У людей, которые выросли в безопасном доме с последовательными и надежными родителями, убеждения и ожидания обычно такие: «Жизнь во многом предсказуема. Я буду согрет, накормлен и одет. Почти каждый день происходят одинаковые вещи в одно и то же время. Обо мне позаботятся, когда мне это будет нужно, и я могу попросить о заботе и поддержке. Я доверяю родителям и учителям. Люди хорошо ко мне относятся и вдохновляют меня добиваться успеха. У меня будет хорошая жизнь со стабильной работой. Я могу пробовать новое и веселиться. Иногда у меня что‑то не будет получаться, но это нормально. Время от времени мне будут отказывать, но такова жизнь. Мне нравятся люди, а я нравлюсь им».
Проанализируйте убеждения, которые были у Мэдисон в начале терапии:
«Я никогда не знаю, что произойдет дальше, и мне нужно постоянно быть готовой к тому, что все изменится. Ничто не будет прежним. Люди будут причинять мне боль. Доброта опасна, потому что люди проявляют ее, чтобы потом использовать меня. Мужчины особенно опасны, и я должна причинять им боль, чтобы защититься. Моя единственная ценность для мужчин – это способность заняться с ними сексом. Я сплю с мужчинами, которые меня хотят, потому что меня в любом случае принудят к сексу и, если я не буду сопротивляться, мне хотя бы не причинят вреда. Мои близкие, похоже, меня ненавидят, следовательно, я неправильная или плохая. Чувствовать себя в безопасности и расслабляться небезопасно. Мне нужно следить за собой и защищаться. Нападать до того, как нападут на меня. Моя жизнь будет ужасной, и я, возможно, не доживу до тридцати. Если ничто не имеет значения, почему бы мне не повеселиться?»
Многие из этих убеждений были защитной реакцией и требовались, чтобы помочь ей справиться с осознанием причиненного ей вреда и защитить ее от дальнейшей боли.
Чтобы выразить некоторые из этих убеждений и управлять ими, Мэдисон развила в себе гипербдительность и тревожность, связанные с окружающим миром. Она была убеждена, что мир – опасное место, и взрастила в себе отношение «убей или будешь убит». Она употребляла наркотики, чтобы притупить чувства, и из‑за отсутствия хорошей модели поведения, усвоенной от родителей, она считала, что не сможет управлять эмоциями без наркотиков. Она ненавидела ощущение расслабления и не переносила успокаивающие занятия, например йогу или медитацию. Вместо работы над осознанностью, направленной на заземление, я стала бросать ей мяч. Это был хороший физический способ успокоить ее в достаточной степени, чтобы мы могли поговорить. Мэдисон была склонна избирательно проводить время с теми, кто в итоге причинял ей боль или предавал ее, из‑за твердо укоренившегося убеждения, что она не заслуживает большего. Она жила с ощущением безнадежности и часто не могла отличить безопасного человека от опасного. Из‑за ее образа жизни у Мэдисон даже не было шанса встретить безопасных и просоциальных людей. Со временем эти убеждения и решения, связанные со стилем жизни, привели к циклам ревиктимизации и ретравматизации, которые только укореняли ее первоначальные убеждения.
Анализируя влияние травмы на убеждения о мире, важно учитывать, с чего началась жизнь человека: с реалистичных и полезных убеждений или ранних травм, сделавших его систему убеждений деструктивной или негибкой.
Если говорить в общем, жестокое обращение в детстве (четкий возрастной предел назвать сложно, но я говорю о том, что произошло до 12–13 лет) в большинстве случаев ведет к искажению структур убеждений. В таких случаях работа по изменению убеждений связана с пониманием и разрывом этих структур. Если травматическое событие произошло позднее (травля на работе, насилие со стороны интимного партнера и т. д.) на фоне безопасного детства, то работа в основном связана с пониманием того, как травма вступила в конфликт с первоначальными структурами убеждений и изменила их. Цель психотерапии здесь заключается в реформации здоровых и реалистичных посттравматических убеждений.
В общем, нормальная система убеждений должна быть реалистичной (основанной на реальности, а не на тревожности или мнении о событии), гибкой (меняться со временем или в зависимости от ситуации), полезной (помогать нам взаимодействовать с миром и достигать желаемого), а также неабсолютной (никаких «все или ничего» и «должен»). У жертв часто формируются абсолютные убеждения («Мне всегда нужно держать людей на расстоянии вытянутой руки»), которые не зависят от ситуации и не являются реакцией на нее. Эти убеждения могут привести к различным видам проблемного поведения и эмоциональных трудностей и со временем стимулировать развитие нарушений психического здоровья.
Ниже я описала некоторые распространенные убеждения, основываясь на своем обучении схема‑терапии.
«Я недостаточно хорош(-а)»
Эта схема очень распространена, и она часто является результатом ситуаций, в которых человеку говорили, что он недостаточно хорош, или винили его и наказывали за недостаточно впечатляющие достижения. Такие ситуации характерны для семей, где процветает эмоциональное насилие, и они могут привести к возникновению глубинного чувства неудачи, тревог о недостаточных достижениях и крайне требовательных критических внутренних голосов.
Некоторые люди поддаются этим убеждениям, принимают их за истину и даже не пытаются чего‑то достичь. Кто‑то неустанно пробивается через них, пытаясь доказать обратное путем больших достижений.
Эта схема может включать постоянные тревоги о достижениях, стыд за самого себя, проблемы с принятием собственного тела, чрезмерную состязательность, постоянное сравнение себя с другими, неудовлетворенность своими достижениями, постоянное изменение целей, слишком высокие стандарты для себя и окружающих, самосаботаж в случаях, когда все идет хорошо, отказ заниматься чем‑то (вдруг это обернется неудачей), гнев при обращении с просьбами и недостаточные достижения.
«Люди причинят мне боль или бросят меня»
В основе этого убеждения лежит ожидание, что люди будут непредсказуемыми, жестокими и злыми. Человек также может думать, что окружающие его бросят. Это убеждение может проявляться по‑разному, например: в виде поведения, направленного на отталкивание других людей; преждевременного разрыва отношений (бросить до того, как бросят тебя); гипербдительности к любым признакам агрессии или отторжения; сложностей со сдерживанием обещаний; поиска недостатков в людях, «проверки» людей; трудностей с пребыванием в одиночестве. Парадоксально, но человек может смириться с мыслью о том, что другие люди неизбежно причинят ему вред, и перестать отстаивать свои границы или оценивать людей перед вступлением в отношения с ними. Эти схемы часто тесно связаны со стилем привязанности (об этом подробнее рассказывается в Главе 3).
«Никто не удовлетворит мои потребности/я всегда один(-на)»
В основе этого убеждения лежат трудности с распознаванием собственных физических или эмоциональных потребностей, а также неверие, что кто‑то сможет их удовлетворить. Люди с такими убеждениями часто говорят о глубоком одиночестве или ощущении дыры в душе, причем настолько большой, что ее не может заполнить никакое количество заботы. Это убеждение формируется, когда родители отсутствуют, сильно озабочены (например, когда один из них или другой ребенок болен и перетягивает на себя почти все внимание в доме) или проявляют холодность и сдержанность.
Люди с этой схемой боятся быть покинутыми, оказаться слишком навязчивыми, стать грузом или остаться в одиночестве. Управлять таким опытом трудно: люди часто отгораживаются от заботы, которую сами же ищут, или же настолько стремятся к поддержке и близости, что утомляют других и сталкиваются с пугающим их отторжением.
«Я должен(-на) быть идеальным(-ой)»
Перфекционизм характерен для некоторых людей с отношенческими травмами. Он часто возникает, если первоначальная травма была связана с требовательными родителями, которые прибегали к наказаниям (например они ожидали высоких отметок и примерного поведения), или другими людьми во взрослой жизни (например романтическими партнерами), которые прибегали к критике и вызывали чувство вины. Иногда перфекционизм развивается в качестве реакции на тревожность после травмы («Если я буду идеальным(-ой), а все вокруг меня – таким, как надо, то я смогу контролировать свой мир»). В случае некоторых жертв это проявляется в виде контроля за мельчайшими деталями своей жизни, в результате чего у человека развиваются укоренившиеся привычки. Если рутина и привычные структуры оказываются под угрозой, жертва испытывает сильную тревогу. Это тесно связано с убеждением, что человек недостаточно хорош, и иногда может проявляться как защитная реакция на глубинное чувство стыда и неполноценности.
Перфекционизм может проявляться по‑разному. Он может быть открытым, как, например, страх допустить ошибку или тревога при попытке попробовать что‑то новое. Скрытые признаки перфекционизма включают чрезмерное планирование перед новым занятием (я работала с клиентами, которые так долго планировали свои действия, что впадали в ступор из‑за обилия возможных вариантов); прокрастинацию, обусловленную страхом неудачи и тем, что человек просто не может выносить что‑то неидеальное; сосредоточенность на возможной неудаче, а не на приобретении нового опыта; чрезмерное внимание к тому, чтобы все выглядело определенным образом, или поиск «лучшего» решения проблемы (большинство наших решений и сделанных выборов, возможно, не так важны, как нам кажется); трудности с началом новых проектов.
«Я беспомощен(-на)/я не контролирую свою жизнь»
Иногда у травмированных людей развивается выученная беспомощность: они привыкают быть жертвой и начинают верить, что их жизнь и различные ситуации не поддаются их контролю. По этой причине они просто перестают пытаться что‑либо изменить. Отсутствие контроля над своей жизнью приводит ко многим психологическим проблемам и способствует возобновлению циклов ревиктимизации.