— И любви? — Она опять улыбнулась, слова ее были полны высокого и священного смысла. В ней пробудился дух материнства, надежда всего, зов нерожденных, настойчивый голос племени, которому суждено прийти.
— И любовь, — ответил он, голос его теперь звучал очень нежно и весомо. Утомленный, но сильный, он взглянул на нее. Нежно, точно мед Гимета[23], благоухал заброшенный сад, весь в белом и розовом цвету, над которым пчелы, осыпанные пыльцой, трудились, выполняя свою радостную и плодотворную задачу. Дул свежий утренний ветерок. Светило яркое, теплое, лучезарное солнце июня. Летнее солнце, поднимающееся далеко за сияющими холмами.
Везде жизнь. И любовь. И для них есть любовь. Ибо они мужчина и женщина. Любовь, тайна, блаженство и вечная боль.
Он обнял ее здоровой рукой. Склонился, привлек ее к себе, и она подняла лицо к его лицу. И впервые его губы коснулись ее губ. Давно голодавшие по этому безумию, губы мужчины и женщины встретились и соединились в поцелуе ликующей страсти.