Он целовал Кэтрин так, словно поцелуями хотел стереть ее проклятую жажду успеха. Его пальцы ласкали ей горло, осторожно и нежно, а потом двинулись вниз, к груди. Он быстро расстегнул три пуговицы, и уже через секунду его рука оказалась у нее под блузкой, расстегивая кружевной бюстгальтер. Теплая и мягкая, ее грудь была бесподобна.
Ему стало больно от желания. Он наклонился, чтобы погладить ее ноги, а потом его рука поднялась вверх. У нее была гладкая кожа, и вся она словно состояла из изгибов, мягкости и огня.
Он взял в ладони ее лицо.
— Я хочу тебя, — сказал он хрипло, а сердце его сильно билось, когда он смотрел в ее голубые глаза, взгляд которых туманился от страсти. Ее алые губы пылали от поцелуев, а волосы рассыпались по плечам. Лента куда-то пропала. — Я хочу тебя, Кэтрин. И ты будешь моей. Я хочу любить тебя часами.
— Нет! Кейд, мы не станем снова усложнять себе жизнь! — начала она протестовать, но у нее не хватало сил, а в ее глазах горело желание, противоречившее ее словам.
— Ты хочешь любить. Ты целуешь так, словно каждый раз — последний, — прошептал он, целуя ее в горло и касаясь ее кожи языком. Его снедало нетерпение, ему хотелось сорвать с нее одежду и покрыть поцелуями все ее тело. Никогда никого не желал он так сильно, как Кэтрин. Он так и не смог ее забыть, и сейчас, когда они снова были рядом, казалось, что прошедших лет не существовало вовсе.
— Я бы отдал все свои миллионы, чтобы снова стать нищим парнем на мотоцикле и чтобы ты любила меня и позволила мне любить тебя.
— Вернуться нельзя.
— Мы и не должны возвращаться, когда речь идет о любви, — прошептал он, снова целуя ее и прекращая разговор. И она таяла от его поцелуев, не в силах сопротивляться. Ее рука опустилась ниже и стала ласкать его, и он издал стон наслаждения.
— Я буду целовать и любить тебя до тех пор, пока ты не забудешь о своем бизнесе, которому предана больше, чем всему остальному. Я могу заставить тебя забыть об этом, — сказал он и снова начал целовать ее, не дав ей возможности возразить. Кейд развернул Кэтрин, широко расставив ноги, чтобы ему было удобнее проникнуть в ее трусики и нежно ласкать пальцем, не прерывая поцелуя.
Она застонала, поерзала и подалась ему навстречу, еще сильнее заводя его. Он до боли желал ее, но знал, что она еще не готова уступить.
Он снова застонал, почувствовав, как ее руки теребят его пояс. На ней была длинная юбка, и он закатал ее, чтоб она не мешала, и одним движением снял блузку и бюстгальтер, не отрываясь от губ Кэтрин.
Он держал в руках ее груди, наслаждаясь их нежной округлостью, ощущая, как они мягко заполняют его ладонь. Затем одна его рука опустилась ниже и, скользнув вдоль ее стройной талии, вновь добралась до местечка под трусиками. А другая тем временем снова вернулась к соску.
Он доставлял ей удовольствие, и ее реакция заводила его. Он был готов взорваться от желания.
— Я хочу, взять тебя, дорогая, — прошептал Кейд.
Он приподнялся и положил Кэтрин на шезлонг, который оказался под рукой. Ее колени лежали у него на плечах, а он смотрел на нее, мечтая довести до безумия.
— Нет! — решительно сказала она, отталкивая его, извиваясь и освобождаясь, чтобы встать. Она расправила юбку, но то, что он успел увидеть, обожгло его как огнем. Каждый сантиметр ее тела был великолепен. Кейд переводил дыхание и слышал, что и она тяжело дышит, оглядываясь в поисках блузки. Наконец она увидела ее и тут же надела. — Кейд, мы не будем этого делать.
Ему было интересно, представляет ли она себе хоть немного, как сильно он ее хочет и как она хороша в эту минуту — растрепанная, с рассыпавшимися по плечам шелковыми светлыми волосами. Губы у нее ярко алели после поцелуев.
— Мы не будем любовниками! Это не входит в соглашение, — заявила она.
— Я хочу тебя. И это не входит ни в какое соглашение. Просто мужчина говорит женщине, что она желанна.
— У нас нет будущего, — сказала Кэтрин, застегивая последнюю пуговицу и заправляя блузку в юбку. — Никакого. Ты хочешь семью. Я хочу карьеру. Вот и весь разговор. — Она вздернула подбородок. — Конец любовным играм. Это должно быть достаточно ясно.
Обойдя шезлонг, он направился к ней. Ее глаза расширились, и она попятилась. Отступая, она наткнулась на кирпичную стену, окаймлявшую одну сторону патио. Он уперся в стену руками по обе стороны от нее.
— Отойди с дороги, — слабо запротестовала Кэтрин. Слова прозвучали так, словно они имели совсем другой смысл.
— Какая жалость, Кэтрин, что ты считаешь, будто работа важней, чем дом и семья. И все же это не значит, что мы не можем заняться любовью. Ты хочешь этого. И я этого хочу.
Что-то промелькнуло в глубине ее глаз, хотя она и покачала головой.
— Нет. Мне не интересны случайные связи, у которых нет продолжения. Это невозможно.
— Сядь. Я принесу холодные напитки, и посмотрим, способны ли мы успокоиться и просто пообщаться. Перестань, Кэтрин. Обычный разговор, не более того.
— Только не с тобой, — сказала она тихо, и он коротко вздохнул.
— Что ты будешь пить? Газированную воду?
— Я хочу рассказать братьям о матери. Кейд, ты с ней знаком. Можешь позвонить ей и предупредить, что я хотела бы встретиться?
— Конечно. Ты увидишь, с ней легко разговаривать, — сказал он и достал свой мобильный телефон.
Когда Лаура Рэнсом ответила, Кейд заговорил мягко и через минуту повернулся к Кэтрин.
— Она спрашивает, почему бы тебе не приехать прямо сегодня.
— Сейчас? — глаза Кэтрин распахнулись.
— Ну, конечно. Я тебя довезу, но заходить не буду. Вы сможете поговорить с глазу на глаз.
Кэтрин кивнула. Кейд сообщил все Лауре и отключил мобильник.
— Я сказал, что мы выезжаем.
— Мне нужно переодеться и причесаться, — бросила она, выбегая.
Он смотрел ей вслед, зная, что, хотя все трое молодых Рэнсомов будут, скорей всего, рады найти свою мать, старый Дюк Рэнсом станет с этого дня его заклятым врагом. Но Кейда это не тревожило.
Кэтрин появилась через несколько минут.
Он оглядел ее простое черное платье, обтягивающее бедра и доходящее до колен. Волосы были зачесаны на одну сторону и заколоты. Ему становилось трудно дышать, когда он смотрел на нее.
— Вы прекрасны, мисс Рэнсом, — сказал он, и она улыбнулась.
— Спасибо, Кейд, — ответила Кэтрин, опершись на его руку. — Я очень волнуюсь, — призналась она. Он чувствовал, как она нуждается в нем, и это было непривычно. Он обнял ее за плечи и слегка сжал их.
— Все будет хорошо, она понравится тебе, Кэтрин, а потом вы все расскажете братьям.
Они подъехали к дому из красного кирпича, окруженному высокими пиниями.
— Я могу подождать в машине.
— Не нужно, — сказала Кэтрин. — Ты же с ней знаком. Пойдем со мной. Пожалуйста, Кейд.
— Вот два слова, которые я никак не ожидал услышать, — заявил он сухо, выходя из машины.
Открылась парадная дверь. Навстречу им вышла высокая черноволосая женщина с огромными голубыми глазами. Кейд теперь знал, на кого похожа Кэтрин.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Кэтрин с трудом удалось перевести дыхание, когда она заглянула в голубые глаза, так похожие на ее собственные. Кейд слегка сжал ее руку.
— Миссис Рэнсом, вот ваша дочь Кэтрин.
Лаура Рэнсом протянула руку, и Кэтрин крепко ее пожала. Потом они обнялись.
— Я столько раз думала о тебе и представляла себе эту минуту, — сказала Кэтрин.
— Это так замечательно, — откликнулась Лаура, выпуская ее из объятий. — Заходите. Зачем стоять снаружи?
— Кэтрин, если вы...
— Идем, Кейд. Если бы не ты, мы бы не встретились, — Кэтрин вытерла слезы и, найдя его руку, тихонько ее сжала. Они вошел вслед за ней и закрыл дверь.
— Давайте пройдем в гостиную. Там я провожу почти все свое время, — сказала Лаура.
Кэтрин осматривала уютный дом, обставленный изящной мебелью. На стенах висели картины. Полированный паркет блестел, повсюду стояли цветущие растения в горшках и вазах. Они вошли в комнату, где был камин с кирпичной облицовкой, диваны и кресла с яркой обивкой, а в углу — фортепьяно и книжный шкаф. Книжные полки были уставлены фотографиями младенцев, перемежавшимися с более поздними снимками, и Кэтрин узнала на них саму себя и своих братьев. Она взяла в руки одну фотографию, с удивлением поглядев на мать.
— Это же снимок с моего выпускного!
— Надеюсь, ты не обидишься, что я сфотографировала тебя, не спросив разрешения, — сказала Лаура.
Кэтрин поняла, что мать незримо присутствовала в ее жизни все эти годы.
— Как жаль, что я не знала!
— Прошлого не изменишь. Садись и расскажи мне о себе.
— Наверно, Кейд уже многое рассказал. — Кэтрин села на диван рядом с матерью и начала говорить о своей жизни. Время от времени она поглядывала на Кейда, который молча сидел рядом с ней на боковой части дивана, положив ногу на ногу.
У Лауры Рэнсом была гладкая кожа и большие светящиеся голубые глаза, обрамленные густыми ресницами. В черных волосах лишь кое-где поблескивали седые пряди, а улыбка открывала ровные белые зубы, и на щеке показывалась ямочка.
Кэтрин склонила голову набок.
— Как мне называть тебя?
— Как тебе нравится. Обычно говорят «мама», Кэтрин. Или «мать». «Ма» — тоже хорошо. Если тебе удобнее называть меня Лаурой, я пойму.
Кэтрин засмеялась.
— Мама. Поверить не могу, мама. Моя мать, мама! — Они посмотрели друг на друга и обнялись.
Разговор длился довольно долго, и Лаура приготовила всем по чашке горячего шоколада. Они уселись вокруг кухонного стола, отпивая маленькими глотками ароматный напиток, а Кэтрин продолжала рассказывать о себе и своих братьях, доставая из сумочки фотографии.
Была уже почти полночь, когда Кейд взял Кэтрин за руку.
— Уже поздно, Кэтрин. Нам пора идти. Вы еще увидитесь совсем скоро.
— Я и не заметила, как пролетело время! — воскликнула Кэтрин, вставая. — Прошу прощения.
— Я была счастлива каждую минуту, и в любом случае я поздно ложусь спать, — ответила Лаура, поднимаясь, чтобы проводить гостей до дверей.