всё поняли: это называется сталкингом, и, если вам не дали сексуального согласия, попытки добиться секса считаются домогательствами или изнасилованием).
После того как этот мужчина порвал с Леони через несколько месяцев, она начала встречаться с другим человеком. Он сказал ей, что одной из первых особенностей, которые он в ней заметил, было то, насколько неподвижно она сидела. По словам Леони, она заметила, как он наблюдает за ней, и сидела без движения, потому что ей было некомфортно от его внимания и от того, что на нее так пристально смотрят в общественном месте. Говорит ли это о том, что этого человека привлекала такая неподвижность, а точнее пассивность и замирание жертвы, вызванные дискомфортом от ощущения опасности?
Этот мужчина на два часа опоздал на их второе свидание. Однажды ночью, когда они занимались сексом, он был очень груб, и Леони было больно. «Прекрати!» – сказала она, отталкивая его. Он не прекратил. Эти отношения продлились недолго. Вскоре после расставания он стал забрасывать ее разъяренными сообщениями, почувствовав, что она ускользнула от него. Хотя в тот период Леони было больно, она радовалась, что все закончилось именно тогда. Она признавала, что, возможно, из‑за этого негативного опыта она позволила отношениям с Аланом продлиться так долго. «Он хотя бы никогда не принуждал меня к сексу», – сказала она.
Я поделилась этими историями, чтобы показать, насколько малозаметными могут быть первые проявления опасности. То, как человек отзывается о бывшем партнере, насколько уважительно он относится к чужому времени, как он управляет гневом, что он замечает и любит в нас, принимает ли он во внимание наш комфорт, как он реагирует на слово «нет» и просьбу остановиться. Из этих наблюдений складывается наше представление о человеке.
Границы – это часто обсуждаемое и плохо понятое явление, однако они необходимы для поддержания хорошего психического здоровья и являются важнейшим аспектом идентификации потенциально опасных людей. Кроме того, травмированным людям крайне сложно понимать и соблюдать границы из‑за того, что в их жизни нарушение границ часто практиковалось и поощрялось.
По сути, границы – это признание трудоемкости чего‑либо и идеи о том, что наши ресурсы ограничены и должны быть сохранены для того, чтобы наилучшим образом сделать что требуется. Они являются неотъемлемым компонентом психологического благополучия и включают физические, эмоциональные, психологические, финансовые и временные ограничения. Мы устанавливаем их для себя и других людей. У всех нас свои границы, и мы можем устанавливать разные границы для разных людей в зависимости от степени близости и социальных ролей. Например, я устанавливаю для знакомых гораздо более жесткие границы, чем для своих близких людей.
Люди, прибегающие к насилию, нарушают границы другого человека, и такое поведение первое время может быть малозаметным. Оно может проявляться как неприкрытые попытки игнорировать ваши границы или как пересечение агрессором своих границ, например в случае, когда психотерапевт становится другом клиента или начинает к нему прикасаться. Большинство таких поступков изначально будут выглядеть относительно безобидными, и они даже могут показаться приятными и заставить клиента чувствовать себя «особенным». Эффект «скользкой дорожки» [5] замечен у медицинских работников, признанных виновными в серьезных нарушениях профессионального кодекса, например интимных отношениях с пациентом. Это свидетельствует о том, что нарушения границ и трансгрессия ролей могут начинаться с малого, а затем набирать обороты. Нарушения границ присутствуют в большинстве типов насилия и характерны не только для тех, кто не соблюдает профессиональный кодекс.
Вообще, я с подозрением отношусь к тем, кто нарушает основные границы своих ролей, даже если они делают это на благо других людей. Профессиональные границы существуют для того, чтобы защищать клиентов, и они формировались в течение долгого времени. Нарушение этих границ – это намеренное решение уничтожить структуры, поддерживающие безопасность всех нас. Иногда оно указывает на особенности психологического функционирования самого специалиста и его потребность чувствовать себя особенным или не похожим на других. Даже если кажется, что какие‑то нарушения границ идут клиентам на пользу, они могут быть опасными, поскольку задают ожидания, которым невозможно соответствовать. Некоторые границы в отношениях могут слегка сдвигаться в зависимости от потребностей, но ключевые ролевые границы всегда должны сохраняться. Иногда после тщательного обдумывания я ослабляю личные границы, связанные с телефонными звонками и контактами между сеансами, для клиентов, которые действительно в этом нуждаются, но некоторые границы, например запрет на физический, социальный или сексуальный контакт с клиентом, всегда остаются неизменными.
Устойчивые границы являются залогом безопасности отношений. Такие их нарушения, как получение сообщений от человека даже после того, как вы попросили его прекратить вам писать, могут показаться незначительными, однако подтекст этих действий такой: «Мои потребности важнее твоих, и я не принимаю во внимание сказанное тобой». Те, кто имеет плохо установленные личные границы, более склонны нарушать границы других людей, поскольку нам трудно уважать у других то, что отсутствует у нас, однако большинство людей со слабыми границами все равно соблюдают чужие границы после их четкого обозначения. Красным флагом является раздвигание или игнорирование разумных установленных границ. Люди, которые делают это из раза в раз, демонстрируют энтайтлмент, непринятие чужих взглядов и неуважение.
Скрытые поступки и структуры
Как уже было сказано, отношенческие травмы и абьюз в большинстве случаев происходят вдали от посторонних глаз. Крайне редко абьюз случается при свете (метафорического) дня, и худшие поступки обычно совершаются в ситуациях, когда агрессор и жертва находятся наедине.
Хотя мы, конечно, остаемся один на один с разными людьми на протяжении всей жизни, полезно обращать внимание на попытки человека добиться большей приватности, чем того требует ситуация. В качестве примера можно привести повторяющиеся просьбы побыть с ребенком вдали от его дома или стремление начальника, ранее намекавшего на интимную близость, остаться наедине с сотрудником. Намеренные попытки создать атмосферу секретности и отдалить уязвимого человека от других людей, особенно в сочетании с нарушением границ, это красные флаги.
Говоря о вреде, важно принимать во внимание структуры, в которых он причиняется. Структуры, связанные с разницей в уровне власти и подразумевающие подчинение, создают ситуации, благоприятные для причинения вреда. Например, это структуры командования и управления, присутствующие в таких организациях, как вооруженные силы и полиция. Из‑за того, что от них ждут подчинения и покладистости, людям кажется, что они обязаны подчиняться тем, кто стоит выше них, и не могут говорить о пережитом и увиденном. Благодаря этому действия агрессора остаются скрытыми. Тех, кто все же решается обо всем рассказать, часто демонизируют и наказывают, что подает окружающим отрицательный пример.
Австралийские СМИ сообщали о нескольких случаях сильной травли и повторяющихся сексуальных домогательств/изнасилований в Австралийских вооруженных силах. Это говорит об опасности закрытой от понимания травм культуры с нормами, установленными вокруг определенных форм мужественности, и ожиданиями стоического и абсолютного подчинения. Мы видели похожие инциденты в тюрьмах, где людей, решившихся рассказать о случившемся, называют «крысами», изгоняют из группы и подвергают травле до самого освобождения. О религиозных организациях можно сказать то же самое. Я заметила, что люди, обладающие некоторой религиозной или духовной властью, склонны считать себя выше закона страны. Это очень опасно, поскольку они не отдают себе отчета в своих действиях и поступают как хотят, полагая, что их бог это одобряет. Религия – поразительно удобное прикрытие для многих абьюзивных людей.
Ситуации, связанные с большой разницей во власти, создают благоприятные условия для причинения вреда. В структурах многих профессий, включая врачей, юристов, психологов, психиатров, военных и представителей духовенства, присутствует дисбаланс власти, и ни одна система, институт или профессия не может сдержать людей, которых привлекает именно разница в уровне власти и возможность оказывать влияние на других. Если человек работает в системе, которая отдает предпочтение определенным взглядам и опыту, а также позволяет людям считать, что они всегда правы или являются главными гарантами правосудия, у него может развиться своего рода комплекс бога, и он будет вести себя не лучшим образом, когда его власть окажется под угрозой или кто‑то осмелится ему возразить.
Роль психологического принуждения
В основе большинства случаев физического насилия в отношениях лежит постепенное нарастание психологического насилия и принуждения (психологическое насилие и принудительный контроль могут не сопровождаться физическим вредом, но при этом быть не менее деструктивными). Типичным первым признаком абьюза является манипулятивное и принуждающее к определенным действиям поведение, пусть и слабо выраженное. О пациентах говорят, что они «манипулируют» и «разделяют персонал». В действительности мы все пытаемся повлиять на поведение других людей, чтобы удовлетворить свои нужды, и при наличии возможности мы бы все сосредоточились на людях, которые добры к нам, и общались бы только с ними, игнорируя тех, кто нам неприятен.
Мы все ежедневно манипулируем людьми разными способами.
В общих чертах манипуляцию можно охарактеризовать как поведение, к которому человек прибегает (иногда неосознанно), чтобы удовлетворить свои нужды. В качестве примера можно привести демонизируемый газлайтинг. Газлайтинг – это обобщающее понятие; сам термин происходит из фильма «Газовый свет» (англ. «Gaslight») 1944 года, в котором муж убеждает жену, что она сходит с ума, ежедневно приглушая газовый свет и утверждая, что у нее галлюцинации. Изначально слово «газлайтинг» означало поведение, обычно намеренное