Великан, на чьих широких плечах я стою, – Вильгельм Райх, доктор медицины. С его монументальным вкладом в понимание «жизненной энергии» меня познакомил Филип Куркуруто, человек немногословный, обладатель безыскусной мудрости. Я в личном долгу перед Ричардом Олни и Ричардом Прайсом, научившим меня тому немногому, что я знаю о самопринятии, за что я бесконечно благодарен. Знакомство с доктором Идой Рольф стало катализатором в формировании моей идентичности как ученого-целителя, она стала моим вдохновителем. Доктор Вирджиния Джонсон, я благодарен за ваш критический подход к пониманию измененных состояний сознания. Эду Джексону – спасибо за доверие к моей только зарождавшейся практике «тело/разум» в 1960-х годах и за то, что направил ко мне Нэнси, мою первую клиентку, страдавшую от последствий травмы.
Огромная благодарность друзьям за безмерную поддержку и помощь. На протяжении многих лет (с 1978 года) у меня было много продуктивных дискуссий со Стивеном Порджесом, который сейчас является ведущей фигурой в области психофизиологии. В течение последующих десятилетий наши пути продолжали пересекаться, поскольку мы обменивались результатами наших параллельных и переплетающихся исследований и поддерживали дружбу. Моя благодарность и мое восхищение Бесселу ван дер Колку за его ненасытный пытливый ум, всеохватное видение травмы, профессиональную исследовательскую деятельность, способствовавшую тому, что уровень работы с травмой поднялся до ее современного состояния, а также за смелость бросить вызов существующим структурам. Я с теплотой вспоминаю, как мы проводили лето в Вермонте на берегах озера Ист-Лонг, купались, смеялись и говорили о травме до самого рассвета.
В том, что эта книга увидела свет, я в долгу перед Лорой Регалбуто, Мэгги Клайн и Фиби Хосс за творческий подход и огромную редакторскую помощь; также спасибо Джастину Снэйвли за потрясающую техническую помощь. И в который раз хочу подчеркнуть, насколько ценю партнерство с North Atlantic Books; нашу совместную работу с Эмили Бойд, руководителем проекта, и Полом Маккерди, главным редактором.
Я благодарен родителям, Моррису и Хелен, за подаренную мне жизнь – локомотив для продвижения моей работы, и за несомненную поддержку «по ту сторону» физического плана бытия. Спасибо Паунсеру, собаке динго, которая была моим проводником в мир животных, а также постоянным компаньоном: с его помощью я обрел телесные воспоминания, связанные с игрой и добротой. Даже в семнадцать лет (по человеческим меркам, наверное, в возрасте ста лет) он продолжал демонстрировать витальную радость телесной жизни.
И наконец, хочу сказать, что испытываю благоговейный трепет перед многочисленными «совпадениями», «случайными» встречами, судьбоносными синхронностями и обходными путями, которые подталкивали и направляли меня на жизненном пути. Быть благословленным жизнью, полной творческих поисков, а также иметь привилегию вносить свой вклад в облегчение страданий есть драгоценный дар, бесценная жемчужина.
Спасибо всем моим учителям, студентам, организациям и друзьям по всему миру, которые продолжают эту работу.
Питер А. Левин
Предисловие
Перед вами главный труд Питера Левина, итог его многолетних исследований природы стресса и травмы, а также новаторской терапевтической работы. Это также самая интимная и поэтичная из его книг, наиболее полно раскрывающая его личный опыт как человека и целителя. А еще самая научно обоснованная и информационно насыщенная.
Один из подзаголовков в первой главе раскрывает суть учения Питера: «сила доброты». Пострадав в автомобильной аварии, он обнаруживает, что собственный потенциал исцеления раскрывается благодаря его готовности полностью открыться физическому/эмоциональному опыту, которому он позволяет развиваться естественным образом, согласно существующей необходимости. Данному процессу способствует и сострадательное присутствие другого человека. Сила доброты – в данном случае врожденная способность организма восстанавливать собственное здоровье и равновесие – поощряется сторонним наблюдателем, сочувствующим свидетелем, который помогает предотвратить травму за счет проявления доброты и принятия.
Неудивительно, что именно эти качества Питер Левин считает необходимыми для тех, кто выбрал своим призванием терапевтическую работу с травмированными людьми. По его словам, психотерапевт должен «помогать создавать обстановку абсолютной безопасности, атмосферу, предоставляющую страждущему убежище, надежду и возможности». Однако лишь чистой эмпатии и теплых терапевтических отношений недостаточно, поскольку травмированные люди часто не способны понять или полностью воспринять сострадание. Они слишком подавлены, слишком застряли в первобытных защитных механизмах, больше свойственных нашим эволюционным предшественникам – амфибиям или рептилиям.
Итак, что же должен делать терапевт в отношении человека, раненного и подавленного пережитой травмой? Он должен помочь ему прислушаться к бессловесному языку тела, дать возможность почувствовать свои «эмоции выживания» – ярость и ужас, но так, чтобы эти мощные состояния не раздавили его. Травма, как блестяще осознал Питер десятилетия назад, заключается не во внешнем событии, вызывающем физическую или эмоциональную боль, и даже не в самой боли, а в том, что мы застреваем в наших примитивных реакциях на болезненные события. Травма возникает тогда, когда мы не в состоянии высвободить заблокированные энергии и до конца пройти через физические/эмоциональные реакции на болезненный опыт. Травма – это не то, что происходит с нами, а то, что мы держим внутри в отсутствие сочувственного свидетеля.
Таким образом, спасение следует искать и находить в теле. «Большинство людей, – отмечает Левин, – думают о травме как о «психической» проблеме, даже как о «расстройстве мозга». Однако это и то, что случается в теле». На самом деле, как показывает Левин, травма и происходит в первую очередь в теле. Психические состояния, связанные с травмой, важны, но они вторичны. Инициирует тело, говорит он, а разум уже следует за ним. Поэтому так называемые «разговорные методы лечения», задействующие интеллект и даже эмоции, не способны проникать достаточно глубоко, к корням травмы.
Психотерапевт/целитель должен уметь распознавать психологические и физические признаки «заблокированной» травмы у клиента. Он или она должны научиться слышать «бессловесный рассказ» тела, чтобы и клиент мог научиться безопасно слышать и видеть самого себя. Эта книга – мастер-класс, как прислушиваться к бессловесному голосу тела. «В той конкретной методологии, которую я описываю, – делится Левин, – клиенту помогают развить осознание своих физических ощущений и чувствований и научиться владеть ими». Ключ к исцелению, утверждает он, следует искать в «расшифровке этой невербальной сферы». Он обнаруживает нужный код в синтезе кажущихся (но только кажущихся) несопоставимыми наук, изучающих эволюцию, животные инстинкты, физиологию млекопитающих и человеческий мозг, а также в собственном нелегком опыте психотерапевта.
Потенциально травмирующие ситуации – те, что вызывают состояние высокого физиологического возбуждения, однако без свободы для пострадавшего человека выразить данное состояние и преодолеть его: другими словами, это состояние опасности без возможности «бить или бежать», а затем «стряхнуть ее», как делает всякое дикое животное после рискованной встречи с хищником. То, что этологи называют тонической неподвижностью – паралич и физическое/эмоциональное отключение, характеризующие универсальное переживание беспомощности перед лицом смертельной опасности, – начинают доминировать в жизни и функционировании человека. Мы «до смерти напуганы». У людей, в отличие от животных, состояние временного оцепенения становится долговременной особенностью. Переживший травмирующую ситуацию человек, отмечает Питер Левин, может «застрять в своего рода подвешенном состоянии, не полностью включаясь в жизнь». В обстоятельствах, когда другие ощущают не более чем легкую угрозу или просто вызов, который предстоит преодолеть, травмированный человек испытывает полноценную угрозу, ужас и психическую/физическую апатию, своего рода паралич тела и воли. За подобной навязанной беспомощностью, как правило, следуют чувство стыда, депрессия и отвращение к себе.
Руководство по диагностике и статистике психических расстройств Американской психиатрической ассоциации (DSM) «оперирует категориями, а не болью», проницательно заметил психиатр и исследователь Дэниел Сигел. Центральным в доктрине Питера Левина является положение, что травму нельзя сводить к диагностическим признакам, диктуемым DSM под рубрикой ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство). Травма – это не болезнь, указывает он, а скорее человеческий опыт, основанный на инстинктах выживания. Возможность полного выражения инстинктивных реакций под руководством специалиста позволит травматическому состоянию ослабить свою власть над человеком. За этим следует чувство благости и восстановление жизненных сил. И все это заложено внутри нас. «Травма – это факт жизни, – пишет Левин. – Однако это вовсе не означает пожизненный приговор». В страданиях заключено и спасение. Левин показывает, что психофизиологические системы, управляющие травматическим состоянием, опосредуют также и фундаментальные чувства благости, доброты и сопричастности.
Поразительная эрудированность Питера, его внимание к мельчайшим деталям, когда он наблюдает и описывает «размораживание» клиентов, лежат в основе всего его учения, а также методов руководства процессом исцеления и облегчения состояния клиента. Читая эту работу, я был впечатлен, насколько часто восклицал «ага!», вспоминая собственные наблюдения в работе с травмированными, а нередко и с зависимыми людьми. Теперь я мог понять и интерпретировать данные наблюдения по-новому – и не только мои клинические наблюдения, но и личный опыт. И это важно, поскольку, как признает Питер, сонастройка терапевта с собственным опытом служит важной путеводной нитью, ведущей терапию и процесс исцеления по верному пути.