С точки зрения судебной психологии поведение Дэна было проблемным и подходило под определение сталкинга (повторяющиеся нежеланные вторжения в жизнь другого человека, направленные на запугивание). Люди, занимающиеся сталкингом, часто зацикливаются на предполагаемых оскорблениях или плохих поступках в свой адрес или неустанно преследуют человека с другими целями (например, надеясь вступить с ним в отношения). Иногда такое зацикливание приводит к квазинезаконному поведению, например харассменту онлайн или в социальных сетях. Такое поведение часто неправильно интерпретируют, и его распознавание означает прослеживание паттерна поведения, а не отдельных поступков. К сожалению, люди часто прощают или оправдывают некоторые виды такого поведения, например харассмент на рабочем месте. Даже если подобные паттерны поведения идентифицируются, люди, которые должны позаботиться о жертвах, например сотрудник отдела кадров на работе у Нины, плохо справляются со своей задачей.
Люди часто не понимают, как общаться с теми, кто склонен к вредоносному поведению. Причин для этого много: разница в уровне власти, присутствующая в большинстве ситуаций абьюза; структурные особенности, из‑за которых жертва зависима от агрессора (например, ребенок, зависящий от абьюзивного родителя); страх перед агрессором; страх расправы; непонимание, как реагировать; нерешительность.
Первое, что нужно проанализировать, это способность жертвы самостоятельно управлять отношениями. При наличии физического или сексуального насилия я всегда рекомендую разорвать отношения или держать их под контролем, пока агрессор проходит лечение. Иногда я даю те же рекомендации в случае тяжелого эмоционального насилия. Безопасность жертвы имеет первостепенное значение.
Этот процесс обычно требует юридического вмешательства и поддержки других сторон, например организаций по защите детей или жертв домашнего насилия, организаций по оказанию помощи жертвам, а также полиции.
Оставаться с людьми, прибегающими к физическому насилию, может быть опасным, и попытки управлять их поведением могут только накалить обстановку из‑за опасности, которую почувствует агрессор.
Известно, что один из самых опасных моментов для женщин в абьюзивных отношениях – это момент, когда они решают уйти. Отчасти это связано с тем, что агрессор нередко усиливает контроль в попытке заставить жертву остаться. Агрессоры чувствуют небольшие изменения в поведении, свидетельствующие о том, что жертва распознала причиняемый ей вред и пытается вырваться.
Попытки физически выйти из опасной ситуации – это сложный процесс. Для этого жертва должна признать причиненный ей вред и принять тот факт, что она не несет ответственности за изменение поведения обидчика и не обязана контролировать его. Ей могут пригодиться организации, способные оказать практическую и эмоциональную поддержку, и ей нужно будет дать себе возможность погоревать и проработать потерю.
Этот процесс может быть медленным и непростым, особенно если агрессор прилагает большие усилия по восстановлению контроля или продолжает применять насилие к человеку, который осмелился уйти. В некоторых случаях полное прекращение отношений не является ни возможным, ни желаемым. Бывает, контакт необходимо поддерживать по какой‑то причине, например, если у вас общий ребенок с абьюзивным партнером. В таких случаях есть приемы, к которым мы можем прибегнуть, чтобы поддержать безопасную коммуникацию. Это также полезно в тех случаях, когда человек прибегал к насилию, но нам удалось сократить или прекратить абьюзивное поведение. Далее я расскажу об этом подробнее.
Хотя распознавание абьюзивного поведения полезно, это только первый шаг. Агрессоры часто отрицают, преуменьшают или рационализируют свои поступки. Это может объясняться многими причинами, включая практические (желание избежать ответственности за причиненный вред, например) и более абстрактные, например желание сохранить авторитет, обрести власть, повысить самооценку или добиться финансовой выгоды. Отрицание дорого обходится жертве и может разозлить тех, кто пытается заставить агрессора понести ответственность за свои действия. Простого решения этой проблемы не существует: в сложной межличностной ситуации может быть множество точек зрения, и человек имеет право защищаться и оправдывать свои действия, в том числе юридически. В некоторых случаях имеет смысл просто принять отрицание и работать с ним. Вообще, не так важно, отрицает ли человек свое поведение, если мы можем постоять за себя и признать, что те же психологические склонности, которые подталкивают людей прибегать к насилию, побуждают их отрицать свое поведение. Мы нуждаемся в том, чтобы другие люди верили нам и поддерживали нас, в том числе те, кто способен нам помочь.
Абьюзивное поведение чаще всего направлено против тех, кто обладает меньшей властью, чем агрессор. Эта власть может быть физической, эмоциональной, финансовой или социальной. Маловероятно, что человек станет применять насилие к тому, кого он считает равным себе или стоящим выше по статусу и уровню власти. Хотя в большинстве социальных структур и дальше будет сохраняться иерархия (проще говоря, нам нужны лидеры и люди на разных уровнях, чтобы принимать решения), мы можем настаивать на системах власти, информированных о подобной опасности. Это позволит установить четкие ограничения власти, назначать подходящих людей на руководящие позиции, внедрить структуры внешнего контроля в работу институтов и ввести политику нулевой толерантности к абьюзивному поведению. В определенных группах, например семьях, необходимо наделить людей с меньшей властью (как правило, это дети) определенной свободой действий и правами, но при этом установить соответствующие возрасту ограничения. Что касается организаций, необходимо удостовериться, что расследованием случаев злоупотребления властью занимаются внешние профессионалы, чтобы исключить конфликт интересов в защите самой организации или ее сотрудников. Люди, находящиеся внутри ситуации, не могут оценивать ее объективно, даже если они этого хотят (у многих такое желание отсутствует). Институты/группы, позволяющие даже одному абьюзивному человеку вести себя деструктивно, как бы говорят представителям всех рангов: «Нам нет дела до того, что происходит с людьми. Делайте что угодно, если вы можете это скрывать». К сожалению, могущественные люди часто объединяются, чтобы защищать друг друга, и такое случается во всех слоях общества.
Очень важно противодействовать насилию каждый раз, когда мы его замечаем. Я использую модель «увидел что‑то – скажи что‑то», когда вижу, как человеку причиняют серьезный вред в моем присутствии, потому что я не терплю плохое поведение и не хочу вносить свой вклад в причинение вреда моим клиентам, друзьям, коллегам или родственникам. Молчание – это форма согласия. Я считаю, что лучший способ борьбы с насилием – это прямая коммуникация с агрессором(-ами), а если это невозможно, то с теми, кто способен на него повлиять. Я предпочитаю не использовать социальные сети для общения с агрессорами, поскольку я видела, как многие хорошие разговоры вырождаются в непродуктивные и оскорбительные перепалки. Однако следует признать, что иногда нам не хватает энергии на выяснение отношений, и в некоторых случаях риски кажутся больше выгод, поэтому мы предпочитаем просто уйти, чтобы защититься. Бывает, вмешательство может быть опасным, например в ситуации, когда одинокая женщина замечает агрессивного мужчину. Сохранение собственной безопасности имеет первостепенное значение, но я чаще вмешиваюсь, чем нет, потому что: а) у меня развиты специальные навыки общения с разгневанными людьми; и б) я страшно устала видеть, как плохое поведение остается незамеченным. Короче говоря, мне надоело быть дипломатичной.
Жесткие границы
Абьюзивные или вредоносные отношения характеризуются отсутствием устойчивых границ, и эти границы иногда приходится выстраивать с нуля. Необходимо признать, что каждый человек имеет право на приватность, уважение, а также контроль над своим телом, временем, энергией, выбором и финансовыми ресурсами. Мы можем выстроить границы для себя, но не для других. Границы придают структуру отношениям и позволяют каждому человеку оставаться в безопасности. Здоровые отношения не могут существовать без границ.
Хорошие границы нужны для того, чтобы вы могли защитить себя, а не влиять на поведение других людей.
Они должны быть выстроены вокруг поведения, которое мы принимаем и терпим («Я не принимаю физическую агрессию в свой адрес»), а не всего того, что окружающие не могут делать («Люди не могут грубо со мной разговаривать»). Очень легко обозначить границы, сосредоточенные на других людях, и расстроиться, когда они не сработают.
Формирование границ – это первый шаг, и их поддержание требует постоянной работы. Если человек уже продемонстрировал склонность к абьюзивному поведению, энтайтлмент и нарушения границ наверняка входят в его репертуар. При обозначении границ такие люди обычно злятся и пытаются их нарушить, и поначалу они могут постоянно выходить за рамки.
Очень важно настаивать на своих границах, указывать на их нарушение и принимать защитные меры. Даже простые утверждения могут быть полезны, например: «Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь. Я ухожу, и мы можем вернуться к этому вопросу, когда ты успокоишься». Держать свое слово очень важно, поскольку отсутствие противодействия нарушению границ закрепляет абьюзивное поведение. Конечно, это сложно, и большинство людей просто «сдаются», когда их границы нарушаются. Хотя хорошие границы могут и должны быть гибкими, их следует приберечь для тех, с кем мы находимся в безопасных и здоровых отношениях. Чем больше человек нарушает мои границы, тем жестче они становятся. Однако мои границы для людей, с которыми мы близки и которые демонстрируют здоровые поведенческие паттерны, обычно гораздо более гибкие. Психотерапия может помочь правильно реагировать на нарушение границ, поскольку реакция может отличаться в зависимости от поведения и факторов, стоящих за пересечением границ.