С этими мыслями она приняла душ, причесалась, оделась в одно из ярких летних шелковых платьев, что купил для нее Джафар.
В комнату вошла Алея и остановилась, едва переступив порог. Приветственная улыбка исчезла с ее лица.
– Вас ждет машина. Самолет тоже готов.
– Спасибо, Алея. Я… хочу попросить тебя об одной вещи. – Слова давались ей тяжело. Мысль о том, что Джафар не любит ее, крутилась и крутилась в голове, наполняя душу болью. – Позаботься, пожалуйста, о Лие. Мне хотелось бы взять ее с собой, но я не могу.
– Как пожелаете. – Алея похлопала себя по ноге, и Лия послушно подошла к ней. Казалось, ни одну из них отъезд Тиффани не тревожит, и это стало очередным подтверждением того, что она поступает совершенно правильно. Беременна или нет, но она должна уехать из Шамсумары. Она не может оставаться рядом с мужчиной, который не любит ее…
Она хотела было спросить, где Джафар, чтобы попрощаться. Но гордость удержала ее. Она не нужна ему, он хочет, чтобы она уехала, – и она уедет.
– Я готова. – Тиффани взяла небольшую сумку с вещами и вышла из комнаты, хранившей такие сладкие и такие горькие воспоминания. Она с трудом сдерживала слезы, грозившие вот-вот хлынуть из глаз. Нет, сейчас плакать нельзя. Она выплачется в самолете, пролетая высоко над пустыней.
Гордо подняв голову, вышла из дворца.
У выхода ее ожидал большой черный внедорожник. При виде него у Тиффани перехватило дыхание. Джафар готовился к ее отъезду… Ну а чего она ожидала? Что он будет умолять ее остаться с ним, уверять, что любит ее? Такое бывает только в сказках… Реальность же сурова. Их сделка завершена. Настало время исчезнуть из его жизни. И начать собственную – новую, с чистого листа.
Она приехала в Шамсумару девственницей, влюбилась в мужчину, который заплатил ей за то, чтобы она вышла за него замуж. Потеряла с ним девственность в первую брачную ночь, познала страсть и наслаждение, забеременела. Жизнь ее никогда не будет прежней, но у нее появится ребенок, что-то подсказывало, что это будет сын, и она научит его любить и не причинять боли женщине. Душевной боли, которую причинил ей его отец.
Слуга взял у нее сумку, оторвав от горьких размышлений и вернув к печальной реальности. Она стояла и ждала, пока он откроет ей дверь машины, – высокая, гордая – и ветер то развевал, то оборачивал вокруг ее ног длинную легкую юбку. Дождалась. Устроилась на заднем сиденье внедорожника, чувствуя себя ужасно одиноко. Водитель молча ожидал, когда можно будет ехать. С мягким стуком дверь машины захлопнулась, заурчал мотор. Автомобиль начал удаляться от дворца. Тиффани сидела и смотрела прямо перед собой. Не оглянулась – не хотела знать, наблюдает ли Джафар за ее отъездом. В окно на пустыню смотреть тоже не хотела. Откинулась на мягком кожаном сиденье, закрыла глаза. Вскоре плавное движение внедорожника укачало ее, и она заснула.
Проснулась от того, что машина остановилась, и взглянула в тонированное окно – кругом пустыня. Водитель вышел, и она подумала, что Джафар распорядился подготовить самолет на другом летном поле. Возможно, он не хотел, чтобы отъезд его жены стал достоянием общественности, что неминуемо произошло бы, улетай она оттуда, где они приземлились пять недель назад. За это время так много произошло… Неужели с тех пор, как она познакомилась и заключила с Джафаром сделку, прошло всего полтора месяца?
Дверь машины открылась, и водитель в белых одеждах с прикрытым лицом так, что оставались видны лишь глаза, кивнул, чтобы она выходила. Тиффани повиновалась. Огляделась, чувствуя нарастающую тревогу. Никакого летного поля в пределах видимости не было и в помине. Кругом пустыня и несколько шатров вдалеке.
– Где мы?
Водитель, позвякивая ключами от машины, неторопливо повернулся и зашагал в сторону шатров. Не понимает по-английски или не желает с ней говорить?
И что ей делать? Следовать за ним? А что, если очередные происки Симдана? Она оглянулась на внедорожник. Но, разумеется, о побеге и речи быть не могло. Даже если бы водитель оставил ключи в машине, она понятия не имела, куда ехать.
Тиффани посмотрела на самый большой шатер, у входа в который стоял водитель, не глядя на нее. Через некое подобие входной двери, обрамленное деревянной рамой, был виден мягкий свет и яркие цвета внутреннего убранства, резко контрастировавшие с простой песчаного цвета тканью полога, колыхавшегося на ветру. По-прежнему не смотря в сторону Тиффани, как обычно поступали слуги Джафара, водитель кивком позвал ее, развеяв ее сомнения – идти ли ей к шатру или оставаться на месте.
Что все это значит? Неужели за всем этим снова стоит Симдан? И что ей тогда делать? А Джафар? Ищет ли он ее сейчас во дворце?
Она отогнала панические мысли и, подойдя ко входу в шатер, попыталась разглядеть – не один ли это из слуг Джафара, но тщетно: лицо мужчины надежно скрывала ткань тюрбана, а глаза он на нее по-прежнему не поднимал. Тиффани решительно шагнула внутрь, и ее обдало густым ароматом благовоний, негромкая нежная музыка странным образом успокаивала. Когда-то она именно так представляла одно из свиданий с Джафаром… До того, как ее романтические грезы разбились вдребезги о суровую реальность…
Какое-то едва уловимое движение позади нее заставило Тиффани резко обернуться – вслед за ней в шатер вошел водитель. Ее вновь охватила паника.
– Мне нужно в аэропорт! – дрогнувшим голосом, едва сохраняя самообладание, сообщила она.
Водитель неторопливо двигался к ней.
– Мне нужно ехать!
И тут наконец он посмотрел прямо ей в глаза.
– Джафар… – Ошибки быть не могло.
– Неужели ты думала, что я позволю тебе так просто уехать?
Ну почему всякий раз, когда ему надо было проявить твердость, Тиффани выглядела особенно беспомощной и бесконечно желанной? Вот и сейчас она смотрит на него полными сомнения и отчаяния глазами, такая беззащитная и такая прекрасная… Мог ли он предположить тогда, когда увидел ее впервые, что она околдует его? А если бы знал, какую власть обретет над ним эта женщина, предложил ли бы ей пойти с ним на сделку. И сам себе незамедлительно ответил: «Да!»
– Да! – в унисон с ним резко ответила она.
– В таком случае ты сильно ошибалась.
– Но почему ты привез меня сюда? – Она обвела рукой шатер – его убежище, которое он мог поставить где угодно, когда ему надо было побыть одному. Сегодня он раскинул свой шатер посреди пустыни, вдалеке от своего дворца, от аэродрома, где его указаний ждал готовый к взлету самолет. И он был почти уверен, что отменит этот полет, но решимость на лице жены сильно пошатнула его уверенность.
– Потому что здесь мы можем побыть наедине. – Он подошел к ней вплотную с улыбкой, а она стояла перед ним гордая и неприступная. Настоящая королева. И да, он хотел, чтобы она осталась с ним, чтобы родила ему наследника. Он надеялся, что еще не слишком поздно вернуть ее, что она не презирает его за то, что с ней произошло. Жалел, что не сумел защитить ее от наглых поползновений Симдана и в их первую брачную ночь.
«Но тогда бы у тебя не было столь веской причины настаивать на том, чтобы она осталась, – закралась предательски неприятная мысль. – И ты потерял бы женщину, которую любишь».
– Но я не хочу быть с тобой наедине, – строптиво возразила она. – Я хочу домой, в Англию.
– Хорошо, ты отправишься туда, если действительно так сильно хочешь именно этого. Я прошу лишь об одном – останься со мной на одну ночь.
Дерзкая просьба, но он ведь отчаянный и отважный мужчина. И, кроме того, человек, который сделает все для того, чтобы получить желаемое.
Ахнув, Тиффани отступила от него на шаг.
– Нет, Джафар.
– В эту ночь не случится ничего, что ты не захочешь, – заверил ее он, вспоминая, как в их первую брачную ночь она просила любить ее, воплощая ее самые смелые фантазии. Тогда он показал ей свою страсть, но сегодня должен показать другое – любовь.
– Мы оба знаем, что произойдет. – Туше!
– В тот раз ты сказала, что ты девственница и что хочешь стать моей, – мягко парировал он, снова чувствуя себя виноватым.
Она чуть покраснела, опустила ресницы.
– Это больше не имеет к нам отношения. Теперь мне надо думать о ребенке.
– Я хорошо это понимаю. – Он протянул ей шелковый палантин. – Накинь это и пойдем со мной. Хочу показать тебе кое-что.
Нехотя она накинула на голову платок, прикрыв кремовым шелком роскошные каштановые волосы.
– Ты поймешь, почему я выбрал пустыню. Почему выбираю для отступления именно этот путь. Сюда.
Он вышел из шатра под жаркие лучи утреннего солнца и зашел в соседний шатер – поменьше своих передвижных покоев. Здесь на насесте сидел и терпеливо ждал его сокол.
– Боже мой… – выдохнула Тиффани, когда Джафар надел толстую кожаную перчатку и пересадил птицу себе на руку.
– Ее зовут Шая, – сообщил он, не сводя с Тиффани глаз и успокаивающе поглаживая сокола по перьям. – Она хочет летать. Обычно я выпускаю ее намного раньше, но сегодня хотел, чтобы ты была здесь и посмотрела, как она летает.
– Какое отношение это имеет к нам? – Тиффани недоуменно покачала головой.
– Идем, – позвал Джафар и вышел из шатра. Тиффани последовала за ним.
Едва они вышли, ветер подхватил ее юбку, норовя обнажить ноги, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы усмирить легкую ткань. Однако Джафар успел увидеть ее молочно-белое нежное длинное бедро и мгновенно ощутил прилив желания.
– Сейчас она полетит. – Он снял с головы птицы колпачок, и она тут же расправила крылья и, резко оттолкнувшись от его ладони, взвилась в небо. Он хотел показать ей, что отпустит ее на свободу, если она пожелает улететь. Даже если это убьет его.
От восторга у Тиффани перехватило дыхание.
– Как прекрасно видеть ее на свободе.
Джафар улыбнулся: именно на такую реакцию он и рассчитывал. Понаблюдав за птицей, он вытянул вверх руку, и сокол вернулся на его ладонь.
– А теперь она вернулась ко мне – по собственной воле. Завтра я освобожу тебя, но надеюсь, что после сегодняшней ночи ты не захочешь улететь от меня навсегда и примешь то, что я могу и хочу дать тебе. – Он замолчал, чувствуя, что не готов признаться ей в любви. В голове крутилась мысль о ее настойчивом желании вернуться в Англию. Он горд, а она так хочет уехать от него, а значит – она не любит его… Если бы любила, не думала бы об отъезде. Ее решимость не позволила ему открыть ей свое сердце.