– Если Полонский и Щербаков умрет, то вашему мужу светит двадцатка. Как и всем тем, кто ему помогал. Это умышленное причинение смерти, совершенное с особой жестокостью, с вероятностью предварительного сговора группы лиц, и вас в том числе. Кто будет воспитывать вашего сына в таком случае?
Сказала бы я…
– В таком случае, хорошо, что рядом с моим сыном находится достаточно людей, неравнодушных к его судьбе, – улыбаюсь вопреки настоящим эмоциям.
Все-таки смог выбить из колеи, мент продажный.
– То есть вы согласны разлучиться с сыном ради того, с кем знакомы… м-мм… – протягивает лениво. – Сколько? Месяц, в общей сложности? – улыбается, довольный непонятно чем. – Такая вы мать? И дочь.
Ответная улыбка застывает на моих губах приклеенной маской.
– Я тоже от себя без ума. Правда, не думаю, что это имеет хоть какое-то отношение к делу.
– Вероятно я недостаточно ясно выражаюсь, или вы еще не осознаете всю глубину происходящего, Таисия Олеговна, – обманчиво мягко улыбается снова капитан. – Будете сотрудничать, вернетесь к сыну. Заодно дадите шанс своему супругу на получение минимального наказания. Не будете сотрудничать, останетесь здесь. Надолго. Забудете про свежий воздух. Свою работу. Сына. Про все забудете. Знаете, как другие заключенные обращаются с теми, кто имеет отношение к правопорядку? Дочери прокурора несладко там придется. И Игнат Орлов вам уже ничем не поможет. Вы сами ему помогать должны в нынешних условиях.
Вот прям здесь останусь?…
Хочется спросить. Но глотаю и оставляю при себе. А еще вспоминаю о том, как, порой, работает следственный отдел. Не всегда так, как написано по букве закона. Зачастую, результативно. Именно благодаря этому.
– Знаю. А еще я знаю, что имею право не давать показания против своего мужа, – припоминаю еще одну букву закона.
И я права. Это подтверждается буквально через секунду. Вместе с открывшейся настежь дверью.
– Имеешь. И не дашь, – разносится по помещению суровым голосом… отца. – Пятьдесят первую статью Конституции Российской Федерации еще никто не отменил.
Не знаю, кто из нас с сидящим напротив удивляется больше его появлению. Вот уж кого точно не ждала увидеть или услышать. Да еще при таких обстоятельствах. Но вместе с тем в душе растекается тепло от того, что несмотря ни на что не оставляет одну в такой момент, рискуя, по сути, всем.
В отличие от капитана, областной прокурор в своей форме, что называется, при полном параде, что лишь добавляет грозности его виду. Действует не только на меня. Спина у капитана становится прямее стального листа, когда он подскакивает на ноги. Правда, открыв рот, так и не произносит ничего в свое оправдание. Отец ему банально не позволяет.
– Свалил отсюда, – командует, словно у себя дома. – Пока погоны целы и на месте. Или я с каждого из вас спрошу, почему мою дочь здесь держат, хотя официально ее все еще везут в другой отдел, – хмурится и брезгливо кривится.
Едва заметно усмехаюсь. Вот так и работают менты под крышей. И почему раньше не подумала о таком? Когда только привели в это место. Заодно теперь понятно, почему до сих пор нет адвоката. Его и не будет. Минимум до утра. Впрочем, я не в накладе. Капитан в самом деле испаряется, прикрыв за собой дверь, оставляя меня и отца наедине. Тот занимает место мента. Но заговаривать снова не спешит. Уперев локти в стол, складывает ладони под подбородком и просто смотрит на меня. Устало. Даже чувство вины просыпается, что снова доставляю ему ворох проблем.
– Зря пришел. Тоже ведь погонами рискуешь, – замечаю как бы между прочим, но по сути констатируя факт.
– Все равно собираются снять, – пожимает плечами отец.
Сказать, что я удивлена – ничего не сказать. Уж к кому, а к нему и его работе никогда претензий не было. Если только как раз за исключительное качество ее выполнения. И то от недоброжелателей.
– За что?
Черты лица мужчины вновь искажаются брезгливостью.
– Не за что, а за кого, – хмыкает он. – Угадай. Не сложно. Я тебе говорил об этом. На твоей свадьбе.
Тоже кривлюсь.
– Вот что вы за нелюди такие в букве закона? С вами даже замуж нормально выйти нельзя, – вздыхаю. – Прости, – добавляю. – Я не хотела этого. Правда. Я и замуж-то не собиралась. Стало мне подарком на 8 Марта.
И все же не удерживаюсь от улыбки, вспоминая сам момент с предложением руки и сердца. Это было действительно красиво, неожиданно и очень приятно.
– Про то, какая ты у меня непутевая, и в кого такая удалась, мы потом обсудим. Сперва вот с этим всем, – опять кривится, махнув рукой в воздухе, – разобраться надо.
Опять вздыхаю.
– Они мне соучастие в вину вменяют, – объясняю коротко.
Судя по виду отца, для него это не новость.
– У них твое платье, а на нем кровь, которую на анализ в лабораторию уже отправили. Тут и гадалкой быть не надо, чтоб знать, чья она, и что тебе пришьют за это. Будут давить до победного. Или ты Орлова сдашь, или вместе с ним под следствие пойдешь. Если все зайдет настолько далеко, не уверен, что смогу помочь тебе. Вряд ли уже завтра буду в своих полномочиях, – вздыхает обреченно.
– Ясно.
Что тут еще скажешь…
Было бы странно, если бы исключили из дела. Тем более, многие видели, как я бежала на второй этаж к Игнату.
– Это первая проблема. Еще одна – Сергей Акимов. Мать русская. Но отец – заграничный магнат. Когда подключится он, это будет уже дело с участием иностранного вмешательства, эти любят практику гласности в СМИ. Там никак не отмажешься.
Эм…
– Это еще кто такой?
Хотя на периферии сознания что-то такое мелькает. Имя знакомое – точно. Но где я его слышала или может видела, вспомнить так сразу не получается.
– Если ты не знаешь, то я и подавно понятия не имею, что эти трое сделали твоему ненаглядному, что он так взбесился, да еще и на глазах у кучи народа. Как с катушек слетел, психопат недорезанный.
И вот тут я вспоминаю сегодняшние фото друзей сына губернатора. Закономерно напрягаюсь.
– Когда только успевают все? – удивляюсь вслух скорости исполнения людей Игната. – Я поняла, о ком речь, – поясняю для отца.
Тот страдальчески закатывает глаза. И снова рукой в неопределенном жесте взмахивает.
– Тут нет прослушки. Тебя тут тоже нет. Как и меня. Говори открыто. Начальник отдела должен мне по старой памяти. У нас всего двадцать минут, дочь. Потом и он не станет помогать. Со всех сторон давят, сама понимаешь, не куличики пекутся на Пасху.
И я не тяну время, говорю все, как есть.
– Этот Сергей и те двое недобитков – как раз те, от кого Игнат спас меня в прошлый раз. Он не помнил. А я, сам видел, как среагировала на их присутствие. Вот он и сорвался, когда узнал и все понял, – вздыхаю в очередной раз, ставлю локти на стол и тру ладонями лицо. – Платье в крови, потому что я к нему вернулась в зал, чтобы остановить от убийства. Так и перепачкалась. Игнат собирался сжечь его, но не успел.
Отец шумно выдыхает. Переводит взгляд в потолок. О чем-то своем размышляет. С минуту. Потом и вовсе достает из кармана пачку сигарет, вытаскивает одну и закуривает. Отодвигаюсь подальше, стараясь вдыхать запах дыма поменьше. Опять тошнить начинает. И я вновь задумываюсь о возможной беременности. По срокам не очень сходится, с учетом месячных, но и то, с чего вдруг меня стало тошнить от всего подряд, иначе не объяснить. В любом случае, я об этом потом подумаю. Не до того сейчас.
– Акимова забрали из бара. Тоже свидетелей не постеснялись. Увели, согнув пополам. Правда, камеры там не работают, и пока не удалось выяснить, кто именно его забрал, но мамаша пацана, как прознала, сразу губернатору на телефон упала, обвиняя во всем твоего Орлова.
Ну да, кого же еще? Большего же зла на Земле не сыскать.
– Отсюда вопрос… – продолжает отец. – И даже не один.
Умолкает. Задавать ни один не спешит. Затягивается сигаретой. Пускает дым и наблюдает за своими действиями. Я все-таки морщусь и нос чешу. Запах табака становится совсем невыносимым. Но я пока терплю.
– Откуда мамаша его, которая вовсе не при делах, определила, что это именно Орлов? Как связала? Сама бы точно не справилась, ей помогли, – задумывается вслух.
Хороший вопрос. На который у меня есть предположительный ответ. Хотя догадка совсем дикая. Но то потом.
– Второй вопрос?
– Жив пацан, или тоже, как те двое?
На него я отвечаю без раздумий.
– Жив, думаю. Раз Игнат отправил своих парней за ним, а не сам поехал. Вряд ли бы перепоручил такое дело другим. Плюс он считает, что кто-то из них прислал ему наводку на меня и Макса.
Вот тут отец оживляется. Забывает про сигарету, бросив ту прямо на пол, придавив ногой.
– Вероятность высокая, согласен. Но ты ведь понятия не имеешь, куда его увезли, верно?
– Откуда? – усмехаюсь. – Даже близко не догадываюсь.
– Надо его найти. Если подпишет явку с повинной на то, что они сделали с тобой, тогда сможем поторговаться с губернатором.
– Можно у Семена поинтересоваться, но я не уверена, что он расскажет, – протягиваю задумчиво. – Хотя чем черт не шутит в такой ситуации? – уже сама себе больше говорю.
– В настоящий момент все, кто был вместе с вами на свадьбе, из числа охраны, на допросе, как и сам Орлов. И он не такой вежливый и милый, как твой, Тая. Я тебя-то еле нашел. Где остальные, чтоб выяснить, тоже время нужно. А у нас его не так много, – вздыхает, ссутулившись и вспоминает о сигарете, поглядывая на ту с явным сожалением. – Если успеют дело состряпать, потом торговаться с губернатором будет сложнее.
Сердце предательски сбоит. Прекрасно знаю, что он имеет в виду…
Мать твою!
И руки снова дрожат, как у психически нестабильной девицы. Вот бы когда скандал с Игнатом пригодился, чтобы выплеснуть все накопившиеся эмоции. Но да ладно. Сейчас отцу нужны мои мозги, а не стенания о том, как там его новоиспеченный зять поживает.
– Ярослав. Брат Игната. У него Макс, а с ним вместе и Григорий, – выношу новой мыслью, сжимая ладони в кулаки так крепко, что на внутренней части остаются глубокие борозды от ногтей. – У последнего можно спросить. Уверена, он точно знает, куда могли отвезти этого Сергея.