В Каса роха, в «Чапаеве» бойцы начиняли мины динамитом, мастерили запалы. Работа с взрывателями требует таких же чутких, ловких пальцев, как у скрипача, часовщика, фокусника или ювелира. Инструкторы — испанцы и интербригадовцы — сколачивали, обучали отряды подрывников, и они все с большим размахом действовали в ряде провинций — мосты, виадуки, горные дороги, склады боеприпасов, аэродромы…
Пока Артур Спрогис, прибывший утром, ждал приема, он поневоле прислушался к разговору, который вели вполголоса двое незнакомых русских, судя по выправке — командиры. Один из них несколько раз обмолвился: «Павел Иванович приказал…», «Надо спросить у Павла Ивановича…». Спрогиса тут же осенило — Берзин! Павел Иванович — один из его псевдонимов. Но насколько Спрогису было известно, Берзин служит на Дальнем Востоке заместителем Блюхера. Разве Спрогис мог предположить, что под именем генерала Гришина воюет Берзин, что именно в его распоряжение он прибыл?
А вот для Берзина никакой неожиданности в приезде Спрогиса не было, давно ждал его появления.
— Слышал, плавание не было скучным?
— Из Севастополя плыл на пароходе под испанским флагом. На борту танки, тонны динамита в трюмах, разное вооружение. К Картахене судно подошло не с востока, а от африканского берега, без огней, в темноте. Светало, погас маяк в порту. Опасались итальянских подводных лодок. На всякий случай все подготовили к взрыву. В мою каюту провели детонирующий шнур и электропроводку к взрывателям.
Навстречу — эсминец без опознавательных знаков. Наш капитан выкрикнул пароль, ответа не последовало. Ну что же, если погибать — то заодно потопить и фашистов. Все ближе, ближе чужой борт. И вдруг ругань с мостика: «Эй ты, фашист, куда прешь? Столкнемся!» Так капитан узнал, что это — свои. На эсминце не знали пароля…
После короткого рассказа Спрогиса о плавании под испанским флагом пошли воспоминания далеких юношеских лет.
Артур Спрогис, так же как и его наставник, вступил в Коммунистическую партию шестнадцати лет от роду. В 1920 году он был одним из самых юных кремлевских курсантов — рослый, крутоплечий, худенький парнишка. Время от времени он стоял, сменяя товарищей, полный достоинства, строго выпрямившись, на посту № 27, у квартиры Владимира Ильича. Видимо, молоденький, всегда подтянутый парень обратил на себя внимание Ленина. Однажды Ленин остановился, поздоровался, спросил, откуда родом, как попал на кремлевские курсы, учился ли прежде и как долго. А вскоре после расспросов Ленин вернулся из своей квартиры и положил на подоконник, возле которого стоял Спрогис, небольшой сверток. «Когда сменитесь — съешьте». В свертке лежали бутерброды с повидлом и вобла…
Вспомнили и дни своего знакомства: Спрогис был в 1928 году оперативным уполномоченным, командиром погранотряда по борьбе с бандитизмом и контрабандой на Западной границе. Выслеживал нелегально переходивших границу нарушителей.
Воспоминания юношеских далеких лет перемежались деловыми разговорами о тактике и стратегии герильи — малой войны, — обсуждались достоинства и недостатки разных видов стрелкового оружия, нашего и иностранного, в партизанской войне, шла речь о снаряжении мин с детонаторами.
Запомнился Артуру их спор о тактике и технике подрыва мостов, приведший в конце концов к полному согласию. Да, выгоднее как можно больше устраивать диверсий на путях сообщения.
— Завтра, майор Артуро, поедешь в Мадрид, — перешел к делу Берзин. — На помощь Хаджи. Положение там серьезное. Переночуй в гостинице. В семь утра тебя будет ждать машина и трое спутников. По дороге заедешь ко мне.
Утром, когда машина подошла к особняку, в ней, кроме майора Артуро, сидели радист и переводчица. Вышел порученец и вызвал Артуро к генералу.
— Обстановка изменилась. Хаджи управится в Мадриде сам или ему помогут другие. А в Малаге вообще нет разведки. Поворачивай на Малагу. Вот карта, адрес, — он протянул пакет. — Не теряй времени… Наведаешься в Валенсию по своему усмотрению, тогда поговорим подробнее… Не застанешь меня — звони в Мадрид.
Разведку в частях народной милиции практически не вели и никаким уставом разведгруппы на Малагском фронте предусмотрены не были. Следовало отобрать надежных, преданных республике, отважных добровольцев из лиц, не подлежащих призыву. Подопечным Артуро стал Хосе Муньес Гарсиа, когда-то служивший в регулярной армии в чине капрала. Это был высокий, широкоплечий, с неизменной черной шляпой и в кожаных куртке и штанах, человек; на шее узлом завязан красный платок. Спокойные, сильные руки обычно лежали на широком поясе.
Смельчак, медлительный в словах, но очень подвижный и ловкий в минуты опасности; понимал Артуро с полуслова. Фашистский мятеж начался прежде, чем Хосе научился грамоте: вот почему он так подолгу всматривался в карту, шевеля губами, изучал ее, а майор Артуро терпеливо учил его топографии.
Артуро был очень доволен андалузскими шахтерами с серебряных рудников: бесстрашные, выносливые, физически сильные; один работал на руднике крепильщиком, другой откатывал вручную вагонетки с рудой. Но особенно выручали два отпальщика. Они лучше других умели обращаться с динамитом, детонаторами, капсюлями и учили этому опасному искусству недавних виноделов, крестьян, кустарей, лодочников.
Спрогис широко использовал опыт партизанской войны ночью, перенимал опыт местных герильерос. Они собирали перед ночным переходом грибы со светящимися с изнанки шляпками; такие грибы растут у основания старых трухлявых деревьев, чаще всего олив, или на подгнивших пнях. Гнилушки испускают фосфорический свет. Их привязывали к белым лоскуткам на спинах. Такой светлячок заметен в плотной черноте ночи на расстоянии до двух десятков метров. Когда идут цепочкой, один в затылок другому, подрывник впереди служит мигающим маяком для шагающего вслед. Хосе утверждал: попадаются такие светоносные гнилушки, что позволяют даже читать, сверяться с картой…
Темная ночь сподручнее для разведки, для диверсии в тылу, нежели лунная, потому что самое главное в таком деле — остаться невидимкой. Но иногда в боевой операции наступают минуты, когда самое яркое освещение играет на руку разведчику, остающемуся незамеченным.
Полная луна на юге Испании совсем не такая, как, например, в Белоруссии, где ночное небо бывает иногда белесое, серое, и даже когда оно безоблачное, луна не дает резких, четких теней. Тени помогают воздушным разведчикам ориентироваться на местности. Тени помогают пешим разведчикам в горах — на отчетливо очерченные тени безопасно ступать. Украинская луна, насколько помнит Артур, как ее живописал Куинджи в картине «Лунная ночь на Украйне», тоже не достигает здешней яркости, тут лунный свет сияет неистово. Да и не удивительно, Малага намного южнее Батуми, нашей турецкой границы, разве можно сравнить тамошнее небо со средиземноморским? До Африки рукой подать…
Спрогис во главе своего отряда уходил за Сьерру Неваду, за Андалузские горы, к северу от Гранады, оставаясь в подчинении у Гришина. Время от времени его вызывали в Валенсию. И каждый раз с удовольствием отмечал, что издавна знакомый ему стиль работы Берзина не изменился: сперва внимательно выслушает, потом подскажет, потом даст тебе полную инициативу — «делай, как находишь нужным».
Берзин познакомил майора Артуро с генералом Лукачем, который формировал интербригаду в Альбасете. В Валенсии, в гостинице «Метрополь» познакомил с приехавшим на несколько дней из Мадрида корреспондентом «Правды» Михаилом Кольцовым.
— Я решил отправиться в тыл вместе с вами, — твердо заявил Кольцов за обедом в ресторане.
Артур еще много лет назад научился понимать Берзина с полуслова, полувзгляда, полужеста, полунамека. И сейчас успел заметить мимолетную тень неодобрения на его лице.
— Так возьмете меня? — настаивал Кольцов.
— Мы же ходим по высоким кручам, — предостерег майор Артуро. — Иногда ночи напролет. Без тренировки вам не выдержать.
— А верхом можно?
— Исключается.
— Только пешком?
— Да, на своих, на двоих, — с неуступчивой жесткостью сказал Артур. — Хотите в мой отряд — потренируйтесь недели две в горах. Да еще с полной выкладкой. А как вы стреляете? — он недоверчиво взглянул на очки с толстыми стеклами. — Выдержите экзамен в тире?
— Учтите, что об операциях за линией фронта нельзя напечатать ни строчки, — нанес еще один удар Берзин.
Так удалось отвергнуть план смелого корреспондента.
Во время их бесед часто трезвонил телефон на столе Берзина.
— Совсем как у тебя в Москве, — посетовал Артур, когда хозяин в очередной раз прокрутил ручку и поднял трубку.
Расставаясь, Берзин предложил:
— Приходи вечером ко мне домой. Никто мешать не будет и смотреть на часы так часто не придется.
В тот длинный предзимний вечер каждый из них подбросил в костер памяти горсть далеких воспоминаний, и одновременно оба то и дело возвращались к пережитому за последние недели.
Берзин был недоволен, что майор Артуро в боевых стычках с фашистами маячит впереди, лезет в самое пекло.
Спрогис оправдывал себя языковой немотой. Не мог же он все время подвергать крайней опасности переводчицу, а без ее трансляции испанцы не поймут команд.
В условиях «малой войны» командиру следует чаще придерживаться уставного правила «делай, как я!». Приходится показывать герильерос, как пользоваться оружием. Автомат «томпсон», взрыватель, запасная обойма, капсюль, граната, наваха (длинный складной нож) — все это «наглядные пособия» в бою…
Берзин кивнул, молча выразив согласие с Артуром.
Боевая обстановка под Малагой была столь напряженной, что второй разговор Спрогиса с Берзиным состоялся в Валенсии лишь спустя месяц.
Герильерос
Дорога вдоль апельсиновой рощи изрыта воронками. Пыль еще не улеглась, бомбежка была совсем недавно.
По дороге, объезжая и вихляя из стороны в сторону, мчался мотоцикл с коляской. Оба, мотоциклист и пассажир, в «моно» — синий холщовый комбинезон с застежкой «молния». У пассажира офицерская полевая сумка.