– Может, поэтому мы до сих пор и живы? – прохрипел Салавахин.
Васин задумался, пока его коллега корчился от боли в очередном припадке. Позже раненый вытащил из кармана книжечку, положил её на живот, придерживая рукой, и начал громко молиться.
– Хватит! – прикрикнул Васин. – То стонешь, то молишься. Я тут скоро с ума сойду с вами двумя.
Но Салавахин не прекращал. Он повторял какую-то молитву, словно мантру, а непродолжительные паузы сопровождались стонами. Васин подошёл к столу вплотную.
– Ты заткнешься или нет? – но тот словно бредил в агонии и не мог остановиться.
Тогда Васин наклонился и со всей силой сдавил горло несчастному. На мгновение убийца ослабил хватку – ему показалось, что с раненым происходят странные метаморфозы. Сначала его кожа была холодной, как лед. Но уже через секунду Васин почувствовал, что его пальцы буквально обожгло. При этом Салавахин не прекращал бредить и кричал только сильнее.
– Да заткнись ты!
Человек на столе хрипел, но не сдавался. Он ворочался, пытаясь ухватиться за мощные руки душителя. В этот момент он выпустил записную книжку, и она упала на пол. Тело Салавахина обмякло, а голова опустилась на стол. Васин обхватил виски и сел рядом на какой-то ящик.
В комнату на крик прибежал парень.
– Что случилось?
– Садись, Егоров, успокойся, посиди, – в приказном тоне посоветовал Васин.
– Что с ним? – спросил парень, разглядывая раненого коллегу. Тот начал остывать. Лицо быстро теряло цвет.
Васин не отвечал, только сильнее сжимал виски ладонями, но Егоров и сам всё понял. Он увидел бурые пятна на шее несчастного, заметил явные следы борьбы. Подняв с пола небольшой блокнот, Егоров начал медленно пятиться к выходу.
– Да не дури ты. Тебя я не трону, – заворчал Васин. – Он пять дней не давал нам жить, а сейчас пришлось бы отпиливать ему ногу. Ты вообще представляешь, что это такое? Он бы всё равно не выжил.
– Но это был наш коллега, – попытался возразить Егоров, отгораживаясь от Васина небольшой пилой и продолжая осторожно отступать к двери. Васин встал.
– Как же вы меня достали, интеллигенция хренова. Геологи, инженеры, в бога верите?
Он двигался медленно, как удав. Молодой попытался метнуться к двери, но старший в один прыжок догнал его и уложил одним мощным ударом кулака.
Егоров осел и заскулил. Он кривился от боли, пока Васин ходил по кругу.
– Да не трону я тебя. Ты, главное, успокойся. И без глупостей.
Егоров молча забился в угол. Он вытащил книжечку, открыл и стал медленно читать.
Васин осмотрел помещение. На стене висел плакат с пингвином и надписью на непонятном ему языке.
– Геолог, это какой язык?
– Финский.
– И что здесь написано?
– Берегите пингвинов, – немного успокоившись сообщил парень.
– Тебя, что ли, беречь? – рассмеявшись, спросил Васин.
На Егорова эта шутка не произвела впечатления. Он предпочел промолчать и продолжил читать.
– Что Салавахин записывал? – поинтересовался Васин, чтобы хоть как-то смягчить обстановку.
– Разное, – спокойно ответил Егоров. – Кажется, он связывал мамонта с этой ситуацией.
Васина это взбесило ещё сильнее. Он вырвал блокнот из рук Егорова и начал расхаживать по комнате, зачитывая текст на открытой странице.
«Тридцать второй день пребывания на полярной станции «Восток-2». Сегодня со стороны океана к берегу прибило льдину тридцать метров шириной и пять в высоту. Было решено распилить её на блоки и использовать как запас пресной воды. После снятия первых трех метров льда команда ледорубов заметила в центре глыбы крупный темный объект. Начальник станции приказал подобраться к нему, но не извлекать. Находкой оказалось крупное животное, предположительно, мамонт, застывший во льду. Из боков его торчало порядка пяти копий, а мясо в некоторых местах сгрызено до костей.
Начальником станции было принято решение отправить находку для дальнейшего исследования на большую землю. По рации нам подтвердили, что Институт археологии дал добро и сможет принять замороженное существо, для изучения.
P.S. Лично на меня сильное впечатление произвел испуганный и в то же время зловещий взгляд животного, смотревший сквозь тридцатисантиметровую толщу льда. Он словно замер в ожидании, зная, что глупый человек разморозит его, и он расправит свои мощные кости и отомстит всему человеческому роду за истребление своего».
Васин дочитал отрывок с нескрываемым удовольствием.
– Ну и придурок был этот твой Салавахин. Вставай, надоело уже. Жрать хочу. Будешь надписи переводить. Может, у них здесь что-нибудь осталось из жрачки.
Он поднял парня за шкирку и пинком сопроводил к двери. Планировка всех станций была примерно одинаковой, и оба знали, где располагалась столовая. Пройдя по извилистому коридору, они добрались до помещения с поднятыми на столы стульями. За зоной раздачи находилась кухня с холодильной камерой, в которой хранились продукты. На дверях висел листок бумаги с напечатанным текстом. Васин сорвал его и сунул Егорову в руки.
– Что здесь написано?
– Перечень продуктов, – ответил Егоров без интереса.
– Я с вами уродами уже шесть дней ничего не ел нормального. Зачем мы вообще кормили этого Салавахина. Надо было всё сразу сделать по уму, – ворчал Васин.
Вокруг было темно, лишь свет из окон падал, отражаясь в блестящей посуде.
– Главное, чтобы консервы были.
Васин потёр руки и открыл дверь холодильника. Изнутри вырвался запах гнилого мяса. Это его не остановило, и он, закрывая нос рукавом, двинулся внутрь. Внезапно дверь за его спиной закрылась. Васин стал отчаянно стучать и выкрикивать проклятья Егорову.
Но тот уже не слушал. Он облокотился на дверь запертого им же холодильника и медленно оседал вниз. В дрожащей руке он держал листок бумаги с напечатанным текстом, снизу вручную была сделана приписка. Распечатка была с сайта и гласила следующее:
«На сегодня уже больше двух третей населения планеты погибли от жуткой болезни под названием «огненный лёд». Причиной пандемии стала находка, которую доставили с полярной станции «Восток-2». Почти все страны мира согласились, что полярники этой станции не заслужили спасения. Сотрудники с других баз будут по возможности вывезены. Сегодня важен каждый здоровый человек!»
Ниже шла запись:
«Здесь находятся зараженные вирусом полярники, которых нельзя извлекать из контейнера ни при каких обстоятельствах». За текстом шел список финских фамилий.
Крик и ругань за дверью потихоньку стихали. Егоров закрыл глаза и погрузился в долгожданный, глубокий сон.
Мира Лев
@justbemira
Пробуждение
Счет времени давно уже был потерян, да и есть ли смысл смотреть на часы, когда дни одинаково тусклые и плоские? Нервно-дребезжащий будильник, прохладный душ, гимнастика, завтрак. Все эти утренние процедуры строго соблюдались в попытках воссоздать хоть какую-то наполненность, сделать вид, что все так же занята и живешь активной и насыщенной жизнью, как раньше.
После завтрака что-то шло не так, энтузиазм резко исчезал и, за неимением никаких важных дел, Лия оставалась сидеть на диване до самого вечера. Поначалу она еще пыталась развлекать себя сериалами, книгами, даже прослушала какой-то модный онлайн курс, но эти занятия быстро надоели. Она понимала, что это – лишь видимость, самообман. Ей это все не нужно и неинтересно. Ее прекрасный подающий надежды проект развалился в одночасье, друзья были далеко, заняты своими проблемами, семья – в другом городе.
Сил бороться оставалось все меньше, и она часами сидела на диване у окна, глядя куда-то в пространство.
В тот день Лия, как обычно, погруженная в свои мысли, не замечала ничего вокруг. Девушка будто спала с открытыми глазами и видела прекрасные сны. Они были нечеткие, как импрессионистические мазки, зато давали ощущение чего-то легкого, воздушного, как теплый ветерок, и щемяще прекрасного, как воспоминания о детстве.
Пейзаж перед глазами был лишь фоном. Вдруг в ее эфирные картинки настойчиво и уверенно просочился скрип качелей. Он становился все громче и громче. Глядя сквозь фантазийную картинку из ощущений, Лия перевела взгляд на детскую площадку под окном. Там на качелях качался мальчишка. Она улыбнулась. Детские игры так вдохновляют. Чувствуешь беззаботность и чистую радость.
Лие захотелось рассмотреть ребенка, она напрягла взгляд, чтобы немного рассеять остатки видения, и обнаружила, что на качелях никого нет. Старая, обшарпанная металлическая конструкция стояла совершенно неподвижно. Она еще больше напрягла глаза. Скрип был абсолютно явственным. Но качели сохраняли замершую статичность.
В следующее мгновение Лия услышала, как ветер доносит хаотичные куски фраз и обрывки смеха – похоже, по тротуару шли люди и громко разговаривали. Она перевела взгляд в их сторону. Дорожка была пуста. Ни впереди, ни сзади никто никуда не шел. А шум голосов будто завис в воздухе. Только облезлая серая кошка жалась к бордюру, поджав хвост, потом резко повернулась и юркнула в кусты.
Видения окончательно исчезли, и теперь перед глазами раскрылся серый городской пейзаж во всем многообразии оттенков. Он был пронзительно недвижим. И ветер лишь подчеркивал статичность открывшегося вида. Лия резко закрыла глаза. Реальность пугала ее и отнимала способность чувствовать. Глубоко вздохнув, она немного подождала, и белый лист вновь начал наполнятся красочными мазками невидимой кисти. В них была жизнь, ощущения, запахи, эмоции и восторг.
Когда Лия вновь открыла глаза, перед ней воплотился образ ее сестры Милы. Девушка подумала, что продолжается спать и грезить, но Мила заговорила:
– Хорошо, что ты очнулась! Спишь уже вторые сутки!
– Как ты тут очутилась? – удивленно проговорила Лия, еще не до конца придя в себя.
– Элементарно. Ты же помнишь, что у меня есть ключи? Я не смогла до тебя дозвониться, и решила, что что-то случилась, приехала к тебе, а ты спишь. Наш семейный доктор сказал, что так бывает, но нужно, чтобы кто-то был рядом и следил за твоим сост