Er ist mein älterer Sohn2. Это категория dualis’а таким образом проявляется в языках, но она может быть нарушена. Я знаю, что есть в [немецких] диалектах alle beide3 и подобные факты, но тем не менее она [эта категория] проявляется так или иначе во всех мне известных языках, там, где существуют такие слова, как оба.
Вы можете сказать: он переспросил всех посетителей, но если у него было бы два брата, то он не мог бы переспросить каждого из них, если их только два, и прочее и прочее.
Такой скрытой категорией в славянских языках является категория определенности / неопределенности, defi nite / indefi nite. Но только в части этих языков и только в определенные эпохи [развития] этих языков. В то время как в сербокроатском эта категория вполне жива и выражается формой конкретного прилагательного, в то время как в старославянском она существовала и с довольно большой последовательностью соответствовала греческим конструкциям с членом и без него. Она еще существует, во всяком случае для мужского рода, в словенском языке. В ряде случаев различаются интонационно, в среднем и женском роде, хотя окончания одинаковы: добр, добрый (у мужских), а добра и добро могут иметь разные интонационные оттенки в зависимости от того, употребляется ли это ein guter или der Gute.
В русском языке, как вам известно, с переходом кратких существительных[40] в предикативную позицию, эта разница как будто бы утрачена.
Я уже указывал на то, что эта наша беседа скорее интересовала бы русских, которые хотят получить в руки какие-то правила об употреблении в немецком и английском языках артикля. Но я думаю, что и в теоретическом плане это может иметь некоторое значение.
Разрешите начать с самого тривиального, просто с того, что всем хорошо известно. В слове ganz, англ. whole, мы имеем два эквивалента: весь и целый. Если вы употребляете целый, тогда это будет неопределенный артикль, если употребляете весь, тогда будет определенный артикль.
Он съел всю колбасу – это относится не к предмету «колбаса», а к множеству той материи, которая называется «колбаса». Он съел целую колбасу – это относится к одному предмету, одна колбаса, и он ее съел: eine ganze Wurst.
Правда, я не совсем уверен, и вообще в немецком языке это не совсем ясно, где проходит, и проходит ли, четкая граница между числительным ein и артиклем ein. Есть серьезные рассуждения о том, что немецкий артикль ein вообще является Numerale. Я не буду этого решать, да и вообще это неважно.
Но имейте в виду, что весь день и целый день – это факты, которые ясно различаются: весь день, это ein ganzer Tag и целый день, это der ganze Tag. Это очень регулярно, и с этим можно работать.
Конечно, вопрос артикля в таком языке, как немецкий, да и похоже, что в английском тоже, хотя и не совсем тождественно, не такой уж простой, как это могло бы показаться на первый взгляд, потому что мы имеем, в общем, тернарное[41]противопоставление: артикль определенный, неопределенный и нулевой. И эти три факта имеют существенную дистрибуцию. Я не берусь вам сейчас показать все возможные классы слов, принимающих в разных числах артикль, но под номером три прошу посмотреть [указывает на доску]. Значит, сперва столбец с определенным артиклем, затем столбец с неопределенным артиклем выраженным и столбец нулевого артикля, т. е. вообще ничего. И во множественном числе, где в литературном языке по-немецки нету неопределенного артикля, мы имеем только определенный и ноль. Прибавлю в скобках, что мы находимся на территории такого немецкого диалекта, где имеется неопределенный артикль во множественном числе.
Вы приходите, например, в табачную лавку и говорите: Geben Sie mir eine Zigaretten. И я помню, как на остановке автобуса подошел крестьянин и сказал, спросил шофера: A nehmen Sie mit ane Hind? (А вы не берете с собой собак?). Причем он употребил ane – это неопределенный член множественного числа. Значит, в баварских диалектах есть неопределенный член во множественном числе.
Я предложу еще несколько типов. Вот имя собственное Peter. В разговорном языке, во всяком случае в Австрии, совершенно нормально говорят der Peter. В севернонемецком, я не знаю, считаете ли вы возможным и нормальным говорить der Peter? Но в литературном, как вам известно, этого наверное нет.
Такие счетные предметы, countend, как Buch, имеют das Buch, ein Buch, но не имеют нулевого артикля. В множественном числе Buch – die Bücher и Bücher возможно.
Такие Stocknamen, как существительное Zucker, имеет der Zucker, а множественного числа нету, и по-видимому, нет и ноля, это ошибка. Что же касается формы с ein, то это употребление слова Zucker в совершенно другом значении: ein Zucker, ein Stück Zucker – это совершенно иное, это сюда не относится. Такое употребление возможно во многих языках, но между прочим в русском оно не очень рекомендуется. Можно сказать: я выпил два пива, конечно. Можно сказать: я съел два супа, но когда вы скажете – два супа, то скорее вы думаете – два различных супа.
Die Zücker у меня нету, но verschiedene Zücker в значении ‘разные типы’, это, конечно, у всех вещей возможно. Итак, Bier, das Bier, ein Bier – в значении одного, а die Bierе – это различные сорта.
Интересны классы абстрактные, например, Einheit – нет множественного, Liebe, eine Liebe, причем весь вопрос в том, является ли eine Liebe в том значении абстрактном? Но Liebe в множественном числе – Lieben больше в значении переносном: Ich habe einige Lieben. Интересно, что слово Hoffnung, такое же абстрактное, как Liebe, допускает все возможные формы: Die Hoffnung, eine Hoffnung, Hоffnungеn.
Есть еще интересные слова, например, свинство. Бодуэн де Куртенэ приводит пример род. пад. мн. свинств. Конечно, это можно сказать: он наделал много свинств. Да, Бодуэн де Куртенэ имеет этот пример. Это, так сказать, только для того, чтобы показать, какие возможности есть в языке и как все это не слишком просто.
Теперь мы переходим к разделу четвертому.
В одном из значений, в значении партитивном, вы можете иметь Genitiv и Akkuzativ в значении прямого объекта, например: не забудь купить папиросы, сегодняшнюю газету не забудь. Это, конечно, негативное, это негативное, я не мог бы употребить Genitiv с негативом. Не забудь купить мне папиросы – Vergiss mir nicht die Zigaretten zu kaufen. В каком-то смысле известно – это те сигареты, которые я каждый день прошу купить, или о которых мы забыли, или о которых мы только что говорили, – это совершенно ясно. Не забудь купить мне папирос, не забудь сахару, хлеба, яблок – это indefi nite и по-немецки без артикля. Vergiss mir nicht Zigaretten (Brot, Äppfel) zu kaufen, в то время как: не забудь купить мне папиросы – Vergiss mir nicht die Zigaretten zu kaufen. Как видите, здесь проявляется скрытая категория defi nite / indefi nite, определенное / неопределенное в совершенно других размерах. Не в размерах артикля, не в размерах определенности, которая выражается при помощи прилагательного, как, например, в южнославянских языках, а при помощи выражения, то есть выбора падежа в отрицательных предложениях. Я считаю это интересным и хотел обратить на это ваше внимание.
Точно так же не только в эксплицитных предложениях, но и в целом ряде эллиптических предложений типа водочки бы хотел – здесь партитивное значение, и конечно, в данном случае нельзя употребить в немецком или в английском языке определенный артикль.
Но между прочим, в какой-то статье, я не помню чьей, может бать даже Панова, утверждается, что вообще в русском языке Genitivus partitivus исчезает. Это часто говорят. Исчезает и краткая форма (прилагательных), так говорят, правда? Краткая форма в современном языке уже не активна и не типична, и прочее, и прочее. Вы можете прочесть это у Виноградова. Это все импрессионизм, знаете. Кто считал? Мы с вами считали? Нет, просто говорят, так вот. Принеси мне чаю, вместо чая, это, может быть, действительно уступает, это правда.
Между прочим, вы помните, в одном из первых номеров Travaux du Cercle Linguistique (casus Леви4!), Роман Осипович [Якобсон. – Прим. ред.] приводит этот пример. Он пишет по-немецки и приводит для Genitiv’а фразу Лимончика бы – это Wenn noch eine Zitrone…, а переводят это как Wenn ein Zitrönchen. Очаровательно, да? Этот пример из современного перевода, да. Знаете, вот в XVIII веке были переводы, переводили без упрека. Вы знаете, это просто невероятно. Сейчас по телевизору показывают какой-то роман из русской жизни. Эту самую героиню зовут Натэйшна. Это все происходит в Советском Союзе, и это все страшно клюквой пахнет. И там эта Натэйшна обращается ко всем на ты.
Если вы скажете: водку! – это по-немецки die Wodka, nicht Wodka. Накопить денег – Geld ansammeln; нарвать цветов – Blиmen pflücken; понастроить домов – Häuser aufbauen, и так далее. Нарезать колбасы – Wurst aufschneiden. Нарезать колбасу небольшими кусочками – это другое, чем нарезать колбасы. Я не заметил картины, висевшей на стене и я не заметил картин, висевших на стене. Сегодня я не читал газет – Heute ich habe keine Zeitungen gelesen