руки коммунисты во главе с Хосе Диасом, Долорес Ибаррури и Антонио Михе. Правительство же считало положение Мадрида безнадежным. В оставленных инструкциях предусматривалась возможность сдачи Мадрида, что породило у иных панические настроения.
6 ноября фашисты заняли Карабанчель, в пяти километрах от центра города.
В этот день капитан сделал запись:
«Мятежники овладели первыми кварталами Мадрида — Карабанчель Альто и проникают в городской парк Каса дель Кампо. Наша танковая группа снова становится на пути захватчиков… Пользуясь внезапностью, танки давят артиллерийские батареи противника, уничтожают роту на машинах с двенадцатью крупнокалиберными пулеметами и несколько танков „ансальдо“. Пять танков действуют в районе Вильяверде под командованием лейтенанта Мяновского. Они поддерживают части, отбивающие наступление фашистов».
Весь Мадрид строил баррикады. Мобилизация мужского населения от пятнадцати до пятидесяти пяти лет. Тысячи новоиспеченных милисианос получили в казармах винтовки. Проводить строевые занятия было уже некогда, приучались шагать строем в пути на боевые позиции.
Поздними вечерами в штаб обороны Мадрида съезжались командиры, советники из интербригад, полков, батарей, эскадрилий, отрядов. Увы, их маршруты делались все более короткими.
Уже за полночь Арман встретил в штабе Берзина, и тот пригласил к себе на ужин в отель «Палас». В таком небоскребе, как «Палас», апартаменты в крыле второго этажа можно смело назвать бомбоубежищем.
Берзин был в хорошем настроении: наконец-то у Мадрида появилась радиотелефонная связь с Москвой! Кроме того, за последние дни проделана огромная работа — укрепили линию обороны города. С рассвета он обходил передний край фронта с военными советниками; среди них бывали Батов (он же Фриц Пабло), артиллерист Воронов (Вольтер), Хаджи Мамсуров (Ксанти).
Берзин несколько дней подряд бродил в сопровождении Мамсурова по тоннелям метро. Надо полностью обезопасить город от возможных диверсий мятежников под землей. Подполье Мадрида (не в переносном, а в буквальном смысле слова) неплохо знакомо Мамсурову. Ему изрядно пришлось поблуждать-поползать в подземных коридорах, галереях, переходах. Мятежники пытались пробраться с окраин, из пригородов к центру Мадрида, чтобы заминировать и взорвать подземный этаж города, вызвать панику среди жителей и защитников Мадрида. Но те шесть мин, которые они взорвали под землей, не принесли большого вреда. Диверсанты из «пятой колонны» были частью истреблены, частью обезврежены.
Берзин, Мамсуров, другие советники вместе с испанцами решали, где и как возводить баррикады, где рыть, углублять траншеи, где устанавливать пушки и пулеметы, какие мосты через Мансанарес заминировать и подготовить к взрыву, где оборудовать командные и наблюдательные пункты.
Крыша шестнадцатиэтажной башни «Телефоника-сентраль», где находился центральный телеграф, — самый удобный пункт для наблюдения. С недавнего времени там обосновался и наблюдательный пункт противовоздушной обороны Мадрида. В их распоряжении оказался захваченный на соседнем фронте телескоп. Он позволял следить за тем, что делается на аэродроме «Куатро виентос» в Хетафе, захваченном мятежниками. В ясную погоду можно засечь вражеские самолеты в момент взлета и принять меры защиты, поднять свои «чатос» или «москас». Телескоп берегли пуще глаза. Когда под лучами солнца стекла его блестели, телескоп накрывали чехлом, а при обстреле загораживали чем могли.
Берзин поручил авиаторам выяснить, с каких аэродромов прилетают в Мадрид гости с бомбовым грузом. Разведчики доложили: больше всего налетчиков с аэродромов Талавера де ла Рейна и Таблада.
Совсем недавно Берзин получил секретный пакет с планом аэродрома Таблада под Севильей и зашифрованной объяснительной запиской. Была приложена и схема зенитной обороны аэродрома. Зениток бояться не приходится, летать на Табладу некому и не на чем, но сжечь самолеты на земле не мешало бы…
В те дни состоялась первая встреча Берзина с прибывшим в его распоряжение военным советником Кириллом Афанасьевичем Мерецковым (в Испании он звался Петровичем).
К. А. Мерецков вспоминал эту встречу:
«Мы обнялись и тут же стали намечать порядок дальнейшей работы. Я доложил Берзину о своих полномочиях, а он связался с республиканскими командирами и сообщил им о прибытии новой группы советских военных советников. Затем Ян Карлович сказал, что главная задача ближайших суток и недель — превратить Мадрид в крепость. Твердо рассчитывать можно было на коммунистов, на людей из министерства внутренних дел и на гражданское население города. Берзин расстелил на столе карту и начал показывать места расположения будущих оборонительных сооружений. Потом он направил нас с Вороновым в войска. Мне Берзин предложил отправиться в 1-ю бригаду…
Берзин размышлял над планом оборонительных сооружений. Все ли тут верно? Вспомнили русскую поговорку: гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить. Чтобы не ошибиться, договорились втроем объехать рано утром окрестности города, посмотреть на местности, как лягут будущие окопы и брустверы… Всю ночь мы не смыкали глаз, а утром объехали предместья Мадрида. Рекогносцировка позволила установить, что план обороны хорош. Я. К. Берзин, чтобы поскорее претворить его в жизнь, обратился за помощью к испанским коммунистам…»
«Пятая колонна»
За ужином в номере Берзина собрались только те, кому хозяин полностью доверял. Самая наиважнейшая боевая задача — нейтрализация «пятой колонны», той самой, на которую так надеется генерал Мола.
— Восемь тысяч фашистов сидит в тюрьмах. Из них три тысячи кадровых и запасных офицеров, — напомнил возбужденный Кольцов. — Если фашисты ворвутся в город или в городе начнется мятеж — это готовая квалифицированная офицерская колонна. Оставить такую силищу в Мадриде в опаснейший момент! По существу, фашистскую восьмитысячную колонну собрал и организовал, пусть в тюрьме, министр внутренних дел! Ларго Кабальеро признал остроту проблемы, но для эвакуации арестованных не сделал ровным счетом ничего…
Карабанчель — не пригород, не предместье, это окраина Мадрида. Из домов, захваченных на южной окраине, мятежники звонили по городскому телефону, сговаривались со своими близкими. А от своих единомышленников получали секретную информацию о положении в городе и его пригородах.
Вот запись беседы 7 ноября 1936 года Михаила Кольцова с секретарем ЦК Педро Чэка, благородным рыцарем Испанской компартии; в случае захвата Мадрида фашистами Чэка должен остаться в городе как вожак подполья:
«Мигэль спросил, как с эвакуацией арестованных фашистов. Чэка ответил, что не сделано ничего и теперь уже поздно. Для восьми тысяч человек нужен огромный транспорт, охрана, целая организация — где же в такой момент все это раздобыть?
Все восемь тысяч эвакуировать незачем, там много барахла и безобидных. Надо отобрать самые злостные элементы и отправить в тыл пешком, небольшими группами, по двести человек.
— Разбегутся.
— Не разбегутся. Крестьянам поручить охрану, это будет, пожалуй, понадежнее. Тюремная стража очень подкупная. Если часть и разбежится, черт с ней, можно потом выловить. Лишь бы не отдавать Франко эти кадры. Сколько бы ни удалось отправить — две тысячи, тысячу, пятьсот человек, — все будет благо. По этапу гнать до Валенсии.
Чэка подумал, утвердительно мотнул головой. На это дело выделили трех товарищей. Поехали в две большие тюрьмы.
У заключенных было отличное настроение. Они, усмехаясь, говорили администрации: „Это наша последняя ночь здесь. Завтра у вас будут другие клиенты“. Они не угрожали тюремщикам. В Испании тюремная администрация остается при всех режимах на правах незаменимых специалистов. Меняются только арестанты.
Фашистов выводили во двор, выкликали по спискам. Это озадачило и потрясло их. Они думали — ведут на расстрел. Их отправили в сторону Арганды, временный этапный пункт».
Нельзя было забывать об угрозах Франко ознаменовать день русской революции штурмом Мадрида и выступлением «пятой колонны».
Помимо фронтовых операций танки капитана Грейзе 6 и 7 ноября несли в Мадриде патрульную службу. Надо было ежечасно напоминать мятежникам о бронированных часовых в столице.
Арман вынужденно лишал сна своих товарищей, доведенных до крайней степени изнеможения, он понимал, что это жестоко, но иначе не обезопасить город.
А тут еще случилось неприятное чепе: испанские танкисты, приданные роте Погодина, в трудных обстоятельствах, усложненных паникой, оставили на поле боя несколько исправных танков.
— Фашисты могут заслать их к нам в тыл, — помрачнел Берзин.
— Чтобы не опасаться провокации, — сказал Арман, — сегодня же ночью нанесем на башни наших Т-26 белые полосы. Я предупрежу отряд.
«…B ночь на 7 ноября… — вспоминал генерал армии дважды Герой Советского Союза П. И. Батов, — главные свои усилия враг направил на Французский мост. Натиск врага сдерживали советские танки, экипажи дрались отважно. На этом мосту находилась Долорес Ибаррури… Я также оказался на этом направлении. Видел замечательные подвиги, которые совершили советские и испанские танкисты, сдерживавшие натиск врага. Бой шел не на жизнь, а на смерть. У Франко были большие резервы, а наши силы на исходе. Мы с величайшим трудом удерживали свои позиции».
Фашисты 7 ноября пытались форсировать реку Мансанарес и ворваться в город. Но саперы успели заминировать мосты, противника встретили новые баррикады, новые отряды.
Милисианос, оборонявшие Толедский мост, подорвали легкий танк. С первого взгляда незначительный фронтовой эпизод.
Кто мог подумать, что танк окажется столь драгоценным трофеем? У офицера, убитого в танке, нашли боевой приказ генерала Варела о штурме Мадрида. Штурм был назначен на день «Д». В приказе подробно разработан план овладения Мадридом, сформулирован замысел всей наступательной операции.