Уже когда подъезжаем к дому, я понимаю: никого тут нет. Мы еще не поднялись в квартиру, но нехорошее предчувствие не отпускает.
– Он не отвечает, чтоб его! – раздраженно шипит Кит, так и не вызвавший Лестрата.
Едва мы притормаживаем возле подъезда в приличном микрорайоне, он выскакивает из магмобиля и швыряет магфон в стену дома. Смотрю на него как на идиота. Сам я сейчас не способен ни на какие эмоции. Это такое странное состояние, что я даже проанализировать его не могу. Наблюдаю за происходящим как бы со стороны. Так проще сохранять трезвость мысли. А это мне сейчас нужнее всего. Только так я могу отыскать Каро и убедиться в ее безопасности. Волю эмоциям можно будет дать потом.
Эдвардс живет в приличном районе, даже странно. Я всегда думал, что маньяк, охотящийся за Каро, маргинал. Когда мы искали его в захолустном городке, посещали лечебницу для душевнобольных и видели куклу на подоконнике обшарпанной квартирки, все подтверждало эту теорию. А дорогой район, элитные магмобили, стоящие на парковке, новые дома с панорамными окнами совершенно не вяжутся в моей голове с образом маньяка. Мелькает мысль, что мы все же ошиблись и Каро действительно просто помогает подруге.
Отправляю Волка в квартиру, которую назвала Энси. В целом только чтобы убедиться в том, что Каро здесь нет. Тут никого нет. Все же наши догадки правильные. За всем стоит скромная и правильная девочка Энси, которая, кажется, весь свой ресурс тратила исключительно на то, чтобы угодить своему парню-мажору. Кто бы мог подумать?
После возвращения Волка отправляемся расспрашивать людей, возможно, кто-то их видел. Скоро узнаем, что Каро, Энси и Эдвардс действительно были здесь. По словам соседей, вся троица села в магмобиль совершенно добровольно. Они уехали несколько часов назад. Куда, конечно же, никто не знает.
Падаю за руль и прикрываю глаза. У меня даже слов нет, чтобы снова поорать на Кита. Это бессмысленно. Он предал, и из-за его предательства Каро неизвестно где, как ее искать – непонятно. Лестрат молчит – возможно, как раз потому, что он знает.
Волк и Кит тихо садятся в магмобиль. Кит предусмотрительно располагается на заднем сиденье, а Волк плюхается рядом. Он, не отрываясь, смотрит на экран своего магфона.
– Кажется, я знаю, где они могут быть, – спустя некоторое время говорит он. – Лестрат кинул координаты.
– Поехали, – отрывисто бросаю я.
– Не дергайся. Каро сильная девочка, она может себя защитить.
Очень хочется верить, но пока не могу. Мне нужно увидеть ее живой и невредимой, и только после этого я поверю, что она способна постоять за себя.
Руки влажные от волнения и крови. Меня и саму потряхивает. Нож, который еще сжимаю, дрожит. Представляю, какой у меня сейчас видок. Эдвардс открывает дверь, даже не задумываясь, а зря. Мой вид с потерянным, шальным взглядом, окровавленными руками и покорно опущенными плечами сбивает его с толку. Парень слишком самоуверен. Он уже празднует победу, и следующие его слова это подтверждают:
– Теперь ты моя… – удовлетворенно произносит Эдвардс и достает из рукава уже известную мне пчелу, чтобы добить меня очередной порцией зелья.
Он не спешит, не пытается скрыть движение или создать эффект неожиданности, который сработал в первый раз. Он уверен: ситуация полностью под его контролем. Наивный. Он забыл самое важное правило: никогда не недооценивай противника. Особенно того, который потенциально сильнее тебя.
– А может, ты мой? – отвечаю я и резко бью. Тело и магия пока слушаются очень плохо, но некоторые отработанные годами движения я могу делать на автомате. Скованное остатками заклятья тело еще не способно действовать осознанно, но рефлексы сохранились. И, чтобы пустить их в ход, нужно совсем немного усилий. Если ударить молоточком по колену, нога подпрыгнет, и не важно, под действием заклинания ты находишься или нет. Так и сейчас мне сложнее сделать обычный шаг против воли Эдвардса, чем закрутить коронную вертушку с мощным ментальным кулаком.
Пчела летит в мою сторону, а я сбиваю ее резким ударом. Для этого приходится снять туфлю и использовать ее как оружие. Это действие более осознанное, поэтому и отнимает больше времени. Я едва успеваю нейтрализовать угрозу. Маленький летающий артефакт опаснее для меня, чем пытающийся выползти из угла Эдвардс. Когда понимаю, что пчела уничтожена, выдыхаю с облегчением. Теперь противнику нечего мне противопоставить.
– Ты пожалеешь об этом! – шипит Эдвардс из угла и пытается что-то там намагичить.
Я даже не вникаю в то, какая у него магия. Его попытки кажутся нелепыми и смешными. Со мной он не справится, я не зря тренировалась столько лет. Сейчас мне даже начинает казаться, что все было ради сегодняшнего дня.
Одновременно ментальный удар и вертушка способны вырубить противника и посильнее, чем жалкий Эдвардс, который полагался лишь на зелье, лишающее воли. Он серьезно рассчитывал удержать меня им и страхом? Я бью вполсилы, не хочу убивать идиота. Это было бы слишком просто для него.
– Ты все равно моя, ты ведь убила Энси! Ты попадешь за это в тюрьму, и только я могу тебя защитить.
– Да кто тебе сказал такую глупость? – пренебрежительно фыркаю я, наблюдая, как парень утирает кровь из носа рукавом рубашки.
– Какую глупость?
– Ну, что я ее убила? – послушно повторяю я, наслаждаясь его реакцией.
– Ты же сама и сказала!
– Неужели ты думаешь, я не могла соврать? – усмехаюсь я и подхожу ближе к поверженному жалкому врагу, чувствуя, как за спиной буквально вырастают крылья.
Эдвардс делает неуклюжее движение, планируя меня достать, но я легко уклоняюсь и ловлю его за волосы, накручивая на кулак довольно длинную прядь – унизительно и больно. Тяну за собой, заставляя его с противными всхлипами ползти на коленях в нужном направлении. И нет, мне не стыдно. Он несколько раз пытается вырваться, использовать магию, но я на чеку, и я зла. Я сильнее. Просто сильнее. И сейчас, видя перед собой это жалкое, возомнившее себя богом существо, удивляюсь, как он мог так долго держать меня в страхе?
Добравшись до розовой комнаты, я швыряю Эдвардса в угол. Чтобы не дергался, немного припечатываю ментальным ударом. Пока парень тихонько скулит в углу, изучаю розовую комнату. Срываю с кровати балдахин из органзы и заматываю им поверженного врага, как куколку бабочки, чтобы точно не смог никуда деться.
Все это время он изрыгает проклятья, обещает небесные кары и грозится, что мне никто не поверит.
– Мне уже верят! – отмахиваюсь я. – Неужели ты думал, что я не подстрахуюсь и никто не в курсе, где я?
Показываю висящий на шее кулон, приподняв его за цепочку.
– Что это?
– Это маячок. За моими передвижениями следят. Ты был достаточно продуман, но не учел одного. Это ты остался жить в том подвале, где твой повернутый папаша разрешал тебе играть с мертвыми куклами и следить за одной испуганной маленькой девочкой. Только девочка эта выросла и сделала все, чтобы стать сильной, предусмотрительной и ничего не боящейся. А вот ты остался прежним мальчишкой, который считал действия своего отца нормальными и верил, что куклы не вырастут. Но я не кукла.
– Ты заплатишь! Заплатишь за все!
– Безусловно. – Я не спорю. – Всегда приходится платить. Только вот я не сделала ничего, за что расплата могла бы быть слишком жестокой. А ты?
Я немного думаю, прихожу к выводу, что дополнительная защита не помешает, и приматываю Эдвардса к подпирающему потолок столбу. Неизвестно, когда явится Лестрат, а у меня в подвале еще и связанная и раненая Энси. Несильно, но нужно было, чтобы нож испачкался в крови и Эдвардс ничего не заподозрил. Доверять соседке, которая приложила руку к тому, чтобы моя жизнь превратилась в ад, я не могу. Найденный в подвале моток липкой ленты решил сразу две проблемы. Им я связала Энси руки и заклеила рот. Нет никакой гарантии, что она не позовет Эдвардса.
Я спускаюсь в подвал и не верю, что кошмар в моей жизни закончился. Когда вывожу рыдающую Энси, зажимающую своей блузкой неглубокую, но длинную рану на внешней поверхности бедра, в дом врывается перепуганный Лестрат.
– Это она? – спрашивает он, увидев раненую девушку.
На ее лице красный след от липкой ленты, но Энси не спешит говорить. Думаю, ее накрыло осознанием того, какие последствия ее ждут.
– Не только, – отвечаю я устало. – Ты кое-что упустил! Был еще один. И он ждет тебя неподалеку.
– Но как?..
– Его семья тщательно скрывала усыновление. Это тоже весьма интересная история, – отвечаю я. – Сам спросишь. Я наслушалась. Ни видеть, ни слышать этих двоих не хочу.
Я передаю Энси на руки помощникам Лестрата, указываю, где искать Эдвардса, и выхожу на улицу, чтобы просто вдохнуть полной грудью.
На противоположной стороне дороги резко тормозит знакомый магмобиль, из которого выскакивают Кит и Волк и сразу же кидаются ко мне, но я замираю, всматриваясь за их спины. Из магмабиля выходит Дар. Мне хватает одного взгляда на его лицо, чтобы понять: нет, ничего еще не закончилось. Все только начинается. Он знает, что я соврала, и не готов понять. Но я не жалею, что поступила таким образом и оградила его от кошмара, в который меня хотели погрузить Эдвардс и Энси. С этой проблемой мне нужно было справиться самой и не переживать за Дара. И если он считает иначе… Что ж, наши мнения часто не совпадают.
Игнорирую Кита и Волка, кидающихся ко мне и пытающихся обнять, задать кучу не важных вопросов и воочию убедиться в том, что у меня все хорошо. Понимаю их чувства, но сейчас эти двое не важны. Я ценю их заботу обо мне, но важнее Дар. Мне необходимо объясниться с ним.
Друзья все понимают и не пытаются препятствовать, когда я уворачиваюсь от их рук. Лишь Волк на секунду ободряюще сжимает мою ладонь. Я отвечаю на его пожатие и тут же выскальзываю, устремляясь к Дару.
Он стоит, прислонившись к магмобилю, и не делает попыток подойти. Но и не срывается с места, чтобы демонстративно умчаться прочь. Уже хорошо. На его лице – усталость и облегчение. Я не знаю, что сказать. Просить прощения кажется неправильным. Я всегда считала: нет ничего хуже, чем извиняться за то, что ты не считаешь ошибкой, поэтому просто останавливаюсь напротив и прошу: