносит Игнат.
Вместо ответа я тянусь сперва к своим волосам, вынимая из них одну из невидимок, помогающих удерживать мою прическу в целости, а затем принимаюсь закреплять ею бутон на его пиджаке.
– Однажды я тебе уже сказала свое «да». Не вижу причин отказываться от своего слова, – добавляю в качестве пояснения на свои действия.
Мужчина шумно и отрывисто выдыхает. А вот я улыбаюсь. Приподнимаюсь на носочки и прикасаюсь к его губам в легком поцелуе.
– Я всегда верна своим обещаниям, – произношу еле слышно для него одного, глядя прямо в глаза.
Отстраниться не выходит. Мужская ладонь ложится на затылок и вынуждает остаться в таком положении.
– Верность – это хорошо, – выдыхает мне в губы Игнат.
Снова его целую. И, наверное, так бы и продолжила, если бы не третий член нашей семьи.
– Так что, ты согласна или нет? – дергает меня за платье, вынуждая отвлечься от его отца.
– Куда ж я от вас денусь? Не могу же я лишить вас с папой такой прекрасной и совершенной меня? – припоминаю слова поздравления. – Только потом не говорите, что я вас не предупреждала.
Макс с криком «ура» подпрыгивает, вытянув руки вверх. Игнат же привычно небрежно ухмыляется, а после кивает, глядя куда-то мне за спину. Оказывается, в приоткрытых дверях нас дожидается Григорий. Жест предназначается ему. Получив безмолвное распоряжение, тот разворачивается и уходит. Но не долго мы остаемся в своем условном одиночестве. Минуты не проходит, а зал наполняется целой толпой, едва ли достаточно много свободного места остается. Стараюсь не задумываться над их точным количеством. Счастливые лица остановившихся неподалеку друзей легко отвлекают от ненужных мыслей. Улыбаюсь им. Следом взгляд цепляется за Лидию Михайловну и Анжелику с Лерой, к которым тут же сбегает Максим. Чуть в стороне от них замечаю Ярослава с Василисой. Их я не то, чтобы игнорирую, но сразу после приветственного кивка перевожу внимание на других присутствующих. Тем более, уже вижу тех, кого точно не ожидаю увидеть сегодня здесь. Не в подобной ситуации. Хотя по виду и не скажешь, что родителей что-то не устраивает. Выглядят очень даже довольными, стоя рядом с… губернатором?
– Ты всю верхушку власти нашего края собрал сегодня здесь, что ли? – шепчу, старательно делая вид, что все так, как и задумывалось.
Тем более, так оно и есть. Со стороны Игната. Который на мои слова реагирует очередной насмешкой.
– Это чтоб твоему отцу было комфортнее здесь находиться. Так сказать, для убедительности и благополучия нашей совместной семейной жизни, – выдает с пафосом.
Заставил он его сюда прийти, в общем.
И все же…
– Спасибо.
– Ну, я же говорил тебе, что отношения с твоим отцом налаживаются. Вот – как видишь, все так и есть, – невозмутимо отзывается он. – К тому же, мне нравится смотреть на тебя, когда ты так радостно и искренне улыбаешься.
Сказать, что я удивлена его словам – ничего не сказать. Не припомню, чтобы он раньше говорил мне нечто подобное. По крайне мере, не так прямолинейно. Но в ответ улыбаюсь ему, как он и сказал, радостно и искренне.
– Я могу начинать? – доносится из-за спины в тот же момент, и я от неожиданности вздрагиваю, резко оборачиваясь на женский голос.
С другой стороны арки от нас стоит женщина средних лет с папкой в руках. Игнат благосклонно кивает на ее вопрос, и та поднимается к нам на подиум. Я тут же получаю свободу. А еще маленький букет из розовых пионов и белых роз от непонятно когда вернувшегося к нам Максима. Который снова сбегает обратно к своей любимице. Я же удобнее перехватываю цветы одной рукой, а другой – цепляюсь за ладонь Игната. Зал совсем притихает, и регистратор начинает церемонию. Я отключаюсь еще в самом начале, когда, наконец, отвлекаюсь от всего постороннего и поднимаю взгляд на стоящего напротив.
Все же у него умопомрачительный цвет глаз. Я каждый раз то ли в океан окунаюсь, то ли в космосе парю. Наверное, и то, и то. В любом случае, в такие моменты все вокруг перестает существовать. Только бескрайняя потребность быть ближе остается. Поэтому когда приходит моя очередь отвечать согласием на вопрос регистратора, не сразу на него реагирую. Понимаю, что что-то не так, по тому, как напрягается сжимающая мои пальцы мужская ладонь.
– А, да, я согласна, – отвечаю запоздало, виновато улыбаясь своему жениху.
Со стороны гостей доносятся веселые смешки.
Я же повторяю про себя слово «жених». Хотя какой Жених? Почти Муж уже! Вот и надетые на наши пальца кольца и две подписи в книге регистрации это подтверждают как никогда.
На меня вдруг накатывает неконтролируемый страх. И нет, боюсь я не Игната. И даже не совместной жизни с ним. А просто… просто боюсь. Сама не знаю чего. Внутри внезапно все струной натягивается. Я почти физически ощущаю, как за моей спиной бескрайнее поле зарастает непроходимой стеной из колючего терновника, отсекая от всего мира. Как в диснеевском мультике про спящую красавицу. Вместе с тем я чувствую обволакивающее душу тепло, исходящее от мужчины рядом со мной. И стоит на нем сосредоточиться, как страх отступает. Скукоживается до миниатюрного комка, который лопается вместе с ласковым поцелуем – до того невесомым, словно обещание, от которого сердце замирает в ожидании.
В настоящее возвращает подбежавший к нам Максим.
– Теперь-то мне можно братика? – выдает это синеглазое чудо вместо поздравлений.
Смеюсь вместе со всеми, кто слышит данное заявление. Присаживаюсь перед ним на корточки, чтобы быть на одном уровне, а затем отвечаю тихим доверчивым шепотом:
– Можно.
То, что я зря это делаю, понимаю поздно. После того, как чуть не глохну от радостного крика и оказываюсь не задушена маленькими ручками. Сын тут же сбегает к Лике с Лерой. На последнюю и сливает все свои эмоции. Я на это только головой качаю и обратно выпрямляюсь.
Вслед за ним к нам подходят, как положено, мои родители.
– Поздравляю, – сухо и сурово поздравляет отец.
Хотя выдавливает из себя подобие улыбки.
– Спасибо, – отвечаю в той же манере за нас обоих.
– Будь хорошей и послушной женой, дочь, – вслед за ним, напутствует меня мама.
«Как ты?» – хочется уточнить, но я лишь киваю и переключаюсь на следующего поздравителя.
Лидия Михайловна. Наверное, единственная, кто по-настоящему рада за нас с Игнатом, не считая моих друзей.
– На правах той, кто все же приложила руку к твоему воспитанию, – поясняет свою очередность для Игната срывающимся от слез голосом. – Я так рада за тебя, мальчик мой, – обнимает мужчину. – Будь счастлив. Вы оба, – добавляет, обнимая уже меня. – Береги его, – шепчет на ухо.