Слышать подобные вещи не просто неприятно – это как получить нокаут в самом начале боя, пропустив решающий удар.
– То есть Алёна четыре года назад не уходила к Слуцкому? – в груди спирает от вновь открывшихся обстоятельств.
Гончаров пожимает плечом и встает с кресла. Отходит к окну.
– Я не уверен, что поступаю правильно, говоря эти слова. Но раз она тебя так сильно зацепила и не отпускает, если ты готов принять ее с чужим ребенком и плевать на то, что она строит сейчас отношения с другим, как и на то, что предпочла тебе Слуцкого. Якобы предпочла, – поправляет себя Костя. – То попробуй нормально поговорить с девушкой и перестать что-то выяснять, цепляясь за прошлое. Все, что ты себе нафантазировал на наш с ней счёт – твои глупые домыслы.
– Пиздец. И ты так спокойно мне об этом сейчас говоришь?
Я закрываю на мгновение глаза, подыхая от болезненного давления в грудной клетке.
– Ты же этого хотел? Разве нет? Получай.
Почему-то я уже сильно сомневаюсь, что хотел услышать такую правду.
– Деньги на счета верни, – продолжает Костя как ни в чем ни бывало. – Иначе с завтрашнего дня на счетчик поставлю, а потом отцу доложу о твоих проделках. Или кого-нибудь из управления натравлю, чтобы нервы тебе встряхнули, если движухи в жизни не хватает. И желательно не затягивай с этим вопросом, я послезавтра снова улетаю, в городе меня не будет, помочь ничем не смогу.
Гончаров подходит к столу и смотрит на меня сверху вниз.
– Я тут кое-что узнал по секрету. Ты в отпуск собираешься, оказывается? Куда и на сколько дней?
Вот так дела. Ласка на два фронта работает? Интересно.
– Да, собираюсь. Дней на четыре-пять.
– За ней и ребенком?
Молчу. По мне и так очевидно за кем и куда я еду.
– А если бы ребенок был от Слуцкого?
Кислорода не хватает в легких. Внутри творится ад. Не знаю, как держусь.
– Разве такое возможно? Она же не уходила к нему, так? – неверяще усмехаюсь я.
– Но и от тебя ушла. С моей помощью. Когда дожмешь девушку своим безрассудством и она во всем признается, а я в этом даже не сомневаюсь, потому что ты из мертвого душу вытащишь, то вспомни об этих словах.
Костя направляется на выход, а я сжимаю кулаки под столом, чтобы не кинуться на него. Не знаю, как у Гончарова это получается, но он умеет иногда выбешивать только одним своим присутствием. Но сейчас он размазал меня по стенке неожиданными откровениями. Да так, что я не могу собрать себя в кучу.
– С твоей помощью, да? А почему ты мне не захотел помочь?
– А чем я по-твоему занимаюсь последние несколько лет? Деньги, Ян, – бросает Гончаров через плечо. – Или вместо отпуска отправишься на допрос. Я не шучу, – закрывает за собой дверь.
Иногда я хочу убить Гончарова. И особенно сегодня. После всего услышанного. Но не могу сдвинуться с места. Смотрю на закрытую дверь несколько минут, слушая оглушительные удары сердца.
Копаться в бумажках четырехлетней давности не имеет смысла. Гончаров не любит допускать ошибок, а если и делает их, то времени прошло много – подчистил все косяки. Давить на Алёну? Но как теперь это делать? Меня дико к ней тянет. В груди ноет от этих эмоций и чувств, с которыми не могу совладать. Что-то замыкает внутри, когда ее вижу. Эгоист я, да, Алёна? А по мне такой же недолюбленный и всеми брошенный волчонок, как и твой приемный сын.
Вместо вечерней тренировки еду обкатывать подарок Эрика, который он пригнал мне на мой день рождения. Я давно хотел себе мотоцикл. Обожаю скорость и драйв. А сейчас как нельзя подходящий для этого момент, чтобы выплеснуть куда-то накопившиеся эмоции, которые переполняют меня через край. Внутри деструктив. По факту Алёну – не моя и никогда ею не была. Ее появление в моей жизни сравнимо с пролетающей кометой вблизи планеты, которая ее задела и оставила на ней разрушительные последствия. Если и вовсе не стерла с лица Земли.
Я катаюсь на новой игрушке до глубокой ночи и выплываю из тумана размышлений, когда понимаю, что уехал далеко от города и мне потребуется еще столько же времени, чтобы вернуться. Останавливаюсь на каком-то пустыре и сняв шлем курю, глядя в темноту. Выдержке и терпению окончательно пришел конец. Не стоило раскачивать себя, допускать новых встреч с Алёной, потому что дурацкая черта в характере не позволит остановиться на полпути. У меня в крови дойти до финала во чтобы то ни стало и одержать победу. Но какой ценой? Правильно тогда Алёна заметила в клубе, когда пришла в него, думая, что я столкну их лбами со Слуцким: что на ринге, что в жизни я привык идти до конца. Каким бы он ни был. А новость о том, что я мог бы быть отцом Андрея лишь сильнее подлила масла в огонь. Даже думать об этом невыносимо, если бы волчонок оказался по-настоящему моим, а я столько времени потерял из жизни собственного ребенка. Но самый главный вопрос, который не дает покоя и от которого выжигает внутренности: почему Алёна от меня ушла? Что я сделал не так и чем заслужил те слова и гадкое расставание?
Чтобы не наломать опять дров, на несколько дней оставляю попытки увидеться или поговорить с Ковалевой. Однако в конце рабочей недели мне звонит Настя, сообщая, что цветочек с Андреем уехали за город. Скидывает их адрес в СМС. Место мне знакомо. Иваньковское водохранилище. Почти в трех часах езды от Москвы. У друга находится там дача. Вид на Волгу открывается живописный. Уверен, что волчонку понравится. Возможно даже будет думать, что мать привезла его на море, о котором он грезил последние две недели, судя по словам Ласки
Однако вырваться из офиса у меня получается лишь спустя три дня. Работа над проектами висит, как старый процессор на отработке тяжёлой информации, пока я мысленно нахожусь в другом месте, не в силах усмирить свои желания: хочу увидеть Алёну. Хочу цветок обратно в свою жизнь и мне плевать на последствия, которые за этим последуют.
Переключив рабочие звонки на секретаря и, забрав ключи у Игоря от его дачи в Дубне, я сажусь на двухколесного друга и отправляюсь в сторону Иваньковского водохранилища. Через пару с небольшим часов я на месте. Достаю из кармана вибрирующий телефон – не успел выехать из города, как меня все потеряли? Просил же Инну ни с кем не соединять. Перевожу сотовый в режим полета, наблюдая, как Алёна и Андрей гуляют на улице. Уже смеркается, но мать и сын не торопятся заходить в дом. А я не решаюсь обозначить своего присутствия. Внутри не просто болит, а полыхает. Ну почему, сука, меня так кроет на этой черноволосой ведьме?
Выжидаю, пока свет не погаснет в комнатах и лишь тогда подхожу к двери и стучусь. Чтобы не травмировать волчонка своим внезапным появлением. Надеюсь, цветок уже уложила его спать.
Увидев меня на пороге дома, Алёна меняется в лице.
– Ты? – настороженно смотрит на меня цветок.
– Я, – захожу в дом без разрешения. – У меня пару дней выходных. Потом куча проектов и важный бой. Можно я с вами поживу? Пожалуйста, – на забываю упомянуть волшебное слово.
Бабушка с детства учила меня быть вежливым.
– Ян, ты…
– Я не осилю дорогу обратно, – наступаю я, глядя Алёне в глаза.
В ее расширенных зрачках я вижу свое отражение.
– Ты застал меня врасплох…
– Гончаров мне все рассказал, – иду ва-банк, понимая, что у меня нет сил сейчас на объяснения.
– Что? – бледнеет цветочек, учащенно и громко дыша.
Похоже, мне снова придется брать натиском эту высокую и неприступную стену по имени «Алёна». Но я готов рискнуть.
– Да. Сказал, что ты не уходила от меня к Слуцкому. За что ты так со мной, цветочек?
Делаю шаг и ловлю Алёну за талию, прижимая к стене. Дыхание срывается от ее близости и вся рассудительность летит к черту. Я впиваюсь губами в манящий и розовый рот, чувствуя, как из под ног уходит земля, а член в штанах тут же твердеет.
– Ты что делаешь? – шипит цветок, упираясь маленькими ладонями мне в грудь, когда я ненадолго прерываю поцелуй.
Эта сцена напоминает мне о Владивостоке. Разница лишь в том, что в доме сейчас находится спящий ребенок. Но мне так же нереально сложно остановиться. Ничего не меняется с годами.
– Скажи мне «да», – прошу я и снова накидываюсь на ее рот, сжимая теплый затылок рукой.
– Ты сейчас же уйдешь… – предпринимает Алёна попытку избавиться от моих губ, когда я даю ей небольшую передышку.
– А если нет?
Опускаю руки на бедра Алёны, задираю подол ее домашнего платья и сжимаю гладкие ягодицы, дурея от того, как отзывчиво цветок дрожит на мои прикосновения. Я довел себя до ручки за эти дни безумными мыслями и предположениями. На которые стало вмиг наплевать.
– Я ведь не железная, Ян... Ты совершаешь ужасную ошибку. Пожалуйста…
В ее взволнованном голосе сейчас столько мольбы, что я не понимаю: то ли цветок просит меня прекратить, то ли не хочет, чтобы я останавливался. Но потом происходит непоправимое: Алёна царапает ногтями мой затылок в ответ на мои поцелуи и сдается, обняв за плечи. Тем самым отрезая мне путь для отступления.
Ну вот и все, цветок. Летим в пропасть. Вместе. Взявшись за руки. Потому что я больше не выпущу тебя из своих объятий и не дам от меня уйти.
21 глава
Умом понимаю, что нужно остановиться и оттолкнуть Яниса, а на деле не могу: пьянею от его запаха и рук на своем теле. Разум окончательно меня оставляет, потому что происходящее похоже на красивый и чувственный сон. От эмоций, которые все эти годы сжигали внутренности до пепла, мне сейчас одновременно хорошо и больно.
Ну почему Багдасаров такой упертый? Еще даже сильнее, чем я.
– Алёна, – шепчет Ян в мои губы и кусает нижнюю, оттягивает ее, вызывая рой мурашек на коже. Гладит руками бедра и, поняв, что на мне нет белья, смотрит так, что все внутри переворачивается.
Я слегка веду головой, отрицательно ей покачивая, до сих пор не веря, что это происходит с нами по-настоящему. Пытаюсь остановить Яниса.
– Не отталкивай меня, – просит он и дарит, щемящий душу, поцелуй.