До этой секунды младший лейтенант Бессель считал, что главным врагом бомбардировщика является истребитель – настигающий в любой точке огромного неба и безжалостно расстреливающий почти в упор. Но когда он увидел, как прямо в воздухе выросла плотная, почти черная стена из сотен разрывов, то сразу поменял свое мнение. «Донтлес» тряхнуло раз, другой, что-то со страшной силой заколотило в кресло. Дуглас мысленно вознес благодарственную молитву изобретателю бронеспинки. Самолет стал ощутимо заваливаться на левое крыло. Лейтенант застонал от натуги, пытаясь удержать машину в горизонтальном положении. Жилы у него на шее натянулись, как тетива лука, громко заскрипели плотно стиснутые зубы.
Они буквально вывалились из завесы в кусочек чистого неба: яркое солнце, пенящийся внизу океан, совсем близкие надстройки какого-то крейсера. Самолет капитана Титса исчез. Идущий внизу миноносец, увидев американский бомбардировщик, тут же выплеснул фонтан огня и стали, «Донтлес» снова затрясло. Внезапно по лицу хлестнуло режущим порывом ветра: пилотский фонарь бесследно исчез. Одновременно Бессель понял, что больше не слышит ни криков Френка Бу, ни грохота его пулемета.
– Целься, Дуг! – простонал Эммель. – Ну же!
Они уже не летели, а просто падали, судорожно трясясь из-за изувеченного двигателя, переломанных лопастей винта и перебитых рулей управления. Но падали через авианосец!
Хорошо понимая, что на электрику в такой ситуации рассчитывать нельзя, Бессель схватился за торчащий между колен рычаг ручного сброса, прильнул к окуляру бомбового прицела. Через прицел кораблики показались неожиданно маленькими, да еще скакали из-за тряски из стороны в сторону по всему объективу, не желая попасть в тонкое перекрестье из паучьей нити.
– А-а-а!!! – внизу показалась ровная палуба, забитая десятками самолетов, изрезанная шлангами подачи топлива, заваленная бомбами, торпедами и пулеметными лентами. Какой лифт? Какая бомба? Для разгрома японцев сейчас хватило бы одной спички! Но перекрестье прицела прыгало по палубе от края и до края, выхлестывая за пределы цели, и он никак не мог понять, куда же целиться. – А-а-а!
Бессель понял, что еще мгновение, и они перелетят авианосец, что на трясущимся, падающем, накренившемся бомбардировщике все равно не может быть пользы ни от какого прицела, а потому надеяться можно только на Бога. И рванул рычаг.
Полумертвый «Донтлес» неожиданно заметно дернулся вверх, даруя летчикам еще несколько ярдов высоты, а значит – жизни. Но Эммель, поняв, что дело сделано, расслабился, отпустил рычаг, и бомбардировщик начал сваливаться в неуправляемое пике.
– Прыгай, Дуг, – прошептал Эммель. – Скорее. Это конец.
– Барри… – попытался ответить Бессель, но командир поднял руку:
– Передай нашим от меня… У меня нога перебита. Прыгай…
Вода приближалась с пугающей скоростью, но пилот догадался повернуть рычаг влево, переворачивая машину разбитым фонарем вниз. Дуглас скользнул наружу, нащупал кольцо, торопливо рванул и… И ничего не произошло…
«Вот и все…» – успел подумать младший лейтенант, но тут его резко рвануло за плечи вверх, туго натянулись шелковые стропы, и последний уцелевший летчик с авианосца «Хорнет» коснулся ногами воды.
Частные владения Артура Андерсена, округ Дунн, штат Северная Дакота, 18 сентября 1993 года, 06:10
Труп лежал на спине. Мужчина примерно тридцати лет: волосы русые, рост около шести футов, слегка приплюснутый нос, острая скула, руки раскинуты в стороны, на животе – довольно крупная окровавленная рана. Заряд крупной дроби в клочья разодрал куртку защитной раскраски, перемешав куски ткани с человеческими внутренностями. Рядом стояла на коленях Мэриан в ночной рубашке и тоскливо выла на одной ноте, то пытаясь гладить убитого по волосам, то начиная раскачиваться вперед назад.
Хозяин долины, не обращая внимания на вой сирен, сидел на берегу озера лицом к воде, рядом с ним лежало помповое ружье двенадцатого калибра.
– Артур Андерсен! – Молдер, резко остановив машину, выпрыгнул из-за руля, выхватил свою «Беретту» и поймал на мушку голову подозреваемого. – Поднимите руки так, чтобы я их видел, встаньте и медленно повернитесь лицом ко мне!
В этот момент его довольно грубо оттолкнули в сторону, и мимо агента ФБР прошел шериф.
– Здравствуйте, мистер Андерсен. Вы не будете возражать, если я заберу ваше ружье?
– Да, конечно, Дуал, – кивнул владелец долины. – Бери.
– Спасибо, мистер Андерсен, – шериф подобрал орудие убийства и повесил его себе на плечо.
Молдер поморщился, спрятал пистолет обратно в наплечную кобуру и оглянулся, ища напарницу. Скалли уже присела рядом с убитым, взглянула на рану и, даже не потрудившись пощупать пульс, сдвинула жертве веки, закрывая глаза.
– Что здесь случилось, мистер Андерсен? – поинтересовался шериф.
– Я услышал шум наверху, – сообщил озеру хозяин дома, – поднялся к спальне внучки и увидел, что туда проник этот человек и пытается связать Мэриан. Я выстрелил, он вылетел в окно и упал вниз.
– Он лжет, лжет! – сквозь слезы закричала девушка. – Он убил его! Просто убил!
– Окно на втором этаже закрыто, – сообщил Молдер.
– Мэриан закрыла его уже после выстрела.
– Нет! – девушка, отчаянно замотала головой. – Я спала, услышала выстрел, выглянула в окно и увидела труп! Это Лайки, мой Лайки! Дед не хотел, чтобы мы встречались, и убил его, убил!
Шериф наконец-то соизволил подойти к покойнику, взглянул на него и с явным сожалением сообщил:
– Это действительно Лайки Калеван, мистер Андерсен.
– Может быть, – не стал спорить хозяин дома. – Я не приглядывался.
– Окно закрыто, единственный свидетель утверждает, что вы застрелили его на улице, мистер Андерсен.
– Я слышал, Дуал.
– Боюсь, мне придется надеть на вас наручники, мистер Андерсен.
– Не надеть наручники, Дуал, а просто арестовать. – Хозяин дома поднялся. – Наручники мне, согласись, ни к чему.
– Простите, мистер Андерсен, именно это я и хотел сказать.
– Поехали, Дуал. Сейчас мне нужно побыть одному.
– Садитесь в машину, мистер Андерсен, – кивнул шериф и оглянулся на своих подчиненных: – Малон! Забери Мэриан и отвези ее к доку домой, пусть успокоит. Джон, возьми у него в машине бланки осмотра места происшествия и запиши, как тут все выглядит. Часа через два я пришлю Малона, чтобы он тебя забрал.
Молодой патрульный, склонившись над девушкой, обнял ее за плечи, прижал к себе, отвел к раскрашенному в бело-синие цвета «форду», усадил на место пассажира. Полицейские машины, мигая проблесковыми огнями, развернулись и уехали в сторону города.
– Было бы лучше вызвать из Дискерсона специализированную бригаду, – задумчиво произнесла Скалли.
– Зачем? – бодро поинтересовался патрульный. – Тут же расследовать ничего не нужно. Мистер Андерсен во всем уже признался, сам сдался шерифу. Труп здесь, оружие тоже. Надо только записать, что и где лежит, как выглядит. Протокол я составлять умею, шесть месяцев на курсах полицейских в Бисмарке проучился.
– Рулетка у тебя есть, специалист по протоколам? – поинтересовалась Скалли.
– Зачем?
– Как же ты собираешься записывать, что и где лежит, если нечем расстояние измерить?
– Локтем можно измерить. Он у меня один фут, пять дюймов. Точно, как в аптеке.
– А фотоаппарат есть?
– Зачем?
– Вот черт! – не выдержала агент Дана Скалли. – Ты тогда хоть примерную схему нарисуй, как тело лежит, где находится стена дома, где дерево. Вот то, что на берегу. И укажи расстояние от разных углов, от основания ствола. Что тут еще есть основательного? Хоть бы скамейку Андерсен вкопал, что ли…
Пока Фокс Молдер бродил по траве, вороша ее ботинком и выглядывая, нет ли каких любопытных предметов вроде ножей, наручников, гильз или просто пятен крови, Скалли одела перчатки, присела возле трупа, начала методично обшаривать карманы.
– Та-ак, что мы видим? Ключи, документы. Семь долларов в двух купюрах и два четвертака. Веревки… Нож с широким лезвием, в чехле… – она выкладывала найденные предметы на траву рядом с телом. – Ого, а это что за железки?
Она выпрямилась, разглядывая две металлические подошвы с ремешками и парой стальных шипов впереди.
– Это когти, – охотно пояснил полицейский. – На сосны за орехами лазить или еще зачем. Засаду, например, на кабана сделать, припас от дикого зверя спрятать. Гамак от волков можно повесить на ночь, если поблизости воют, комаров наверху не бывает. У меня такие же есть. Да и вообще в каждом доме имеются. К ним еще обычно или большую ременную петлю добавляют, ствол обхватывать, или похожая пластина на запястье руки привязывается, шипами наружу.
Скалли взяла руку убитого, повернула запястьем наружу. Холодно блеснуло железо.
– Калеван за орехами, наверно, собирался, – заметил Джон. – Сейчас как раз сезон заканчивается. Он ведь лесной бродяга, места знать должен.
– Запиши про эти шипы и содержимое карманов в протокол, – сказала женщина, подошла к стене, внимательно ее осмотрела. Никаких царапин на камнях видно не было. Скалли провела пальцем по одному из замшелых валунов кладки, посмотрела на застарелую грязь, которая испачкала палец, и отерла ее о траву. – Зря вы фотоаппарата не взяли. Всего ведь не запишешь.
– А чего записывать, когда и так все ясно? – повторился патрульный.
– Вот тут ты не прав, – возразил Молдер, дошедший до самой воды, но так ничего и не обнаруживший. – Всегда может оказаться неучтенный фактор. Человек может оговорить сам себя. Выгораживая знакомого или оказавшись жертвой шантажа. У убийцы могут быть сообщники, которых он не захочет выдавать. Жертва тоже может оказаться не одна. Так что при осмотре места преступления любая мелочь может дать зацепку.
– Ерунду вы говорите, сэр, – отмахнулся полицейский. – Никого тут не было.
– Откуда ты знаешь?
– По росе, – пожал плечами патрульный. – Мы же аккурат на рассвете приехали. На траве роса лежала. Если по поляне перед домом пройти, роса стряхивается, и трава из белесой темной становится. Мы как приехали, я сразу внимание обратил, что от трупа до зарослей у сарая темная полоса тянется, и от дома до мистера Андерсена. Мэриан еще полоску оставила. И боль