, и остается. И Екатерина Петровна Ситникова, как и эти вот, другие, упомянутые мной преподаватели вузовские, деятели науки, они были очень светлыми фигурами и ко многому подтолкнули, во многом заинтересовали и прямым образом направили.
С Екатериной Петровной Ситниковой связано и окончание мое и моих товарищей школы. Я кончал среднюю школу номер два и потом рад был встретить Екатерину Петровну Ситникову и как вузовскую мою учительницу уже в Днепропетровском университете. Это мне помогало, это поддерживало меня и составляло какую-то преемственность: тот же человек, с тем же радушием, с той же высокой культурой, любовью и вкусом к филологии встретил меня и, так сказать, провел дальше. Естественно, что тут круг лиц и преподавателей расширился. Несколько изменились мои интересы, но они остались в рамках той же широкой дисциплины, которая иногда кажется неуловимой, одно время казалась распадающейся и несуществующей, но она продолжает существовать. И как бы ни тянулись отдельные отрасли нашей науки к точным областям знания, как бы ни казалось, что они уже, так сказать, выпадают и уходят за пределы языкознания, за пределы филологии, а смыкаются с количественными методами, но проходит время, увлечения некоторые отпадают, остается то положительное и ценное, рациональное, что должно остаться. И вместе с тем, крепнет то, что цементирует воедино и структурную лингвистику, и литературоведение, и разные области языкознания, с одной стороны, и литературоведение, и стилистику, и лингвостилистику, разные области литературоведения, с другой стороны, и заставляет нас вновь уверовать в то, что жива единая большая дисциплина – филология. Лично я представитель такой, довольно специфической области славянского языкознания. Это сравнительное славянское языкознание, сравнительная грамматика славянских языков.
Но то, что меня интересует, это может показаться еще уже: это этимология, образование и происхождение лексики славянских языков. Очень специфическая область. Кому-то она может показаться узкой, для меня она широка и необъятна. Но, вместе с тем, еще раз убеждаешься, что она не может существовать не только без остальных областей языкознания, но и без литературоведения, фольклористики и без других уже широких филологических дисциплин отдаленного профиля. Не может без них существовать. Но я бы сказал, что и они, эти дисциплины, в свою очередь, тоже, если их глубоко понимать, не могут не интересоваться тем, что дает и может дать им этимология. Если даже иметь в виду задачу прямую. Есть понимание, которым вправе ограничиться литературоведение, но более углубленное понимание, и смысла текста в том числе, явно заинтересовано в привлечении иных дополнительных методов. И в этом смысле подчас может большую услугу оказать этимология. Я не буду сейчас об этом говорить подробно. Я просто хочу сказать о том, что в ряде случаев мне приходилось лично убеждаться, не без отрадного сознания, в пользе собственной, казалось бы, узкой и специальной дисциплины – этимологии, что она бывает нужна даже для правильного, углубленного понимания текста художественной литературы, вообще текста. Причем, с одной стороны, конечно, этимология незаменима при интерпретации текстов отдаленных эпох. Правильное чтение. Если это тексты совсем отдаленного от нас времени, темные тексты, в ряде случаев и правильное членение на слова, как мы знаем, тоже может контролироваться этимологическим критерием. Проблематика «Слова о полку Игореве», правильное понимание текста этого произведения невозможны без этимологии. Но парадоксально, хотя и верно, с моей точки зрения, то, что и в текстах совсем близких к нашему времени, даже в текстах пушкинских, этимологический критерий может помочь там, где, может быть, меньше или не так точно сориентируется человек, литературовед, любой исследователь, который этим критерием пренебрежет…
Я еще хочу сказать, что не нужно пересматривать объем таких терминов, как «филология», «филологические науки», скажем, ученая степень «филологических наук»; было одно время мнение, что не лучше ли уже говорить о кандидате «лингвистических наук», о кандидате «литературоведческих наук». Может быть, и нет. И не случайно все пока остается по-старому. И жизнь нас приучает к тому, чтобы, не замыкаясь в рамках своей узкой специальности, интересоваться тем, что делается в соседних специальностях всего этого огромного цикла наук, и, в свою очередь, приносить пользу весьма отдаленным отраслям. Ну, что касается учреждения, в котором я провел уже довольно много лет, я, может быть, хотя тешу себя тем, что это время понапрасну не истратил, но все-таки к сожалению, я не был преподавателем…
Этимологический словарь русского языка М. Фасмера вышел значительным для академических изданий тиражом2. Существуют и другие этимологические словари. Их можно было бы назвать целый ряд. Они носят или школьный характер, или популярный характер, имеют определенные слабости, но, вместе с тем, весьма распространены в учительской среде. Сейчас их трудно подробно характеризовать, но это в общем целый ряд названий, среди которых важно уметь самостоятельно ориентироваться. Это этимологические словари русского языка. Об этимологических словарях других отдельных языков я сейчас не могу говорить, это слишком долго. Я просто хочу сказать, что этимологический словарь русского языка, он практически должен этимологизировать все слова русского языка: и древнерусские, и мертвые, и историзмы, и жаргонизмы, и диалектную лексику; так сказать, в идеале, все, даже и иностранные слова, если угодно. Но это уже трудный вопрос, поскольку тут уже сфера частных терминологий, частных дисциплин, а она растет как снежный ком. Обычно в таких случаях, для устрашения аудитории, ссылаются на опыт химии, которая одна, сама по себе, создала полумиллионную терминологию. Вот попробуйте все это отразите. Естественно, многое остается в сфере либо словаря иностранных слов, либо отраслевых словарей. Так что вот тут мы наблюдаем рост потока информации и даже объекта исследований – такой, который чтобы охватить, подчас сил одного человека недостаточно. Почему я об этом упомянул? Не случайно, потому что сейчас, может быть, именно эпоха перехода от индивидуальных таких вот героических предприятий, как этот словарь, к коллективным. Вот почему мы сейчас почти не можем назвать примеров таких вот перспективных словарных предприятий индивидуального плана, одиночного. А раньше это было, пожалуй, даже правилом. Сейчас каждый такого рода словарь нуждается в применении сил целого коллектива. Поскольку литература всякого рода – и научно-исследовательская, и источники, – все это разрослось до невероятных размеров и нуждается в эффективной быстрой обработке и подчас превышает силы иного коллектива настолько, что коллектив должен проявить железное упорство, настойчивость, я не знаю, там, жизненную силу, чтобы справиться в обозримые сроки со своей задачей.
У нас существует небольшой авторский коллектив Этимологического словаря славянских языков3, который стремится справиться с задачей создания словаря праславянского лексического фонда. Почему мы говорим о праславянском лексическом фонде? Потому что это есть то, что объединяет все славянские языки. Мы оставляем за пределом наших занятий все создания периодов отдельной истории каждого славянского языка, интересуемся тем общим, что более или менее гипотетично может быть отнесено к периоду общей жизни. Но нам кажется, что если мы это проведем последовательно, мы получим набор слов с соответствующими ареалами, которые характеризовали праславянский период, то есть время, эпоху и материальный состав, из которого развились все наши языки. Может быть, здесь будут возможны какие-то дальнейшие выводы. Какие именно, мы не собираемся предвосхищать, потому что наш словарь, в свою очередь, сможет тогда послужить уже орудием труда следующих ученых, и отнюдь не только нашего профиля, но этнологов, скажем, этнографов, историков, археологов, которые наши данные как-то используют, разовьют, подвергнут критике, положат на карту, на археологическую карту (это тоже делается) и, может быть, получат какие-то сведения, какие-то данные, которые нас хоть на сколько-то приблизят к решению этнолингвистических, этногенетических проблем, проблем славянского этногенеза. Ну, тут достаточно назвать хотя бы такую проблему, как проблема славянской прародины. Мы ее перед собой не ставим. Но, думаем, что посильно и ей тоже окажем какую-то пользу. Эти древние слова имеют подчас причудливый ареал распространения. Сейчас уже пришло время расстаться с теми воззрениями, согласно которым считалось, что до известного времени в праславянском языке было все едино, что это был, можно сказать вот другими словами, общеславянский язык, язык с единой лексикой, фактически без диалектов, однородный. Эти воззрения, пожалуй что, преодолены и преодолеваются. Даже в рамках восточнославянского единства, когда, скажем, ясно, что все вышло из одного древнерусского языка, до его распадения на русский, украинский и белорусский, были древние дописьменные территориальные диалекты, которые, наоборот, потом нивелировались. Сами же языки в ряде случаев представляют такую вот чересполосицу, но не сводимую к изначальному единству.
Нас же это интересует, в первую очередь, в плане слов, в плане лексической географии. Если такова картина для восточнославянских языков, которые, конечно, представляют большое структурное, лексическое и грамматическое единство, то еще большая сложность ожидает нас и по западным, и по южным славянским языкам, где мы собрали большие материалы в результате долгой работы над изданными источниками, над уникальными словарными картотеками. Материал в основном собран, повторяю, в результате одиннадцатилетней работы по всем существующим печатным словарям, по разным уникальным рукописным архивным материалам и картотекам, нашим и зарубежным. Так что, я думаю, мы сейчас являемся обладателями довольно большого сокровища – словарной картотеки по этимологии славянских языков древнейшего пласта лексики. В результате этой работы мы получили уже три выпуска, три небольших части этого словаря уже сделаны. Они пока еще не увидели свет, все по причине тех же издательских трудностей. Но будем надеяться, что эти трудности, как и все прочие, будут со временем преодолены. Работа эта продолжается, ведется, и долгое время она еще явится, останется нашей главной работой, и моей собственной, и моего коллектива. И со временем, когда словарь увидит свет, возможно, так сказать, уже вы и сами сможете и воспользоваться этой работой как справочником, и судить о ней с разных точек зрения.