Опять на труп смотрит. С сожалением. Словно виноват в том, что он теперь в таком состоянии. В принципе, справедливо, учитывая его, пусть и косвенную, но причастность.
Что сказать…
Укрепляю семейные узы, как могу.
Тем более, что:
– В отличие от тебя, я себе новых врагов наживать не собираюсь. Чем их меньше в живых, тем проще. Он нас всех видел. И запомнил. В том числе, тебя. А нас тут как бы нет по всем официальным источникам. Вышел бы он отсюда сам, тогда твоим погонам точно хана, или вдруг тоже на Магадан захотел? – поясняю услужливо. – Если тебе станет легче, не думай об этом, лучше представляй, сколько еще таких дочек, как твоя, он успел оприходовать. Уверяю, им повезло не так сильно, как ей.
От шока он все еще не отходит, но адекватности прибавляется. Похоже, я подбираю верные слова, потому что прокурор все же мирится со случившимся, перестает пинать стул и прожигать меня ненавистным взглядом. Ворчит, правда, всю оставшуюся дорогу до следственного отдела, но да ладно, на дружественные семейные отношения я и не рассчитывал, обзаводиться кучкой полюбивших меня внезапно родственничков – тоже не собирался. У меня уже есть семья. И она – мое все.
Совсем скоро я к ней вернусь…
Глава 21
Тая
Тук-тук, тук-тук…
Глухой неровный стук пальцев сидящего напротив безымянного мента впивается в голову подобно острым иглам. По виду он ровесник Игната, но если от моего мужа веет уверенностью и надежностью, то от него – ничем необоснованной нервозностью, что заставляет и меня саму пребывать в постоянном напряжении рядом с ним. Он мне неприятен, но именно благодаря ему у меня теперь имеются носки, симпатичные белые тапочки с помпонами, теплый плед, а озябшие руки согревает большая кружка горячего сладкого чая. Я прижимаю к груди колени, кутаюсь в мягкую ткань, вдыхаю пар ароматного напитка, слегка дую на него и делаю очередной глоток.
Тук-тук, тук-тук…
Я не знаю, сколько времени нахожусь в этой камере, сидя на неудобном стуле. Лишь раз мне позволено покинуть ее ради похода в туалет. Я устала, хочу принять ванну и лечь спать. Желательно вместе с Игнатом.
Тук-тук, тук-тук…
В висках пульсирует в такт стука чужих пальцев.
Успокоиться.
Нужно просто успокоиться.
Расслабиться.
Уверена, скоро все закончится. Папа и Игнат все решат. Надо лишь еще немного подождать. Вот и сидящий напротив твердит о том же уже в десятый раз. Надоел на самом деле. Но он единственный, кто более-менее добр ко мне, вот и молчу, пью чай и стараюсь не думать о плохом, а то уже и живот крутит от переживаний. Боль не сильная, но доставляет сильный дискомфорт, а неудобная поза усугубляет мое состояние. Чай помогает немного расслабиться, но и он заканчивается слишком быстро.
Мой заботливый помощник забирает кружку и, еще раз сказав, что все будет хорошо, уходит. Я вновь остаюсь одна и, подтянув колени ближе к себе, кутаюсь в плед плотнее, стараясь сохранить приобретенное с горячим чаем тепло на подольше. Почти засыпаю по итогу, но это даже хорошо, ведь во сне ко мне приходит Он. Я его не вижу. Вокруг беспросветная тьма, от которой веет холодом и одиночеством. Зато слышу тихий ласковый голос, изгоняющий из души все плохое. Чувствую прикосновение к щеке и с улыбкой тянусь за этим ощущением. Не сразу осознаю, что это вовсе не сон, лишь когда открываю глаза и встречаюсь с синим взором Игната. Встрепенувшись, я выпрямляюсь на стуле, глядя на него с жадностью маньяка – так боюсь, что это всего лишь мираж. Но нет. Он здесь. Целый и невредимый.
– Ты здесь… – повторяю вслух.
Ответа не жду, вынимая руки из-под пледа, прикасаюсь к уже немного колючей щеке. Короткая щетина щекочет подушечки пальцев, посылая импульс удовольствия по всем моим нервным окончаниям.
– Здесь, – кивает Игнат, перехватывает мою ладонь и целует в ее центр, не сводя с меня пристального взгляда. – Все хорошо.
Хорошо. Да. Он и не представляет, насколько в действительности мне сейчас хорошо.
Из груди вырывается всхлип, и я почти падаю в его объятия, крепко стискивая обеими руками за шею, чувствуя невероятное облегчение от его присутствия. Он снова рядом. Пришел за мной. Становится теплее. Не только на душе и сердце.
– Все, правда, закончилось? – спрашиваю зачем-то, хотя и без того понятно, раз он здесь, но мне крайне важно услышать это от него.
Да и просто слушать его голос сейчас жизненно необходимо.
– Правда.
Закончилось…
Чувствую невероятное облегчение, и еще большее когда Игнат крепко прижимает к себе в ответ, делясь со мной своим теплом, и поправляет сползающий с моих плеч плед. Я впитываю в себя эти ощущения, растворяюсь в них. Мне так легко дышать, как никогда думала уже не будет.
Не знаю, сколько так сижу, прежде чем отстраняюсь, да и то только чтобы снова видеть его. Смотреть в глаза. Такие красивые и самые любимые, похожие на волны океана, отражающие яркие звезды на темном небосклоне. Завораживающее зрелище. Настолько, что я не сразу замечаю, как странно он одет – в ментовскую форму.
– А что ты… – задаюсь вопросом, продолжая изучать его внешность, на первый взгляд совершенно не пострадавшую, радуясь, что никаких надуманных мною ужасов не произошло на самом деле. – Почему ты в такой одежде?
В отличие от меня, его явно все устраивает.
– Твой отец подогнал, – невозмутимо отзывается Игнат, махнув рукой в направлении двери, указывая на того, о ком речь.
Поворачиваюсь в обозначенном направлении и только теперь замечаю, что и папа тоже здесь. Хмурится, но не возражает против сказанного, внимательно разглядывая меня. Улыбаюсь ему не менее радостно, чем мужу до этого. Представляю, чего ему стоило перешагнуть через все свои принципы и помочь тому, кого, уверена, желал бы не видеть никогда, не только рядом со мной, а вообще. Поэтому, недолго думая, поднимаюсь со стула и иду к нему, чтобы тоже крепко обнять за талию.
– Спасибо, – шепчу едва слышно, прижимаясь щекой к его груди, слушая размеренное сердцебиение.
На мгновение меня переносит в прошлое, где я маленькой девочкой вот так же прижималась к нему, когда он возвращался с работы, и не отпускала до самого сна, хвостиком бродя за ним по квартире. Он посмеивался надо мной, а затем ловил, подкидывал, и мы с ним летали по дому из комнаты в комнату. Не знаю, почему именно этот эпизод вспоминается прямо сейчас. Наверное, потому что я чувствую, как и тогда – бескрайнее счастье и любовь, когда отец тяжело выдыхает, словно здоровенный груз с его плеч сваливается, и крепко обнимает в ответ, ласково погладив по голове. А на встречный оценивающий сию картину взор Игната беззлобно бурчит, торопливо отстраняясь:
– Идем домой. Нечего тут рассиживаться, – оправдывает свой порыв и первым выходит в коридор, толкая дверь.
Да, уйти отсюда – лучшее, что можно придумать. Я о том уже много часов мечтаю. Мне срочно нужно обнять Максима и увериться, что с ним все хорошо, что я его не потеряю. Вот и не спорю. Но сперва беру Игната за руку и только потом направляюсь за ним следом. Да только внизу живота вдруг появляется тянущая боль, усиливающаяся с каждым новым движением. С учетом, что я не ела ничего с самого обеда, наверное, неудивительно, что организм реагирует подобным образом – внутренности сами себя начинают переваривать. Возможно, что и тошнота от этого, а не от того, что я успела себе надумать за эти часы. Впрочем, на данный момент есть еще кое-что волнующее меня, потому стараюсь не фиксировать на этом свое сознание. Правда, наш разговор я продолжаю уже будучи в машине отца.
– Значит, Акимов во всем признался?
– Признался, – согласно кивает Игнат.
Папа в свою очередь одаривает долгим пронзительным взором своего зятя. Ему явно есть что добавить, но в итоге он просто поджимает губы, заводит автомобиль и трогается с места.
– Что-то не так? – уточняю, переводя взгляд с одного на другого, останавливая по итогу его на Игнате.
Тот пожимает плечом в полнейшем безразличии и сознаваться не спешит. Разве что:
– Все в порядке. Мы уладили.
– Ты уладил, – выделяет отец с акцентом.
На лице мужа мелькает мрачная тень.
– Верно. Уладил. И это самый оптимальный вариант. А если хочешь еще раз поговорить об этом, выбери другое время.
Руль под пальцами отца скрипит в напряжении, но никакой другой реакции от него нет. Впрочем, тут и дурак догадается, каким именно образом Игнат все уладил. И вот вроде ожидаемый, логичный итог, лучший в нашей ситуации, но внутри все равно холодеет от осознания, что он, возможно, повторил то, что сделал с другими участниками того вечера, потому и не вмешиваюсь в их диалог, отворачиваюсь к окну, сосредотачиваясь на проплывающем за стеклом городском пейзаже. Впрочем, Игнат бы не был собой не только в этом отношении. Быстро разгадывает причину моего молчания.
– Он заслужил. Каждый из них. Ни к чему сожалеть о том, кто тебя жалеть бы не стал ни за что на свете, – произносит тихо.
– Я понимаю, – отвечаю, так и не глядя на него, сильнее кутаясь в плед.
Понимаю, да, и, честно, безумно благодарна за его заботу и защиту, но принять вот так сразу ситуацию не получается. Наверное, я неправильная какая-то, раз жалею насильников, но иначе не получается. Да, они поступили плохо, и я их презираю за это, но смерть – слишком жестоко, как по мне.
– С его отцом проблем точно потом не будет? – единственное, что уточняю по итогу.
– С чего бы? – усмехается встречно Игнат. – Нас там не было. Менты же всех Орловых задержали, – кривится.
Киваю согласно, принимая ответ, и вновь сосредотачиваюсь на разглядывании улицы, по которой мы едем. Так проще не представлять то, как Игнат разобрался с последним из моих обидчиков. Жаль, память все равно раз за разом подкидывает произошедшее на свадьбе, но уже с участием Акимова. В разум врезается улыбчивое симпатичное лицо с карими глазами, но теперь уже полностью разбитое, в крови и… Внутренности живота пронзает неожиданная, острая и сбивающая дыхание боль, отчего я сжимаюсь вся, не в силах распрямиться.