Смогут ли США на практике использовать существующие носители для средств НБГУ, неясно (это будет зависеть от масштабов развертывания и выбранного варианта базирования). Тем не менее Пентагону следует серьезно изучить такую возможность (не в последнюю очередь еще и потому, что она обойдется значительно дешевле, чем та, которая предполагает создание нового носителя).
Эскалация, запутанная взаимосвязь и неопределенность цели
Концепция НБГУ может вызвать эскалацию и по другим причинам, которые подобно неопределенности направленности удара и кризисной нестабильности, вероятно, будут серьезнее, чем проблема неопределенности типа боеголовок.
Так, в России, судя по всему, идет дискуссия о целесообразности угрозы ответить на применение НБГУ использованием тактического ядерного оружия (ТЯО). Причина этой дискуссии заключается в распространенном среди экспертов Министерства обороны опасении, что, как выразился президент Владимир Путин, «по мере массового принятия на вооружение высокоточных неядерных средств большого радиуса действия все более четко будет проявляться тенденция закрепления за ними роли оружия решительной победы над противником, в том числе и в глобальном конфликте»[414]. Сергей Рогов, директор Института США и Канады, и трое генералов в отставке — Виктор Есин, Павел Золотарев и Валерий Ярынич (Валерий Ярынич, к сожалению, безвременно ушедший в 2012 г., был полковником в отставке. — Примеч. ред.) — утверждают, что этот страх стал «одной из причин понижения “ядерного порога” в официальной российской военной доктрине»[415]. Аналогичным образом Арбатов, Дворкин и Ознобищев отмечают, что «такое [тактическое ядерное] оружие будет рассматриваться Москвой как противовес американским системам ВТО (в качестве средства ударов по передовым базам ВВС и группировкам флота США) и как инструмент асимметричного сдерживания “угрозы воздушно-космического нападения”. Есть мнение, что использование ТЯО уже на ранней стадии в ответ на агрессию с применением ВТО более вероятно, чем нанесение ответного удара стратегическими ядерными силами (которое повлечет стратегический ядерный удар другой стороны)»[416].
Каким бы нежелательным ни было восприятие Москвой тактического ядерного оружия как противовеса средствам НБГУ, эта проблема носит отчасти теоретический характер, поскольку применение подобных средств США против России крайне маловероятно. В то же время некоторые из потенциальных задач НБГУ — особенно подавление обороны и борьба с противоспутниковыми системами — могут предусматривать удары по Китаю.
Очевидно, что риск эскалации в результате ударов по Китаю — проблема слишком масштабная, чтобы она могла быть связана с каким-то одним видом вооружений.
В последнее время эти риски обсуждаются в контексте разрабатываемой Пентагоном концепции воздушно-морской операции, которая согласно «Всестороннему обзору состояния и перспектив развития вооруженных сил США», опубликованному в 2010 г., призвана «наносить поражение противнику в результате комбинированных боевых действий, в том числе противнику, обладающему современными средствами противодействия / воспрещения доступа»[417]. Анализ воздействия концепции воздушно-морской операции на сдерживание эскалации — сложная задача. Трудно возразить против того, что атаки против континентальной территории Китая связаны с высокой вероятностью эскалации. Споры идут лишь о том, перевесят ли преимущества от таких атак риски и существуют ли альтернативные, менее опасные способы достижения конечных целей[418]. В той степени, в какой средства НБГУ могут создавать угрозу для объектов, которые не в состоянии поразить другие виды оружия, концепция НБГУ способна создать определенные дополнительные риски эскалации. В этом отношении удары по объектам оперативного управления (которые могут представлять собой высокозащищенные или заглубленные цели), мобильным ракетам в неядерном оснащении и комплексам противоспутникового оружия — все это потенциальные цели для средств НБГУ — заключают в себе наибольшие риски эскалации.
Китайская система оперативного управления окажется одной из потенциально важных целей в рамках любой кампании по подавлению обороны, особенно в кампании с целью лишить Пекин возможности применить свои противокорабельные баллистические ракеты с неядерными боеголовками[419]. Эти ракеты, как и ядерное оружие наземного базирования, находятся на вооружении Второго артиллерийского корпуса НОАК и по имеющимся данным система оперативного управления у них общая[420]. В результате подобной сложной взаимосвязи сил общего назначения и ядерных сил, отмечает Джошуа Поллак, «попытки “обезглавить” китайскую систему оперативного управления неядерными ракетами могут затронуть и ядерные силы сдерживания КНР… В результате при планировании военных операций американцы оказываются в сложном положении. Удары по объектам оперативного управления могут создать угрозу китайскому ядерному потенциалу сдерживания и, следовательно, быть истолкованы как прелюдия к первому ядерному удару или его эквивалент… Трудно, однако, представить, что в случае вооруженного конфликта американский командующий захочет подставиться под серию высокоточных ударов»[421].
Данную форму неопределенности, когда Пекин не может быть уверен, что именно является целью атак — ядерные или неядерные силы, можно назвать неопределенностью цели. Она, несомненно, отличается от неопределенности типа боеголовок, предполагающей отсутствие уверенности в том, являются ли боеприпасы, используемые для удара, ядерными или неядерными. Риск эскалации в данном случае представляется серьезным, поскольку если Пекин решит, что США пытаются нанести первый удар, у него возникнут обоснованные причины для применения ядерного оружия.
Соединенные Штаты могут также применить средства НБГУ для ударов по мобильным объектам, в том числе по неядерным ракетам и противоспутниковому оружию. Подобные атаки, пожалуй, менее вероятны, чем удары по системе оперативного управления, поскольку в ходе конфликта для них просто не будет «подходящего момента». Можно нанести удары по мобильным ракетам в начале кризиса, когда они еще не рассредоточены. Но именно потому, что такой шаг почти наверняка приведет к эскалации конфликта, которой в ином случае можно было бы избежать, президент США, возможно, не захочет его санкционировать. В то же время попытаться уничтожить эти вооружения после рассредоточения куда сложнее, и шансы на неудачу в такой ситуации окажутся выше.
Если США попытаются нанести удар по мобильным вооружениям — до или после рассредоточения, — риски перерастания конфликта в ядерный могут возникнуть и по другим причинам. Китайская противокорабельная баллистическая ракета и перехватчик противоспутниковой системы, испытанные в 2007 г., представляют собой варианты МБР DF–21, оснащаемой в том числе и ядерными боеголовками. В ходе крупного конфликта, когда велик риск применения вооруженных сил, отличить обычное оружие от ядерного будет очень трудно, если вообще принципиально возможно. В результате существует вероятность, что США случайно нанесут удар по какому-либо китайскому ракетному комплексу в ядерном оснащении, что также приведет к ситуации неопределенности цели. Если Пекин ошибочно (но по понятным причинам) придет к выводу, что Вашингтон намерен атаковать его ядерные силы, в такой ситуации нельзя исключать ответный ядерный удар Китая. Более того, даже если китайцы придут к верному выводу, что их ядерные силы не являются целью удара, они, возможно, все равно расценят такие атаки как провокацию и попытку эскалации конфликта (хотя ядерный «ответ» в этом случае крайне маловероятен).
Если Пекин усовершенствует свои средства раннего предупреждения о ракетном нападении, риск неопределенности цели может усилиться в случае применения ракетно-планирующего оружия или гиперзвуковых крылатых ракет в отличие от баллистических ракет с маневрирующими боеголовками. Поскольку первые обладают способностью маневрировать, Пекин может обеспокоиться, что удару подвергаются его ядерные силы — даже если Вашингтон и выявит безошибочно объекты, не относящиеся к инфраструктуре ядерных сил, и будет стремиться поразить именно их. И напротив, поскольку Пекин сможет наблюдать и надежно прогнозировать траектории баллистических ракет (по крайней мере до самой последней фазы полета), их применение будет создавать существенно меньшие риски эскалации.
Причиной эскалации может стать и использование средств НБГУ для создания угроз противоспутниковому оружию Китая (или если Пекин ошибочно сочтет, что они используются в этих целях). В ходе конфликта Китай вполне может попытаться снизить эффективность американских вооружений, затруднив возможность использования навигационной информации спутников GPS, и на начальном этапе вероятнее всего путем постановки помех. Но если меры США по обеспечению помехозащищенности своих средств окажутся успешными, Пекин может рассмотреть варианты нанесения ударов по спутникам КРНС GPS противоспутниковым оружием кинетического типа либо, возможно, лазерным[422]. Безусловно, такой вариант выглядит сложноосуществимым и непривлекательным. Поскольку высота орбит спутников GPS составляет около 20 000 км (12 400 миль), их гораздо труднее уничтожить или вывести из строя, нежели метеорологический спутник на орбите высотой 850 км (530 миль), возможность поражения которого была продемонстрирована Китаем в ходе испытаний в 2007 г. Более того, разветвленная архитектура системы GPS позволяет ей обладать высокой степенью запаса