Нельзя забывать, что травма требует таргетированной терапии, а не недирективной психотерапии. Большинство опытных психотерапевтов могут объединять элементы разных методов лечения, но некоторые предпочитают работать исключительно в рамках выбранной модальности.
Сенсомоторные виды терапии, подразумевающие использование тела и движений для выздоровления, набирают популярность. Они варьируются от хорошо изученных (йога) до более эзотерических и малоизвестных (ребёфинг). Хорошо зарекомендовавшие себя методы прекрасно подходят некоторым клиентам и являются отличным подспорьем для исцеления. Однако, поскольку травма отрицательно влияет на мышление, понимание и обработку информации, языковые стратегии, способствующие осознанию ситуации и ее изменению, остаются моим главным терапевтическим выбором. Я использую сенсомоторные методы, например поливагальную активацию, позволяющую успокоиться в моменты дистресса (поливагальная система – это естественная регуляторная система организма, которая активизируется и успокаивается, и ее модулирование стало общепризнанной составляющей лечения травм), но в основном полагаюсь на тщательно изученные психологические разговорные методы. Я разрешаю клиентам пробовать сенсомоторную терапию, если она их интересует, но рекомендую им держаться подальше от диких и странных окраин терапевтического ландшафта. Некоторым моим клиентам нравятся другие виды терапии, например садотерапия, музыкальная терапия, художественная терапия, иппотерапия и йога, которые могут стать замечательным подспорьем в процессе лечения.
Лечение травм должно быть последовательным, а сеансы – регулярными и частыми. Я предпочитаю встречаться с большинством своих клиентов, имеющих отношенческие травмы, раз в неделю или две в одно и то же время, если это возможно. Жизнь многих травмированных людей хаотична, и внесение в нее регулярности может быть полезным. Я стараюсь быть гибкой с клиентами, поскольку не у всех есть свободное время и деньги, но убеждаю их предоставить себе наилучшие шансы на выздоровление путем регулярных сеансов.
Как почувствовать себя в безопасности с психотерапевтом
Отношенческие травмы связаны с нарушением границ, и некоторым жертвам трудно отличить безопасного терапевта от опасного. По этой причине они ходят к человеку, который нарушает их границы и только усугубляет первоначальную травму. Я знаю жертв, которые подверглись сексуальному насилию со стороны терапевта, посещали терапевта, применявшего непроверенные методы (например регрессия прошлой жизни, рэйки и т. д.), или случайно вступивших в секту в погоне за исцелением. Еще я встречала терапевтов, которые предлагали слишком много, желая помочь человеку, а затем пугались и отстранялись. Есть терапевты, которые ведут себя, как агрессоры (например они могут злиться и начать обвинять).
Ниже я предлагаю несколько руководящих принципов, которые помогут найти надежного терапевта. Этот список составлялся с учетом этических принципов, которым обычно следуют психологи (это вполне понятно), однако он применим и к другим видам терапии, если внести небольшие коррективы. Это лишь основа, а не исчерпывающий перечень.
Хороший терапевт сможет рассказать вам о своей квалификации, опыте работы и типах терапии, которые он применяет. В идеале он должен иметь лицензию и находиться под надзором контролирующего органа. Он должен сотрудничать с вами и принимать во внимание ваши желания. Он будет запрашивать информированное согласие на все, что он предлагает, за исключением очень маленького числа случаев, например, если вы находитесь в состоянии психоза или активно пытаетесь покончить с собой и нуждаетесь в защите. Я сразу разговариваю со своими клиентами на эту тему и объясняю, что не могу работать с мертвым человеком. Мои клиенты должны принять тот факт, что я сделаю все возможное, чтобы они находились в безопасности и были живы.
Хороший терапевт направит вас к другому специалисту, если он почувствует, что не может удовлетворить ваши нужды. Он сможет дать вам обратную связь по поводу природы ваших трудностей и их источника. Он объяснит, какие методы лечения он рекомендует и почему. Эффективность предложенного лечения должна быть научно доказанной, и терапевт обязан предоставить вам эти доказательства, если вы его об этом попросите. Хороший терапевт будет с вами честен, даже если иногда это сложно.
Хороший терапевт никогда не прикоснется к вам без вашего разрешения (большинство психиатров, психологов и социальных работников никогда не должны вас трогать). Правда, у меня есть молодые клиенты, которым нравятся дружеские соприкосновения кулаками, и я позволяю это. Мне кажется, что это безопасная форма прикосновения, и отказ от нее может быть воспринят как отвержение, которое принесет больше вреда, чем пользы. Некоторые терапевты прикасаются к клиентам, чтобы обеспечить билатеральную стимуляцию во время ДПДГ (например слегка ударяют по коленям), утешить (рука на плече) или проверить состояние здоровья (осмотр психиатра). Прикосновения всегда должны быть клинически обоснованными и осуществляться только с согласия клиента.
Хороший терапевт не станет выходить за рамки своих знаний и умений. Психолог не должен давать советы о питании (за пределами базы), если он не имеет квалификации диетолога.
У хорошего терапевта будут четкие границы: он сможет сказать вам, чего он от вас ожидает (например регулярных посещений), какая у него занятость, насколько хорошо он действует в кризисных ситуациях и можно ли/каким образом поддерживать с ним контакт между сеансами. Травмированным людям нужны терапевты с четко обозначенными разумными границами: это тяжелая работа для обеих сторон, и терапевт должен заботиться о себе вне работы, чтобы полностью выкладываться с клиентами. К несчастью, терапевты часто работают слишком много, что приводит к выгоранию и отказу от клиентов. Хотя иногда может показаться, что границы нужны, чтобы держать клиента на расстоянии, в действительности они позволяют сохранить энергию терапевта, чтобы он мог работать в течение долгого времени. Кроме того, четкие границы позволяют удостовериться в объективности терапевта и его способности разделять работу и личную жизнь. Клиент никогда не должен использоваться для удовлетворения психологических или физических потребностей терапевта (за исключением оплаты затраченного времени), и это значит, что терапевтам требуется достаточно времени и энергии вне работы, чтобы удовлетворять их в другом месте. Как человек, который часто в изнеможении падает на диван после дня психотерапии, я могу подтвердить, что это непростая задача. Границы должны быть максимально гибкими в периоды дистресса и возросших потребностей. Жизнь травмированных людей часто хаотична, поэтому терапевты должны не погружаться в этот хаос, а вежливо, но твердо отстаивать свои границы. Это может означать простые вещи, например отказ переносить сеанс в случае опоздания, или установление норм, связанных с телефонными звонками и поведением во время сеанса (например запрет на употребление каких‑либо веществ перед сеансом или во время него).
Хороший терапевт сможет взять ответственность за проблемы, возникающие во время сеанса, и извинится при необходимости. Я хорошо помню первый (и единственный) раз, когда я по‑настоящему разозлилась на своего психотерапевта. Был канун Рождества, и она сообщила мне, что уезжает в отпуск на три недели. Теперь это кажется мне мелочью, но в то время этот срок представлялся мне огромным, учитывая интенсивность нашей работы. Я расстроилась из‑за того, что меня не оповестили заранее, и почувствовала себя брошенной. Она сыграла в этой ситуации важную роль (она не извинилась, что уезжает, и имела на это полное право, но попросила прощения за то, что не поставила меня в известность заранее). Для меня это был очень тяжелый момент, поскольку до того времени другие мои отношения во многом характеризовались эмоциональным обесцениванием (мне внушали, что мои чувства неправильные). Момент, когда я смогла выразить свой гнев и признать его, стал поворотным. Я стараюсь дарить своим клиентам такой же подарок в виде признания своих ошибок и прошу прощения, когда оказываюсь неправа.
Наконец, хороший терапевт не будет идеальным (в какой‑то момент он наверняка допустит ошибку), но в целом он будет внимательным и искренним. Обычно у клиента будет ощущение, что его услышали, а его опыт признали значимым. Я говорю «обычно», потому что в психотерапии бывают трудные моменты и случаи обесценивания. Это иногда происходит из‑за непонимания или ошибок, допущенных во время сеанса, а также из‑за определенных моделей отношений и интерпретации информации, которые клиент приносит с собой в кабинет. В подавляющем большинстве случаев клиенту следует сообщить терапевту о неприятных чувствах, возникших в ответ на сказанное им. Хороший терапевт будет работать с клиентом сообща, чтобы помочь ему осознать имеющиеся паттерны. Он также даст отпор при необходимости, однако он никогда не должен стыдить клиента или агрессивно на него реагировать.
Клинические задачи психотерапевта многочисленны: освоить различные методы лечения травм, научиться правильно оценивать травму и составлять карту ее последствий, определять наиболее важные цели лечения, уметь делиться сложной медицинской информацией в доступной форме, предоставлять клиентам право выбора лечения и автономию в определении темпа лечения, отстаивать интересы клиентов в равнодушной системе, а также умело выстраивать межличностную коммуникацию, особенно при работе с клиентами, которые быстро начинают чувствовать себя отвергнутыми или оскорбленными.
Личные задачи психотерапевта не менее разнообразны: брать на себя ответственность (но не всю); вести клиента, не принимая за него решения; следить за соблюдением личных границ, но делать исключения, когда в этом действительно есть необходимость; выражать свои реакции честно, искренне и прямо; быть точно настроенным на происходящие в кабинете процессы и грациозно вести сложные разговоры; принимать и бросать вызовы; понимать свою реакцию на разных клиентов; удостовериться в наличии адекватной личной поддержки, включая психотерапию; справляться с большим объемом работы; следить за числом клиентов, чтобы избежать перегрузок; научиться быть искренним; и, что самое важное, не принимать поражения близко к сердцу и говорить клиентам о неизбежности ошибок и своем несовершенстве (это касается всего вышеперечисленного).